Мертв на три четверти (ЛП) - Гладстоун Макс (книги полностью .TXT) 📗
— А как вы считаете? — Абелард поднял голову к потолку.
— Я? — И она пожала плечами в ответ. — Я знаю не больше мисс Кеварьян. с таким крупным божеством как Кос вполне мог случиться какого-то рода дисбаланс. Если Он потратил куда больше сил, чем получил от верующих и в ответ на свои услуги, то это верно. Мы здесь как раз для того, чтобы выяснить подробности: что вызвало отток сил Коса и почему.
— Значит именно так можно убить бога? — голос Абеларда прозвучал глухо, но Тара этого не заметила.
— Вроде того. Именно так боги убивают себя. Хочешь убить кого-то из них, заставь его потратить силы в попытках тебя убить или как-нибудь обмани… — она умолкла, вслушиваясь в его молчание. — Прости. Я просто не подумала. Знаю, для тебя все это болезненная тема.
— Да, ничего, — судя по его тону, Тара поняла, что «ничего» было вовсе даже «чего», но Абелард не стал заострять на этом внимание. Они шли между стен мертвых слов. — Для столь молодого возраста вы кажетесь очень… уверенной в работе с подобными штуками.
Она задержалась, рассматривая полку со свитками, помеченными «контракты со Старым светом», начиная с буквы А, с Адельмо. Отлично. Церковные Посвященные следовали общим стандартам.
— Просто хорошо училась. Если я соглашусь принять твое приглашение посмотреть на топки, то буду чувствовать тоже самое в отношении тебя.
— Даже не знаю. С топками связано куда меньше смертей и войн.
— Иронично, не правда ли? — Молчание. — Я имела в виду весь этот огонь, пламя и давление. — Она оставила попытки. Почти пришли.
— А сколько раз вам уже приходилось воскрешать богов? — спросил он.
— Мисс Кеварьян уже тридцать лет является партнером в «Келетрас, Альбрехт и Эо». Ей приходилось работать над подобными крупными делами, и не менее чем с сотней поменьше.
— Речь не про нее, а про вас.
Она затаила дыхание, закрыла глаза и подумала, когда же она сможет ответить на подобный вопрос, не чувствуя своей ущербности:
— Это первое.
Зал оканчивался круглой расчищенной площадкой, от которой разбегалось семь дополнительных коридоров. Поплутав по этому лабиринту можно было разыскать любой свиток в архиве. На каменном полу прямо в центре площадки стояла неглубокая железная чаша.
— Пришли.
Абелард резко выпрямился. Он переводил взгляд с полок со свитками на Тару, на чашу и снова на полки. Тара ждала вопроса, жалея, что не может заглянуть в его мысли, не нанеся ему вреда.
Наконец, его мысли оформились в слова. Он прочистил горло, что среди архивов прозвучало несколько грубовато:
— Я рассчитывал на, ну вы знаете, э… — он снова перевел взгляд на чашу и сделал жест руками: — стол. Или хотя бы стул.
Тара захлопала глазами.
— Зачем?
— А как читать?
— Так для этого есть чаша.
— Мы что, будем складывать свитки… в… чашу?
Было сложно сдержаться. Она старалась сохранить серьезное лицо, потому что Абелард не заслуживал насмешки, но под конец пришлось сдерживаться через силу.
— Это какие-то ваши штучки с Таинствами, да?
— А ты думал, нам придется перечитать все в этом помещении? За ночь? — Она подошла к чаше и постучала по ней носком туфли. Раздался куда более низкий звук чем ожидаешь услышать от чаши такого размера и толщины. — Что, серьезно?
— Я же не знал, — обидевшись, ответил Абелард, — что есть иной способ.
— Смотри, — она протянула руку и в ее ладонь прыгнул свиток с ближайшей полки. Развернув, она показала тщательно перечисленные аббревиатуры имен, дат, чисел и магических символов, разделенных на ровные строчки и колонки, уменьшенные на треть от нормального размера. — Ваши Посвященные требуют от вас заполнять бумаги в подобном виде, верно?
Он кивнул.
— И именно они ведут архив? Говорят писцам и монахам, куда что положить и в каком порядке?
Снова кивок головой.
— Как ты думаешь, зачем?
— Ну, не знаю. Кому-то же нужно всем руководить.
«Ну же! — подумала Тара. — Новичок, монашек, прихожанин и инженер. Ты так долго прожил в неведении, что забыл, что у всего есть причина». — Она жестом позвала его выйти в центр.
— Давай-ка я покажу тебе фокус.
Он запнулся, внезапно вспомнив, что он остался наедине с едва знакомой женщиной, которой не доверял, и которая, встреться они всего десяток лет назад, убила бы и его, и бога, которому он служит тоже. Именно за это Тара всем сердцем ненавидела пропаганду. Сказки всегда живут дольше своей полезности.
— Дай руку.
Абелард метнул испуганный взгляд на железную чашу:
— Вот еще!
— Это абсолютно безопасно. — Вот, дубина! — Смотри! Я буду первая. Но обещай, что как только я покажу, ты сразу же сделаешь также.
— Ладно, — недоуменно ответил Абелард.
— Прекрасно, — Тара просунула руку под жакет к вороту блузы и открыла сердце. Тени вокруг них усилились. Нервы натянулись — часть от мысли что она что-то нащупала, часть от того, что ее рука затекла. Между ее пальцев замерцал голубоватый свет. Из-за того, что она делала это медленно напоказ, она слишком резко ощутила отделение ножа, и всю ее душу объял трепет, словно поглаживание всех, кто когда-либо ее предал.
Наверняка в ее выражении лица промелькнул намек на боль или горечь, но даже если это было так, отскочивший прочь испуганный Абелард этого не заметил. Вставшие дыбом волосы на его руках были красноречивее слов.
— Ни разу не видел ножа? — Она поднесла лезвие к своему лицу. Оно слегка потрескивало.
После нескольких попыток он, наконец, сумел ответить:
— Так близко я Таинство еще не видел.
— Но ты же видел Прикладную теологию, чудеса, верно? Здесь принцип тот же, только вместо загадывания желания богу, получения от него силы и грубого управления им, предоставляя ему делать все сложное, я все делаю сама.
— Да, как же, тот же!? Богу полагается иметь силу. А вы…
— А я Мастерица Таинств. — Она наклонилась над чашей и вытянула левую руку. — Подойди ближе. — Он послушался. — Выглядит опасно, но только с виду. — Медленно, снова только ради него, она прижала кончик ножа к ладони. Выбрав хороший тонкий капилляр, проходящий прямо под кожей, она провела лезвием из лунного света и молнии почти как какая-нибудь домохозяйка, вспарывающая старые швы на платье, предназначенном на тряпье.
Из ранки вытекла алая капля крови и упала в железную чашу. Она поежилась от темени до пяток, словно самой пришлось окунуться в расплавленный металл.
Почувствовал ли Абелард изменения, которые произошли, внезапно возникшее напряжение, когда ее кровь впиталась в железо, превращаясь и проворачиваясь словно хвостовик в замке? Мог ли этот парень, проведший всю жизнь в поклонении богу, заметить, что рядом с ним начало действовать Таинство? Или внезапная бледность с ним приключилась от вида крови?
Она потянулась к нему, он отшатнулся.
— Ты обещал, — напомнила она. — Нужна всего капля.
— Твоя кровь все еще на ноже! — прокричал он сквозь порыв ветра, который начал шелестеть тончайшими листами бумаги. — Ты хочешь меня заразить?
Ради всего святого! Чем у него забита голова…
— Мы создаем ножи из молний именно поэтому, — резкий толчок создаваемого заклинания едва не вырвал Тару из тела, но она усилием воли удержалась. Если Абелард настроен помочь в воскрешении своего бога, ему стоит это увидеть. — Думаешь мы стали бы заморачиваться созданием его с помощью Таинств, если бы сгодился обычный перочинный нож и мы не подумали об инфекции? Дай мне свою растреклятую руку!
От капли ее крови по стенкам железной чаши словно трещины на льду расползлись тонкие голубые линии. Трещины начали расширяться, и сквозь них Тара увидела мозаику сфер, больших и малых. В каждой был свой узор: круги, торы, просветы, спирали и звезды или другие странные образы: глаза, тысячи глядящих на нее сквозь трещины глаз.
— Абелард!
Архив задрожал, и послушник шагнул вперед с вытянутой рукой. Его сигарета упала с губ к одному из широко распахнувших голодную пасть разломов, но Абелард успел поймать ее на лету. Сверкнул нож, бесчисленные глаза пронзили тонкую мембрану между мирами и…
