Кровь и туман (СИ) - "nastiel" (книга бесплатный формат .TXT) 📗
– Жемчужина со дна морского, если ты понимаешь, о чём я.
– Ага.
– Чемпион мира по дружбе. Золотой призёр всех Олимпиад.
– Так, всё, – я хлопаю Бена по груди и отстраняюсь. – Палку-то не перегибай.
– Ты первая начала, – заявляет он, поворачиваясь ко мне лицом.
Уже с улыбкой. Ну и славно.
Пока греется чайник, а Бен моет руки в ванной, я ставлю на стол вазочку с печеньем и конфетами. Чайник успевает вскипеть, я успеваю разлить кипяток, заварить чайные пакетики… а Бена всё нет.
– Ты там утопиться не вздумал, я надеюсь? – кричу ему из кухни.
Сразу же раздаётся щелчок открывающейся щеколды. Заходит в кухню Бен с мокрым воротником на рубашке “поло”. Я думаю, ладно, наверное, лицо умывал, но чего так долго?
– Такая ты смешная, не могу, – Бен цокает языком. Усаживается за стол, двумя руками берётся за горячую кружку. – Кайф!
– Конечно, после полутора часов на морозе, – я сажусь напротив, на стул. – Ты, если честно, меня своими словами этими у двери удивил… Иногда я забываю, что ты на самом деле такой ранимый.
Бен молчит. Отпивает чай, берёт конфету. Вертит её в пальцах, читая название.
– “Коровка”, – ухмыляется. – Вот я когда толстым был, их просто обожал, – кривит губы. – Наверное, в этом и дело… Полагаю, название конфет – это предупреждение.
Шутит. Игнорирует мои слова. Видать, именно та тема, которую Бену совсем поднимать не хочется. Ещё бы: вспылил, ляпнул, что думает, но чего говорить не стоит, если не хочешь показаться размазнёй – так, наверное, он думает.
Вечно играет, играет, играет… Больше всех нас, больше меня и Нины. Никогда не знаешь, когда его настроение снова скаканёт, поэтому такие моменты открытия, как тот, у порога, приходится подолгу ждать, а потом столько же думать, как реагировать на них, чтобы он не закрылся ещё сильнее.
Но при всём этом, Бен хороший. Называть его своим другом мне в удовольствие. Всё портит лишь то, что я помню о том нашем случайном поцелуе. Стараюсь не вспоминать, но никогда не забываю. Даже когда начала чувствовать что-то к Власу, внутренний голос где-то на сознания шептал чужое имя, а редкие ночи без кошмаров подкидывали в сны чужое лицо и чужой поцелуй – ведь мы были в телах своих предков…. но оставались собой, я полагаю. И именно поэтому это всё усложняет .
Однако никакой драмы, и это я знаю точно.
Я одинаково недостойна их обоих – разговор окончен.
– Я не ранимый, кстати, – наконец говорит Бен, чем вытаскивает меня обратно в реальность. – Если ты только не имеешь в виду то, что я профессионально владею оружием, и ранимый – в смысле смертельно опасный.
– Ага, именно это я и имею, – подтверждаю с серьёзным лицом. А сама головой качаю. Как ребёнок! – Ты вообще как? Как дедушка, мама?
– Всё нормально, – протягивает Бен. Смотрит на меня, слегка прищурившись. Он будто удивлён. Или… Боже, он, что, правда не ожидал, что я поинтересуюсь? Его действительно все убирают на второй план? – Дедушка окончательно поправил здоровье и даже нашёл себе подработку – сидит на складе стройматериалов по ночам, охраняет. Сутки через двое. Платят, конечно, копейки, но он не ради денег, а чтобы хоть чем-то заниматься. Матушка в порядке. Хахаля себе какого-то нашла, правда, не нравится он мне. Чувствует сынишкино сердечко, что ему нужно наше бабло, которого нет. Так что если я пойму, что он подонок, убью его, наверное.
– Как справишься – звякни, – говорю я. – Помогу избавиться от улик и трупа.
– Вау! Это был был бы лучший мне от тебя подарок!
– Ну мы же друзья, – напоминаю я.
Бен вроде и собирался открыть наконец конфету, но вдруг заворачивает её обратно и кидает в вазочку. Со вздохом откидывается на спинку кухонного дивана. Некоторое время сверлит кружку взглядом, затем поднимает его на меня и улыбается. Мягко, одними губами.
– Это точно, – подтверждает Бен. Берёт кружку за ручку, поднимает в воздух и чуть уводит вперёд. – За дружбу.
Я легко стукаю своей кружкой по его и повторяю импровизированный тост:
– За дружбу.
Затем бы оба пьём. И мой чай, который я предварительно подсластила, внезапно кажется мне голой кислятиной.
В коридоре звенит оставленный в куртке мобильный телефон. Я подрываюсь, едва не разливая остатки чая, но как только делаю первый шаг, боль в ноге приказывает мне чуть успокоить пыл и идти медленнее.
Проходит полприпева, когда я наконец отвечаю на звонок:
– Привет, Вань.
– Слав, тут, короче, есть дело, – сообщает Ваня. – Дмитрий разрешил нам пойти. Говорил, оперативники сейчас нужны для более важных заданий, мол, вдруг что. А мы уже команда слаженная. Втроём пойдём: ты, я и Даня.
– Что за дело-то?
– Нужно новобранца в штаб доставить. В писании Авеля наконец появилось новое имя. Пойдём?
Я оборачиваюсь на сидящего в кухне Бена, которого мне, в случае согласия, придётся выставить за дверь и как все убрать его на задний план своей жизни. Я говорю Ване, что иду, а в мыслях убеждаю себя, что это лишь один раз, больше такого не повторится.
Мне нужно держаться, нужно быть в строю, несмотря на травму. Так быстрее придёт исцеление.
– Тогда мы придём за тобой через пять минут, будь готова.
– Хорошо.
Обрубаю звонок. Иду к Бену.
В груди ноет.
Да, мы друзья, но сейчас нет товарища хуже меня.
***
Новенькую мы находим в неожиданном месте. Сначала идём по координатам зарегистрированного на её семью дома на самой окраине города, но, открыв портал и пройдя периметр помещения вдоль и поперёк, понимаем, что здесь мы одни. Тогда Ваня вдруг замирает, опускается на колени и начинает принюхиваться. А уже спустя мгновение указывает нам на стойкий запах пота, которым пропитан, почему-то, пол, и который мы с Даней, разумеется, не чувствуем.
– Здесь подвал есть, – поясняет Ваня, поднимаясь на ноги и отряхивая джинсы. – А там, кстати, какое-то шевеление. Нужно спуститься.
Будто выбор есть: назад нам без новенькой всё равно не вернуться.
Дверь в подвал мы находим в кухне, а, спускаясь, обнаруживаем небольшой самодельный тренажёрный зал в стиле старых голливудских фильмов. Весь инвентарь, что здесь есть, можно пересчитать на пальцах обеих рук, и при этом – ни одного тренажёра на электричестве. Только железо и боксёрская груша.
Мы прерываем тренировку девушки. У неё светлые длинные волосы, собранные в пучок. Она небольшого роста и, мне почему-то кажется, ей совсем недавно исполнилось шестнадцать.
Блондинка оборачивается, когда я, пропустив последнюю ступеньку, ставлю костыль мимо неё и едва не падаю. Ваня успевает меня подхватить, и всё же я создаю достаточно шума, чтобы привлечь внимание.
– Чёрт! – восклицает блондинка, ещё не поворачиваясь. – Пап, я же просила не входить, пока я тренируюсь! Ты помнишь, что мне в одиночестве легче сосредоточиться? Работа-то на результат!
Бросает быстрый взгляд через плечо, думая увидеть знакомый силуэт, но вместо этого вздрагивает всем телом, отпрыгивает от боксёрской груши к гантелям, хватает одну и почти решается запустить в нас, однако вдруг расплывается в улыбке, облегчённо вздыхая.
Мы в форменной одежде. Она нас узнала.
– Да! – Гантель опускается на пол. – Я знала! А Дима смеялся! Вот же олух!
Пока девчонка распаляется, рассказывая нам троим, ещё даже не представившимся и не объяснившим цель своего визита, о том, как её старший брат Дима издевался, когда она с утра сказала ему, что слышит странные голоса в своей голове и почему-то каждый раз, когда смотрит в окно, видит один и тот же пейзаж – бескрайние морские просторы, где вода имеет пурпурный цвет и явно населена кем-то нечеловеческим, – я внимательно смотрю на неё и прокручиваю как диафильм, не пытаясь восстановить его в памяти, потому что та и без меня свежа, моё самое первое столкновение с иными расами.
Бар “Дочери войны”. Сирены. Даня, едва не оказавшийся жертвой, и несколько тех, кому повезло меньше. Крики, кровь. Мои три попадания из восьми – первый раз держу пистолет в руках.
