Пепел Черных Роз (СИ) - Гюльахмедов Альтаф (книга бесплатный формат .TXT) 📗

Они прыгали в кромешной тьме в ямы, не зная, ожидают ли их там, на дне заострённые деревянные колья.

Ускоряя шаг, они в любую секунду рисковали уткнуться грудью в загородки, утыканные копьями; а однажды пробежали мимо скелета, повисшего на высохшем дереве в петле — ловушке — на костях билась по ветру выгоревшая куртка новобранца.

Плато было кладбищем невезучих. Так же, как весь остальной мир был кладбищем для всех остальных. Задачей было лишь отдалить как можно больше момент гибели, и потому не было особой разницы в том, где лежать — здесь, или где-то на краю земли, просто нужно было быть быстрее, проворнее и сильнее.

Простая до прозрачности философия Ордена…

До реки их дошло, как и было обещано, меньше половины. И им запретили разыскивать, хоронить или оплакивать погибших. Это было страшным, очень страшным испытанием, после которого еще десятеро из прошедших испытание в тот же день покинули Цитадель, чтобы разнести по миру новые легенды о безжалостности Рыцарей Черной Розы.

Торкел и Наин появились на месте сбора последними. Торкел, вопреки приказу, нес на себе раненого в живот Павера, а Наин едва ковылял после встречи с певунами.

Фавнер встретил их молча и совершенно проигнорировал Павера. Торкел с Наином заняли свое место в поредевшем строю. Фавнер поглядел на солнце, уже оторвавшееся от горизонта, и скомандовал начало движения. На месте сбора остался северный патруль, с жалостью глядевший на них, но не сделавший и попытки помочь чем-нибудь, хотя один из раненных в беспамятстве орал умоляя дать ему воды.

Они пошли в обход Города, вдоль Сэреба и всю дорогу Торкелу пришлось тащить на себе Павера, которого Фавнер не пожелал замечать.

Стиснув зубы, Торкел шел из последних сил, изнемогая от усталости. К тому же, очнувшийся Павер, так и не сумевший научиться нормальному языку бормотал что-то на ужасной смеси кофальского и общеимперского и Торкел выслушивал, как — «лялюгра хотеть их съесть, а Ульрит умирать очень форосто».

Ульритом он называл Огрита и Торкел не хотел думать, что этот веселый балагур послужил кому-то пищей.

— Помолчал бы, — сказал он, задыхаясь от напряжения, и Павер согласно умолк.

Курсанты выглядели ужасно — кровоточащие раны, переломы, но удивительное дело — едва поднявшееся солнце пригрело их своими лучами, они оживились, ночные страхи и пережитый ужас словно растворились в солнечных лучах и, шедший посередине строя весельчак Тарус, затянул какую-то песню. Все подтянули ее и даже Фавнер, мерно покачивающийся в седле, шевелил губами, явно повторяя слова.

Торкел шел молча — ему не хватало воздуха, Павер был крупноват, и силы его уже были на пределе, но он все время ощущал на себе взгляд Наставника и ни за что не сознался бы в своей слабости.

На подходе к Цитадели Фавнер оставил их в карантинном лагере и поехал доложиться. Прибежавший давно заждавшийся Лекарь опрыскал их какой-то жидкостью и занялся ранами. Смотреть на него после ужасов Города было одно удовольствие, и Тарус даже обнял его на радостях.

Павера сняли со спины Торкела, и тут обнаружилось, что он не дышит. Его положили на расстеленный плащ и закрыли лицо тряпкой. Скорее всего, он умер в тот миг, когда Торкел попросил его замолчать.

Затем вернулся Фавнер, следуя за Вождем, и знаком подозвал к себе Торкела. Тот ожидал, что его ожидает разнос за Павера, но Вождь протянул руку к крестовику, висящему на ремне на плече Торкела. Приняв арбалет, он окинул Торкела с ног до головы ничего не выражающим взглядом и, развернувшись, вернулся в Цитадель. Лекарь догнал его, вручил Фавнеру бутыль с дезинфицирующей жидкостью и поспешил к курсантам.

Как оказалось, остальным группам повезло намного больше, чем Наину и Торкелу. Основной удар Города приняли на себе первые пары, утолив его голод, и следующие позднее вообще никого не встретили, и теперь с недоверием слушали живописания Наина о том, что с ними случилось.

Внимательно их выслушали только Вайст и Фавнер. Они понятливо кивнули, когда Наин рассказал о движущихся стенах — ухмыльнулись, услышав о крысе — помрачнели, когда Торкел пытался описать чудище на лестнице, недоверчиво выслушали о пересмешнике, а когда Торкел сказал о башне, где найден был крестовик, переглянулись и, не говоря ни слова, пошли к казармам.

Они уже удалились, когда Наин услышал, как Вайст сказал со странной интонацией.

— Вот ведь повезло дуралеям!

Фавнер потом сообщил им, что покойный Кременст тоже перед смертью все рассказывал о какой-то башне — гнезде волчков, но нашли то его совсем в другом месте — в восточной части Города, на одинокой скале, стоящим во весь рост и глядящим в небо. Не было в Городе никаких башен и не могло быть — сколько уж раз Фавнер там днем бывал.

Как оказалось, никогда еще Город не проявлял такой активности, и результаты проверки были настолько печальны, что по этому поводу был крупный спор между Вождем и Наставниками, не желающими тратить столько сил на подготовку новобранцев, которыми, как выразился Фавнер, кормят Город.

— Плохо готовите! — только и сказал Вождь, постукивая пальцем по столу, но позднее было решено, что отныне курсанты будут выходить на проверку с минимальным набором оружия.

— Я ему еле доказал, что Город уже не тот, что десять лет назад! — горячился обычно невозмутимый Фавнер. — Еще когда с Кременстом это приключилось! Ведь ясно было, что тут и с оружием то тяжело! А уж голыми руками!!!..

— Наставник, — спросил Торкел, — почему было приказано не подбирать раненых?

Фавнер искоса взглянул на него.

— Ты принес Павера?

— Да.

— Тебе было назначено наказание?

— Нет.

— Ну, вот и думай теперь.

— О чем?

— Эх, голова пастушья… сказано же — думай.

Фавнер ушел, а Трэз, оказавшийся поблизости и слышавший беседу, ухмыльнулся.

Торкел стукнул кулаком по колену.

— Ничего не понял.

— А чего тут не понять, — сказал Трэз. — За неисполнение приказа наказали бы, а поскольку никто никого не наказал — значит, это не приказ был, а так… пожелание. Скорее всего, это Фавнер сам и придумал, чтобы мы не задерживались, и побольше бы из нас вернулось целыми. Голод он ведь как — если добрался до кого, так не успокоится, пока не сожрет, значит остальным полегче выбраться, а вот если встрять между ним и едой… Мне ведь тоже ничего не сделали.

В отличие от многих, Трэзу тоже пришлось хлебнуть лиха. Он тоже решил идти поверху, но наткнулся на крыску и потерял напарника. Затем нашел истекающего кровью Лисца, и донес его до Сэреба, где тот и умер. Город не отпускал свои жертвы.

Сколько ни спрашивали они потом о происхождении Города у ветеранов, никто им ничего не сумел сообщить не сумел… или не захотел.

Вайст сказал только, что Город существовал всегда и сначала вроде бы Торнтгорн — первый Вождь хотел обосноваться там, но столкнулся со всевозможными ловушками и тварями, а потому отступил… в первый и последний раз в своей жизни.

— Что у вас, у степняков своих бед нет? — пробурчал он недовольно. — Вон у вас под боком Каменный Лес — жуть ваша! Мы как-то дошли туда.

— Зачем? — встрепенулся Торкел.

Вайст сообразив, что сболтнул лишнее, косо поглядел на Торкела.

— Да, гнались за одними там — неважно за кем!

Род Торкела кочевал на самом краю Каменного Леса, отчасти оттого, что там были самые хорошие пастбища, а отчасти, оттого, что мало кто рисковал приближаться к этим местам. Не Лес это был, поскольку не росло там ничего, даже трава кончалась у первых каменных деревьев.

И не деревья это были, а так — ерунда какая-то жуткая.

САХАЛАРЫ

Равнинники уничтожили западный патруль и, пройдя по северу до Сэреба, сожгли сторожевую башню поселения Северок. Северный патруль, охранявший выходы из Города, успел перед смертью сообщить о нападении, и поселение подготовилось к битве, но тут подкралась ночь, и сахалары решили разбить лагерь на окраине Города, затеяв танцы вокруг копий с насаженными на них головами шестерых патрульных.