Стальная метель - Бахшиев Юсуп (читать книги онлайн бесплатно полностью TXT) 📗
Это не к добру, сказал он себе, но, скорее, из чистого суеверия, чтобы не привлекать зло. У него были погонщики верблюдов из горного племени в Алпане — их звали, если перевести имена, Кривой, Хромой и Грязный. Это был племенной обычай, давать детям плохие имена, чтобы несчастье и лихо не обращали на них внимания…
Наконец Равжа выбрался из рукавички, а Ний понял, что готов поспать. Он забрался в тепло и быстро задремал.
Приснилась Ягмара. Она была в том кожаном костюме с золотым солнцем на груди, в каком водила его по Тикру.
— У нас всё хорошо, — сказала она. — Я теперь могу тебе сниться и во сне говорить тебе что-нибудь. Запоминай. Ты мне говорить не сможешь, но ты можешь писать. Просто представь, что пишешь письмо — буква за буквой. Я смогу прочесть. Попробуй сейчас.
Ний развернул чистый кусочек пергамента, окунул перо в тушь и начал выводить: «У нас тоже всё хорошо. Идём быстро. Колобок велел кланяться».
— Передай ему привет от Шеру. Говорит, что скучает. Я ещё не скучаю, но скоро начну.
…шапка всё время сползала на глаза, но он боялся отпустить поводья, чтобы её поправить. Страшно было и посмотреть вниз, земля была очень далеко; когда ездил с отцом, между его рук, опираясь спиной на надёжный живот, она не была так далеко, а теперь стала. Трава кончилась, начались камушки и камни там, где недавно текла река, сейчас реки не стало совсем, но она снова появится, когда пройдёт дождь. Надо было поворачивать обратно, но почему-то хотелось проехать ещё дальше, немного выше, вон к тому камню, похожему на быка. Горы впереди были пёстрые, покрытые сложным серо-чёрным узором, а которые поднимались за ними — белые от снега и льда. Зимой эти, ближние, будут белыми, а те, дальние, станут синими и будут теряться в облаках. Он уже видел это однажды и запомнил. Большой камень не хотел приближаться, а лошадь шла неторопливо. Наконец они всё-таки миновали камень, огромный, во много раз выше шатра. За камнем открылось озеро, на дальнем его берегу зеленели кривые деревья. Он натянул поводья, лошадь послушно остановилась. Озеро было белым, как молоко, и в нём ничего не отражалось. Постояв немного, он попытался развернуть лошадь назад, но она только повернула вправо и пошла мимо большого камня, за него, ещё за него…
Ягмара смотрела, как у отца под веками бегают глаза. Он уже дышал, хотя ещё медленно-медленно — вдох и выдох занимали две-три лепты — и на ощупь был немного тёплый, совсем немного… но тёплый. Примерно как Колобок.
Где они сейчас, интересно? Должны пройти полпути или даже чуть больше… Она изредка заглядывала Нию в сны, но он пока ничего существенного не писал. Идём, мол, все здоровы, всё хорошо. Разговор через сны отнимал немало сил, а их приходилось беречь.
Хотя бы потому, что нужно было обретать новые умения. Теперь на выбор, те, которые нужны, а не как раньше — которые прорвались сами…
Она выбралась из шалаша. Атул ждал её. Он уже почти поправился, хотя и продолжал хромать: нога его срослась немного кривовато. Ягмара уже пообещала как-нибудь попозже выправить её, а заодно вылечить больные колени. Попозже — это когда будут силы и время.
— Всё готово, госпожа, — он наклонил голову. — Всё, как вы сказали.
— Хорошо, — рассеянно произнесла Ягмара, глядя поверх его головы. — После того, как я… всё сделаю… я буду некоторое время как мёртвая. Не пугайтесь. Через час начинайте вливать мне в рот отвар. Подогревать его можно, но нельзя снова кипятить. Он должен быть тёплый, но не горячий. Примерно как парное молоко. Старайтесь, чтобы я его глотала, но не захлебывалась. И так каждые полчаса — пока не очнусь. Возможно, пройдёт день, возможно — и ночь. Не знаю. Готового отвара должно хватить, но если кончится, то состав вы знаете, и где грибы растут — тоже. Я надеюсь на вас, ваша мудрость.
— Я не подводил ещё никого из моих пациентов, — даже чуть высокомерно сказал Атул.
— Я ещё ни разу не была ничьим пациентом, — сказала Ягмара. — Мне это непривычно.
— Я понимаю, — сказал Атул. — Делайте своё дело, а я сделаю своё.
Издалека за ними с опаской наблюдали Цеца и Пичай. Они тоже знали, что предстоит что-то сложное и, может быть, страшное.
Ягмара не знала, как это будет выглядеть со стороны.
— Спрячьтесь, — сказала Ягмара. — И не высовывайтесь. Вы, ваша мудрость, тоже. Услышите, когда нужно будет подойти.
— Да, разумеется, — Атул быстро кивнул, что-то хотел сказать, передумал — и пошёл к дальней ширме, за которой уже скрылись Цеца и Пичай. Потом всё-таки остановился, обернулся. — А если вдруг что-то?..
— Не знаю, — сказала Ягмара. — В крайнем случае, дождётесь Ния. Продолжайте поить отца супом. Выйти вы сами не сможете, но — проживёте как-нибудь, огород прокормит… Так, а ты чего?
Шеру взял её зубами за штанину и держал, не глядя в глаза.
Она села на корточки, почесала кота между ушей. Он заворчал и зубы не разжал.
— Надо, Шеру. Так надо, понимаешь? Ну, долго объяснять, просто поверь. Если я сейчас этого не сделаю, мне потом будет очень тяжело. Почти невозможно. А так — всё получится. Правда. Ты же знаешь, я тебе никогда не врала…
— Нурр… — пробормотал Шеру, подумал и разжал зубы.
— Вот хорошо, — сказала Ягмара. — Ты иди к отцу, сиди возле него, ладно? Какое-то время побудешь за старшего.
— Мррак… — Шеру вытянулся, лизнул Ягмару в нос и пошёл в шалаш, нервно подрагивая хвостом.
Ягмара вышла примерно на середину купола, достала старый нож, уже почти пришедший в негодность, и очертила вокруг себя спиральную линию — так, чтобы между витками расстояние было не больше ладони. Потом сняла с себя всё, выбросила одежду за черту, туда же бросила нож. Села, скрестив ноги и положив на колени руки ладонями вверх. Стала смотреть вверх и размеренно дышать — сначала часто, потом всё реже и реже, реже и реже…
Хотя она и ждала этого, и знала, что так будет, — но раскалённая добела игла вошла ей между бровей внезапно и жестоко. Стараясь не потерять сознания, Ягмара встала, подняла руки над собой и закружилась, не закрывая глаз. Всё неслось мимо неё, сливаясь в пёстрые полосы. Продолжая кружиться, она начала приседать, сначала чуть сгибая ноги в коленях, потом почти опускаясь на корточки. Игла уже не была иглой, она была пламенем, заполнившим всю голову изнутри и рвущимся наружу. Его никак нельзя было выпускать, оно должно было бушевать там, внутри, плавя и пережигая что-то, чему у неё не было названий…
Зудящий новый звук стал рождаться в горле, тоже не попадая вовне, а растекаясь изнутри по черепу. Кажется, уже сгорело всё, кроме кости. По стенкам черепа стекали пылающие ручейки, сливаясь внизу в лужицу, и на этой лужице звуки рисовали непонятные пока знаки. Потом что-то подняло застывшую горячую отливку, оторвало от дна черепа, и внутренними глазами Ягмара увидела ещё один глаз, смотрящий на неё в упор. И через миг уже через этот новый глаз она увидела себя — и ужаснулась своему уродству.
Ноги подогнулись, и она свалилась на траву, как верёвочная кукла, переплетя немыслимым образом ноги и руки и почти вывернув голову назад лицом. Она смотрела на себя сверху и не могла понять, как можно существовать в таком жутком теле.
Потом пламя в голове медленно погасло, и стало темно.
— Кх… кхот… — прошептал Акболат и чуть шевельнул головой. Веки его дрогнули, в одном глазу образовалась щёлочка. — Кххот…
— Мморд… — отозвался Шеру непочтительно.
Глава пятая
СРЕДИ СВОИХ И ЧУЖИХ
Корож был на каких-то пять лет старше Вальды, но выглядел теперь как иссохший старичок. То есть он всегда был мелкий, поджарый и шустрый, совершенно неутомимый — но сейчас из него словно выпустили всю его живость, а влили усталость и отчаяние. И речь его стала шуршащей, монотонной, медленной. Он сидел напротив Вальды, тянул из бронзовой арабийской чаши крепкий мёд (Вальда только пригубила и отставила свою, опасаясь, что в тепле и с такого мёда её развезёт) — и равнодушно рассказывал, как в середине осени в округе появились непонятные пришлые, призывавшие отойти от староотеческих вер и поклониться могучему иноземному богу, который скоро истребит богов и греческих, и персидских, и алпанских, а всех здешних просто смахнёт, как пыль, не заметив даже… Сначала пришлых пытались бить и даже убивать, но получалось так, что бившие сами почти сразу умирали в страшных муках, и даже Камни не в состоянии были их спасти. Поэтому скоро у пришлых стало множество последователей, и в одном из отдалённых сёл они построили храм. Корож был там и этот храм видел — страшный, не похожий ни на что. Немного погодя новообращённые обложили данью весь край и запретили посещать таины в дни поминовений и торжеств — теперь это приходилось делать секретно, рискуя нарваться на бешеных: так тихо, шёпотом, называли адептов нового бога. Они и впрямь были бешеные, не помнили друзей и родню, убивали по первому подозрению в неуважении к их божеству, смотрели белыми глазами. Могли войти среди ночи в дом и вырезать всех, кто там был, и дом поджечь, ничего не взяв. Несколько охотников из Аруши повезли в город первую пушнину — и пропали, только одна лошадь вернулась домой с оборванными постромками… К бешеным примыкали всё новые и новые люди, больше молодёжь, но вот и Сенди ушла к ним, хоть и дочь шамана, и теперь она у них главная жрица…
