Пламя Силаны (СИ) - Куранова Ольга Алексеевна (книга жизни TXT) 📗
И все же он принял ее руку, забрался в экипаж и сел рядом с ней, неохотно ответил:
— Это хорошо звучит, но я не раз видел, как люди забывают про самообладание, если их близкие в опасности.
Он дал знак вознице, и экипаж тронулся.
— Именно потому, что Рейз в опасности, — сказала Джанна, — я нужна ему спокойной. Ему и вам.
Он долго молчал, потом выдохнул, и сказал:
— Пока мы будем ехать к дознавателям, мне надо будет разобрать кое-что из бумаг. Поможете мне.
Он достал из внутреннего кармана стопку листов, протянул ей половину:
— Отделите те, на которых есть печати одновременно князя и короля, и те, которые подписаны магистратами. Раз уж вы так просите вас использовать, я собираюсь вас использовать.
Джанна против воли улыбнулась. Почему-то его требование, эти протянутые листы и то, как он смотрел на нее в тот момент, казались ей признанием.
Доказательством того, что Каро увидел ее — не женщину, на которой ему было выгодно жениться, не разменную монету, а саму Джанну. И что ему понравилось то, что он увидел.
***
Дознаватель посмотрел на бумаги Каро, на Джанну рядом с ним, и рассмеялся им в лицо.
— А семья у этого отравителя активная. Устроили целое паломничество.
Он был первым, кто позволял себе так говорить с Каро — полностью игнорируя статус государственного агента и даже правила приличий.
— Вот только его уже забрали, — дознаватель чувствовал себя безнаказанным, верил, что Каро ничего не сможет ему сделать. — Даже жаль… с ним было весело.
Он усмехался, отвратительно и криво, и надеялся спровоцировать.
Джанна положила руку на локоть Каро. Мышцы под ее пальцами были как каменные.
— Кто его забрал?
— Даже не знаю, как ответить. Это ведь секретные данные, господин агент. У вас вообще есть право знать?
Каро улыбнулся в ответ, но в его улыбке отчетливо читался оскал:
— О, можете не говорить. Какая разница, я ведь принес бумаги, вы обязаны отдать мне подозреваемого. Отказ равносилен предательству. А за предательство я смогу избавиться от вас прямо здесь и сейчас, будь вы хоть трижды дознаватель.
Дознаватель перестал улыбаться, выдернул документы из рук Каро — грубо, но молча.
А потом так же молча достал что-то из ящика массивного дубового стола. Протянул Каро:
— Его уже передали другому человеку по распоряжению князя.
Джанна подумала про Вейна и ее замутило.
Но имя на документах было другим.
Калеб Байрнс.
Каро резко развернулся, едва не сбросив руку Джанны, и пошел прочь, не попрощавшись с дознавателем.
— Мы поедем к Калебу сейчас? — спросила она, когда они отошли достаточно далеко. Рядом никого не было, но она все равно понизила голос, чтобы слышал только Каро.
Он раздраженно дернул плечом, потом мотнул головой:
— Нет. Дождемся утра. Этот приказ о личном содержании и на нем княжеская печать. Даже у патриарха нет права вмешиваться в таком случае. Если я ввалюсь к Калебу сейчас, мне просто нечем будет на него надавить.
Джанна не спрашивала, что изменится к утру, потому что и сама понимала — даже за считанные часы измениться могло очень многое.
— Главное, чтобы Калеб не сумел связаться с Силаной, — тихо заметила Джанна. — Он знает, что ничего не сможет сделать вам. Но пока у него Рейз, он может надавить на нее напрямую.
— Прежде, чем на нее надавить, ее нужно хотя бы найти. Она уехала с Мелезой, значит, до утра не узнает о том, что сделал Калеб.
Он запнулся, нахмурился и оглянулся назад, туда, где оставался дознаватель.
— Но вы беспокоитесь, — заметила Джанна.
Каро усмехнулся:
— Я не беспокоюсь, я потратил полночи, выбивая документ, который ничего не дает. Я устал, и я хочу убивать.
— А я беспокоюсь, — вдруг призналась Джанна. — У меня дурное предчувствие.
Он устало потер переносицу:
— И что вы хотите, чтобы я сказал в ответ? Давайте, поцелуемся и все пройдет?
— У кого пройдет? — преувеличенно серьезно уточнила она. — У вас или у меня?
Он фыркнул и снова повел ее к экипажу:
— У нас обоих.
***
На балконе в доме Калеба горел чародейский светильник — ярко, будто его специально оставили вместо ориентира для ската.
Силану ждали. А она зависла над поместьем, смотрела на опустевший сад, на обледенелую землю, и думала о том, что последний раз прилетала много лет назад. И сидела не на исполосованной шрамами спине Рала, а на спине Эрика — ската, с которым они прошли почти всю войну.
А когда она приходила уже после — после мирного договора, после молчания Калеба и после смерти мамы — Силану не пустили даже за ворота.
На балкон Калеб вышел сам — высокий, уверенный.
Силана направилась к нему, будто потянуло что-то.
Калеб отступил в сторону, когда Рал завис над балконом, и когда Силана аккуратно слезла, и все равно едва не поскользнулась.
— Явилась все-таки, — Калеб смерил ее взглядом с головы до ног. — Прилетела. Я думал, тебя придется намного дольше ждать.
— Зачем ты так? — спросила Силана. — Зачем ты забрал Рейза? Он ничего тебе не сделал.
Калеб усмехнулся в ответ, криво и уродливо. Больно было видеть его таким. Еще больнее понимать, что Силана сама его таким сделала:
— Уж ты-то должна бы знать. Те, кто ни в чем не виноват тоже могут пострадать.
На это ей нечего было возразить.
Когда Калеб отвернулся и пошел в дом, Силана молча последовала за ним.
Глава 33
***
— Я был уверен, что Каро прибежит первым, — Калеб шел впереди, не оборачиваясь и Силане оставалось только следовать за ним. — Но, видимо, у тебя есть свои контакты среди дознавателей.
— Нет, — тихо отозвалась Силана. — Это была случайность.
Если бы Каро узнал первым, сказал бы он Силане? Или врал бы ей, чтобы обезопасить?
— Удобная случайность, — Калеб пренебрежительно фыркнул. — Проходи.
Он открыл перед ней тяжелую дубовую дверь, и Силана помедлила, прежде, чем зайти внутрь. Она знала, куда Калеб ее привел — в кабинет отца.
Когда-то, много лет назад они всей семьей жили в этом доме, Силана тогда была совсем ребенком. И воспоминания, которые вызывали эти коридоры, эта дверь и сад за окном были яркими и чистыми, какими воспоминания бывают только в детстве.
Когда-то Силана и Калеб играли в прятки в этом доме. В соседнем коридоре в нише стояла любимая мамина ваза. И Силана разбила ее, когда убегала от няни.
Тогда Калеб взял вину на себя, и его выпороли, и ей было так стыдно — до беспомощных слез, до бессвязных просьб.
Прости меня. Прости меня, братик.
Он был весь в синяках — совсем еще мальчишка — но он улыбался, и он потрепал ее по волосам, и сказал, что это ерунда. Подумаешь, какая-то дурацкая ваза.
Я всегда буду защищать тебя, Силана.
Они оба тогда в это верили, пока Силана не разбила нечто намного важнее вазы. Его любовь и доверие.
— Ты так и собираешься топтаться на пороге? — вопрос Калеба заставил ее вздрогнуть, отвернуться от коридора.
Калеб смотрел на нее и хмурился, и должно быть тоже вспоминал.
— Последний раз я видела папу здесь, — сказала Силана, и шагнула в кабинет. Внутри ничего не изменилось, будто она вернулась в прошлое. Только все теперь казалось намного меньше.
Отец увлекался историей, часто засиживался допоздна, и Силана прибегала просить, чтобы он почитал ей. Она слушала рассказы о великих войнах, о царях прошлого, и все на свете казалось ей волшебным. А Калеб не мог усидеть, ему никогда не нравилось ждать.
Отец умер, когда Силане было шесть — упал со ската, когда лопнул страховочный ремень. И мама не захотела оставаться в этом доме, настояла, чтобы они всей семьей переехали.
— Садись, — Калеб указал ей на кресло, сам занял место за столом. Там, где всегда сидел отец. Не хватало только тяжелых книг по истории. Вместо этого на столе лежало всего несколько листов. — Только не жди, что я предложу тебе выпить. Ты не гостья.
