Страсти по Фоме. Книга 1 (СИ) - Осипов Сергей (читать книги онлайн без .txt, .fb2) 📗

Вой трибун вернул его к жизни. Скарт, спешившись, неторопливо приближался к нему с мечом наизготовку. Поднимаясь, Фома успел подставить Ирокез под сметающий все удар и снова упал. Так повторилось несколько раз, Фома вскакивал, отбивая атаку и снова падал от сокрушительного удара. Скарт методично, но совершенно бездарно гонял его по арене, временами неожиданно останавливаясь и словно прислушиваясь к себе.

В эти моменты Фоме удавалось отдышаться.

Трибуны то затихали, то снова кричали, недоумевая и вместе с тем радуясь тому, что Скарт никак не прикончит выскочку, а вместо этого делает из него отбивную. Фома недоумевал вместе с ними, радуясь передышкам, которых не хватало как воздуха. Возможно, его первый бросок и удар мечом все-таки не пропали даром и надо бы развить успех, но пока он не мог даже подойти к противнику, найти брешь в его защите. Его шатало от усталости, в голове от ударов гулко гудел колокол…

Поединок затягивался. Картины боя, разворачивающиеся перед трибунами, казались порой очень странными. Скарт то и дело останавливался и стоял, не двигаясь, словно в глубоком раздумье: ветерок шевелил черный плюмаж на его шлеме с развороченной вмятиной во лбу. Напротив его, опершись на клинок, стоял новоиспеченный граф. Рядом паслись кони, найдя клочки травы на изрытой арене. Идиллия. Буколики Вергилия. Вновь прибывшему зрителю могло показаться, что два сеньора, встретившись на соседних межах, мирно беседуют о видах на урожай.

Зато зрителям, наблюдавшим поединок с самого начала, скучать не приходило в голову, такого долгого поединка с участием Скарта они не видели никогда и готовы были смотреть на это бесконечно, тем более, что удары, которыми обменивались противники до сих пор сотрясали арену. Скарт — понятно, но откуда граф черпает силы на отражение чудовищных ударов противника для всех было загадкой. И упоением. Смотреть на это было несравненное удовольствие…

«Где Доктор, мелькнула вдруг у Фомы мысль после очередной серии ударов Скарта, хотелось бы думать, что он занимается чем-то профильным в этот момент».

В голове прояснялось, память как вода, с каждым ударом Скарта, прорывала плотину забвения. Его уже удивляло, почему он до сих пор не вспомнил о Докторе. В одну из передышек он увидел княжну и маркиза на трибунах, они сидели в отдельной ложе, но явно были в разных фан-клубах.

Увидев княжну, Фома вспомнил и Мэю, а с нею и все остальное…

Память, вернувшись, подсказывала Фоме, что «мирный» исход поединка подвешивает его в очень неопределенном положении, а Мэю — просто в опасном. Это заставляло его атаковать Скарта, превозмогая усталость и боль. Но Скарт отбивал выпады с устрашающей силой, подойти к нему было невозможно. Более того, его удары становились все сильнее и стремительнее, словно он не растрачивал силы, а аккумулировал их…

Фома вдруг понял (с очередным ударом Скарта), что это все уже было. Вопрос только в том, может ли он что-либо изменить?.. Перед глазами отчетливо маячил конец поединка: безголовый Скарт поднимает меч над его распростертым телом. Веселенький конец его ожидает! Он бросился вперед…

Боммм!!! Звук исполинского колокола торжественно воздвигался в тихом покое его сознания. Падая, он, словно в замедленной съемке, отлетел на несколько метров и не видел уже, как в полной тишине голова Скарта покатилась в ту же сторону.

— А-а!.. — ахнул стадион, и снова замер, потому что, спустя несколько секунд, тело Скарта, странно дрогнув, двинулось к неподвижно распростертому телу Фомы…

Он лежал распахнутыми глазами в небо и какая-то сила тащила его в синюю глубину, закручивая в воронку огромного водоворота под колокола и колокольчики чистых небес. Он чувствовал, что может и не подчинится ей, остаться, и если бы сила была грубая, агрессивная, он может вынырнул бы из ее потока. Но то, что его увлекало, было необыкновенно мягко и упоительно и обещало еще больше: покой и наслаждение, — как та печаль, что звучала над ним и по нему на ристалище.

Покой… Он мечтал о нем. И его увлекало все дальше. Когда же он понял, что его тащит, было поздно.

Перед ним во всей красе, отвратительной и необъяснимо притягательной, появилась Волгла, она же Лилгва. С нею возвратились остатки памяти, словно прорвав плотину, вода хлынула широким мощным потоком.

— А, это ты! — выдохнул он. — Где же твои вездесущие члены-корреспонденты?..

Волгла только колыхнула своими одеждами, ничего не сказав.

— Ну и чего ты от меня хочешь?

— Это ты от меня хочешь, только боишься признаться! — сказала она.

Это были уже не чистые колокола, голос ее звучал гулким набатом крови во всех его сосудах и капиллярах нестерпимо, томительно, сладко.

— Вы все хотите меня и возвращаетесь рано или поздно!

Щупальце, которое он отсек в последний визит в назидание о Мэе, уже отросло в прелестную женскую ручку с таким же кольцом, как у него, как у Мэи. И эта рука плавно манила его к себе. Облик Волглы непрестанно менялся, на месте то ли клюва, то ли чрева, появилось чудное и странно знакомое лицо, и голос был возбуждающе знаком. Уже проглядывало обольстительное тело сквозь складки. Да это же княжна!. Нет, лучше!

— Ты считаешь, что время пришло?

— Я ничего не считаю, я жду, — нежно шептала дива, лежащая перед ним на багрово-лиловом ложе. — Ты сам ко мне идешь…

Искушение было слишком сильным, чтобы устоять, и не было верного Ирокеза, лежащего где-то за тысячи лет, а у него самого сил на сопротивление не осталось, и он не сопротивлялся.

Куб ложа плавно менял цвета от лилового до багрового и это странным образом зависело от того, что он чувствовал. Потом он понял, что все наоборот, цвет и форма управляют его чувствами и телом, задают тон, ритм, силу — их время совпало и их пики взаимно усилили друг друга.

В какой-то момент он вдруг ощутил, как обманчив миг, что прошло невероятное количество дней и ночей, сравнимое разве что с количеством ночей Шахерезады. Только сказки этой Шахерезады были другими и насыщение от них не приходило, а женщина перед ним становилась все прекраснее и нестерпимо желаннее…

Он приказал себе остановиться.

— Еще, еще! — умоляла его Волгла в облике княжны.

Нет, это была уже не княжна, это было что-то невыразимо прекрасное и в то же время неуместное, словно богиня, спустившаяся в грязный шалман.

— Перекур, девушка!..

Фома с трудом остановил лиловое скольжение интерьера вокруг себя. Вернулось чувство отдельности от возбуждающего цвета и ритма, от чувственного коловращения.

— Вот как?.. Ты перемещаешься против времени? — удивилась Волгла.

— Это не самая моя большая беда, — уклончиво ответил Фома, пока он и сам не знал, против чего он перемещается и как.

— Впрочем, я должна была догадаться по первому твоему появлению, что ты другой. У меня давно не было такого мужчины, граф, — сказала Волгла.

Нет, не сказала, она все шептала и шептала, эта стерва, так что у него дрожали внутренности.

— Так я граф? — спросил он, вспоминая о поединке.

— Ты граф, ты победил, я твоя награда! И ты уже не вернешься!..

— Меня ждет куча наград, — напомнил Фома, больше себе, чем ей.

— Забудь, тебя там не ждут! Разве может быть что-то лучше того, что я даю тебе?

Он невольно согласился с этим. Ничего подобного он не испытывал. Настораживало только, что желание возрастало с каждой секундой и он ничего не мог с этим поделать. Нужен был волевой акт.

— Ты будешь обладать здесь всем и всеми!..

Страстность ее голоса была сравнима только с его же нежностью. Она шептала то тихо, то громко, оплетая его невидимыми кружевами…

— Чего только захочешь! Ты будешь моим супругом, князем Нижнего царства, повелителем Ночи. Все желания, все фантазии, все мысли об этом будут попадать к нам, к тебе и ко мне, и наполнять нас наслаждением…