Страсти по Фоме. Книга 1 (СИ) - Осипов Сергей (читать книги онлайн без .txt, .fb2) 📗

Фома видел, что юноша на грани обморока и только ищет место, куда бы упасть, оглядываясь. Надо успокоить парня, подумал он, объяснить, что его сиятельство здесь не причем.

— Слушай, ничего страшного еще не произошло. Ты мне просто расскажи, в чем дело и я уже сам решу, отказываться мне или не стоит. Чего ему надо от меня?

— Ему?..

Юноша понял, что никто его не спасет — граф сошел ума…

— Вы сами вызвали его на бой вчера за обедом!

Вчера за обедом?..

Фома узнал, слушая сбивчивое объяснение оруженосца, что он здесь не скучал: стал графом, посватался к некой Мэе, потом, не долго думая, поставил ее на кон, наряду с титулом, наградой и родовым замком, и все это вчера за обедом у короля.

Кто его напоил на этом обеде? Или это была растаманская кухня? На трезвую голову такого не сделаешь! Жениться, а тем более вызвать этакого громилу на поединок он бы никогда не решился.

Трибуны зароптали. Что же все-таки творит этот странный рыцарь? Вместо того, чтобы драться уже минут как пять всем на радость, он о чем-то беседует со своим оруженосцем как на светском рауте и похоже не думает начинать!

— А что, — спросил Фома, — Мэя сама выбрала меня?

— Ну что вы, ваше сиятельство, как можно? Это вы выбрали ее!

— А она хотела идти за Скарта? — обрадовался Фома.

Нет, он не сдастся! Так просто его не возьмут!..

— Пс-с! Так мы сейчас все решим — исправим! Я ж говорил, все обойдется, а ты не верил. Иди и объяви, что Мэя может идти за Скарта!..

— Для меня главное, — объяснял он ошалевшему, остолбеневшему и онемевшему оруженосцу, — сердце этой милой девушки. Судя по всему я вчера был сильно пьян, раз не спросил ее об этом. Что ж, виноват, каюсь… Но я думаю, еще не поздно все исправить, ведь так?

Но по тому как отреагировал юноша, стало ясно, что это не совсем так, даже совсем не так. Оруженосец побледнел.

— Граф! — вскричал он, вновь обретая дар речи. — Стыдитесь!.. Скарт убьет Мэю! Вчера вы восхитили двор своим благородным поступком — биться со Скартом, чтобы сохранить ее жизнь, но сейчас!..

На трибунах тоже уже кричали, что пора бы кое-кому дать пинка, чтобы легче думалось. На обеде герой, а на поединке — с дырой?!

Фома лихорадочно искал выход. Нет ничего глупее благородных поступков на следующий день!.. Но еще глупее отвечать за них, не представляя даже, о чем идет речь!..

— Вообще, что за дикость? За что он хочет ее убить? У вас это нормально — убивать женщин? Она ему отказала или что? Я не пойму! — тряс он головой.

Перед глазами вдруг появилось красное пятно. Это помидор съехал от тряски и теперь ошметком висел прямо перед прорезью забрала. Фома с досадой смахнул его, дурной знак! В шлеме запахло гнилым томатом…

Запела одинокая труба. Только сейчас Фома понял, что разговаривал с оруженосцем при закрытом забрале. Сейчас он откроет забрало и оруженосец увидит, что Фома не тот, кто должен драться, не граф, не жених — никто! Мимо проходил! Реквизит нес!

Он открыл забрало и снисходительно улыбаясь наклонился к юноше: на смотри, тетеря, кого вы на бой посылаете!

— Ваше сиятельство, слава богу! — обрадовался оруженосец, словно уже не чаял увидеть родное лицо графа. — Я верил в вас!..

Фома нахмурился: значит, граф это все-таки он.

А оруженосец горячо продолжал:

— Конечно же нужно драться, иначе, Мэя будет замучена в застенках!

Час от часу не легче! Новое дело! Будет он драться, не будет, несчастная Мэя, похоже, все равно попадет в лапы Скарта. Что за жизнь, уже не сдерживаясь, громко выругался он, почему он все время попадает в ситуации, в которых ему не оставляют выбора?

— Одумался, кажись! — засмеялись на трибунах.

— Понял, в какой ощип попал!

— Давай, болезный, чё волынку-то тянуть? Уж все одно!

— Проснись, лыцарь!

— Пасмари, кто в гости едет!..

— Граф! — услышал он встревоженный голос оруженосца. — Вы так и будете стоять?..

На них во весь опор мчался Скарт.

Почему без сигнала, всполошился Фома. Они с ума посходили!.. И тут его прошила молния догадки: избавившись от помидора взмахом руки, он сам дал сигнал к началу поединка. Вот о чем пела одинокая труба!

— Ид-дио-от! — прошипел он, выхватывая копье из рук оруженосца и пришпоривая коня, на размышления, сожаления, а тем более на разговоры времени не оставалось.

— Стойте, граф! — неслось ему вслед. — Копье!

Фома уже и сам видел, что копье не то. Это было ритуальное копье оруженосца на поединке, с такими же копьями стояли и подручные Скарта. Оно было боевым, но более легким, не для рыцарского поединка, а для пешего боя, в столкновении оно не могло принести особого вреда одетому в броню противнику, разве что, лопнув при первой же сшибке, выбить щепой глаз, как это было предписано в катренах Ностродамуса. Но менять что-либо было уже поздно, возвращение выглядело бы бегством.

— Она хоть хорошенькая? — крикнул Фома оруженосцу, не надеясь, впрочем, на ответ.

Стало вдруг легко, сомнения и непонятки остались позади, а впереди была только ясность неизбежного — вперед! Он еще успеет набрать скорость.

Все стихло. Трибуны напряжено молчали, ни смеха, ни улюлюканья. Молчание красноречиво говорило о том, что граф исчерпал лимит чудес и напоролся, наконец, на противника, превосходящего его по всем статьям, а над покойниками не смеются. В гробовой тишине всадники летели навстречу друг другу.

Топот копыт отзывался в груди каждого зрителя синхронным сердцебиением. И этот резонанс создавал удивительную атмосферу связанности всего со всем. Фома почувствовал этот пульс, услышал тысячи мыслей и чувств и понял, глядя вперед, на приближающуюся фигуру, что ему ничего не светит. Он слышал ровную и вместе дикую уверенность Голиафа в своей победе, он видел сам удар — страшный, губительный. И спросил себя, кто он. И ответил — Давид.

В оставшиеся несколько мгновений до столкновения он думал только о том, чтобы слиться с вороным в одно существо, стать кентавром. От этого зависела точность решающего броска. Жеребец, не шелохнувшись, ровно скакал навстречу Скарту. Должен!..

Стадион вздохнул и замер. Дальше все происходило не так как они привыкли видеть.

Не доезжая до противника странный граф вдруг резко выскочил из седла и с диким визгом метнул свое копье в противника. Копье распороло верхушку шлема Скарта и тот проскакал мимо, так и не нанеся своего удара.

Трибуны ахнули, увидев красоту и коварство плана странствующего рыцаря: заманил и бросил!.. Так вот зачем ему было маленькое копье!.. Теперь он возьмет большое и будет на равных со Скартом!.. Они видели своими глазами невероятное, Скарт потрясен! Фома, соблюдая регламент, подъехал к оруженосцу и встал ожидая, что будет дальше.

— Как вам это пришло в голову, ваше сиятельство? — только вымолвил тот.

Он уже не рисковал фамильярничать, называя его графом, Фома снова стал сиятельным. Открыв забрало, он позволил ветерку охладить голову и лицо.

— Слава богам, это пришло в голову не мне, а ему. Ты лучше скажи, что это за тварь? Человек уже давно бы лежал кверху пузом и наслаждался покоем, а этот…

Трибуны заревели…

— А этот наслаждаться не хочет! — сплюнул Фома, выхватывая Ирокез. — Ищет бури!.

Скарт снова скакал на него. В руке его сверкал огромный меч…

Это было немыслимо — «с развороченной башкой?.. Или разворочен только шлем? Это было бы огорчительно…»

Зрители тоже не понимали, почему Скарт поменял копье на меч, но при этом не спешился. Схватка была странной, но захватывающей, впервые Скарт встретил хоть какое-то сопротивление.

Опустив забрало и пришпорив вороного Фома помчался навстречу противнику. Скарт скакал как истукан, прямой и мрачный. На секунду стало тихо и прозрачно, как перед парадом, потом встречный удар, кони заржали и встали на дыбы от силы столкновения. Едва удержавшись в седле от дикого, сносящего с седла удара (спас только правильный рикошет подставленного Ирокеза), Фома, не останавливая скольжения меча, ответил стремительным касательным в голову, стремясь попасть в развороченную смотровую щель. Дикий рев огласил ристалище, и он получил новый страшный удар…