Двадцать пятая руна (СИ) - Громов Антон (читать полную версию книги .TXT) 📗

— Мужчина, вы к кому и почему так рано?

Хирургическое отделение, специфический запах, который перебивает даже мой, вискарико-коньячный.

— Я на секунду, девушка. Мне бы узнать, в какой палате лежит..

Я споткнулся: имя знаю, не знаю фамилии. Пришлось обрисовать Орхидею, даже показать руками размер её груди.

— А-а, светленькая такая? — нахмурилась медсестра. — Сбежала она вчера, сбежала. А вы кем ей приходитесь?

Симпатичная, с правильными и привлекательными чертами лица, с огромными, как озёра глазами. Покраснела, разрумянилась. Спиртные пары, выдыхаемые мною на неё так подействовали, что ли? А вот и нет. Врёт она и врёт беззастенчиво. Как Альхен из «Двенадцати стульев». Тот хоть воровал и врал, тебя-то что, милая, сподвигло на это? Не пытать же тебя окурками сигареты и не отрезать же твои ухоженные пальчики гильотиной для сигар? Гильотины нет и сигарет, кстати, тоже. Я вручил медсестре цветы, развернулся, начал спускаться вниз по лестнице. Когда дошёл до площадки второго этажа, услышал сдавленно-тихое:

— Подождите, мужчина.

Зацокали каблуки — о, как мне нравится этот звук — девушка, смущённая и раскаявшаяся в своих грехах, тихо сказала:

— Её увезли двое мужчин. Предупредили, чтобы никому, никогда ни-ни. Показали удостоверения сотрудников ФСБ, только я обратила внимание, что фотографии в удостоверениях как-то криво наклеены.

— А почему в полицию не сообщили? — спросил я зная, какой сейчас последует ответ. Да, так и есть:

— У меня двое детей, мужчина…

— Женщина, дети детьми, но сообщить надо было. В органах умеют держать язык за зубами. Должны уметь, я это имел ввиду и на это надеюсь. Как выглядели эти сотрудники? Вот, посмотрите на фотографию. Они?

Я достал из второго конверта, соседствующего с первым, фотографию, переданную мне Марком из «Наргиз». Девушка, не раздумывая, кивнула.

— Да, это они.

Накатила злость. В первую очередь на себя. Знал же, что нужно быть осторожным с Магдой Блэндиш, знал. Мог бы и догадаться, пьянь несусветная, что эта бестия из самого Ада как-то себя подстрахует и… Хотя, что я мог сделать, находясь под землёй или с пулей в правом плече? Ничего. Я оступился и чтобы не упасть, схватился рукой за чахлое деревцо. Потом доковылял до мокрой скамейки больничного парка, сел на мокрые доски и подставил лицо под косые струи дождя. Кто знал о том, что я и Орхидея в очень хороших отношениях? Только один человек и этот человек работает барменом в «Наргиз». Сломался Марк или по доброте душевной выложил типам неприятной наружности всю информацию об Орхидеи? В морду не дашь — не узнаешь. Закон, который работает во всех мирах одинаково чётко. Кулак всемогущий и животворящий открывает путь к страшным тайнам. Если не умеешь хранить тайны — не храни, забывай сразу же ту информацию, которая тебе не нужна и которую считаешь крамольной. Марк-Марк! Я посмотрел на девятиэтажное здание, которое было от меня на расстоянии нескольких сотен метров. Бармен живёт на восьмом этаже, если мне память не изменяет. Долго же ему придётся лететь навстречу асфальту, умытому осенним дождём, очень долго.

За время падения, скорее всего, не один раз вспомнишь свою жизнь никчемную, жизнь пропащую. Откроет мне Марк дверь? А куда он нахрен денется? Откроет, когда услышит проверенно-заветно-привычные: «Это сосед снизу, вы нас затопили, мерзавцы». Правосудие должен вершить или абсолютно трезвый человек или в стельку пьяный. Я склонялся ко второму варианту, поэтому дёрнул ручку магазина цветов, в котором работает чудесная и добрая девушка Мира. Дверь оказалась закрытой, через неплотно закрытые жалюзи я несколько секунд наблюдал прекрасную картину, тонизирующую организм: Миру поставил в интересную позу джигит с огромным носом и в огромной шляпе-аэродром. Заниматься сексом среди увядающих после моего посещения роз и гвоздик — романтично. Я хмыкнул и деликатно отступил от магазина. Совет да любовь вам, брачующиеся. Плохо, что моё алкогольное топливо заканчивается и внутренний анестетик прекращает действовать. С ещё большей злостью, специально топча ногами огромные лужи, я прошёл по диагонали двор с детской площадкой, подошёл к двери подъезда моего недруга. Долго ждать не пришлось: замок двери громко щёлекнул, из подъезда выбежал заспанный бульдожка, который тащил на поводке не менее заспанного ххозяин, необъятного мужчину в длинном кожаном плаще и с сигаретой во рту. У меня хватило наглости попросить у собачника сигарету. Мужчина и бульдог не отказали. Выкурив половину сигареты, я взбодрился, вызвал лифт и через несколько минут стоял перед дверью Марка.

Звонить пришилось левой рукой: правая совсем отказала. Я вошёл в роль обиженного и оскорбленного соседа, для наглядности начал стучать кулаком в металлическую дверь. Через несколько секунд она открылась, на меня уставился глаз девицы с пыльно-розовыми волосами. Я попытался найти её второй глаз, но из-за копны волос этого сделать не получилось. От роскошной одноглазой девушки разило блудом и роскошью. Марк знает толк в женщинах, с этим не поспоришь.

— Вы нас затопили, дамочка! Сколько можно, ну сколько можно? Полицию вызвать или как?

— Лучше или как, — кивнула девушка, — хватит орать, голова раскалывается. Сейчас позову хозяина, с ним и разбирайтесь.

Покачиваясь, Марк вышел из спальной комнаты. Увидев меня, он попытался юркнуть обратно в комнату и закрыть дверь. Никогда не думал, что левой рукой бью так же хорошо как правой. Я долго смотрел на получившийся бутерброд «стена-Марк, Марк-паркетный пол», с трудом соображая: не перестарался ли я, чёрт побери?

У мадам с пыльно-розовыми власами, как оказалось, глаз был цвета жидкого янтаря. Она им посмотрела на хрипящего Марка, покачала головой:

— Ты ему нос сломал, амиго.

— Шрамы и сломанный нос — украшение мужчин. Не знала?

— Так тоже у мужчин, — протянула девушка. — Этот не совсем мужчина.

Я присвистнул:

— Неужели на гея нарвалась?

— Похоже на то. Импотент грёбаный!

Девушка ударила ногой Марка под дых, он открыл глаза.

— Сука!

— Сам ты сука. И в прямом и переносном смысле этого слова.

— Брейк, мальчики и девочки. — Я схватил левой рукой Марка за отворот махрового халата, скрипя зубами потащил обездвиженное тело по коридору в сторону кухни. Поставив ботинок на шею полутрупа, придушил бармена. Открыв кран с холодной водой, напился и умылся.

— Тебе выпить не помешает, амиго, — услышал я голос розоволосой.

— Неси, — согласился я с девушкой, — что-нибудь покрепче и побольше.

— Виски, текила, бренди, шампанское?

— Сама как думаешь?

Набрав в чашку воду, я вылил её на голову Марка. Он приоткрыл глаза и, ничего не понимая, посмотрел по сторонам.

— Олег? А что ты делаешь у меня..

Я сильнее придавил ботинком шею предателя, он захрипел, изо рта полезла кровавая, пузырящаяся пена.

— Вспоминай, урод, всё вспоминай, — произнёс я замогильным голосом, который сам испугался. — Вспомни Орхидею, вспомни двух типов неприятной наружности. Представь что я с тобой сделаю, если с моим другом что-то случится. Представил?

Марк изобразил непонимание, но увидев мой фирменный волчий оскал, часто-часто закивал. Я оглянулся, посмотрел на стол: бутылка текилы, блюдце с нарезанными лимонами и солонка. Девушка, наконец-то, набросила на себя кремовый халат и собрала волосы в хвост. Второй глаз у неё оказался тоже янтарного цвета. Я усадил Маркс на стул, сделал большой глоток текилы, многозначительно приподнял бровь.

— Ну?

— Я ничего не знаю, клянусь жизнью, Олег!

— Как тебя зовут, милая?

— Снежаной, амиго. Но ты можешь меня называть кисой.

Я поморщился. Полная ассоциация с чем-то влажным и приторно-сладким.

— Открой окно, Снежана. Нам предстоит лицезреть затяжной прыжок этого человека без парашюта.

— Ой, так этаж, по-моему, восьмой. Или седьмой. Может, не надо, амиго?

В кухню ворвался ледяной ветер, дышать стало немного легче. Но злость на Марка, почему-то, стала больше. Марк побледнел. Скорее всего, он вспомнил недавнюю драку в баре с моим участием. Может, ему просто поплохело, но поди разберись, когда ты в стельку пьяный и злой, как тысячу чертей. Я увидел на столе ополовиненный блистер с таблетками горчичного цвета.