Печать на сердце твоем - Валентинов Андрей (читать книги без регистрации полные txt) 📗
Еще ничего не понимая, Згур вцепился в веревку. Мать Болот, да что же это? Зайча Сполот пришел на помощь сыну Навко Волотича, того, с кем когда-то насмерть бился, а потом побратался…
Рывок был страшен. Згур только успел вдохнуть поглубже – а ноги уже коснулись земли. Огромная ручища тут же схватила за ворот, тряхнула:
– Хорош, бунтарь! Зубы не болят?
– Нет…
Згур совсем растерялся. Зайча из песни, теперь – зубы…
Послышался тяжелый вздох:
– А у меня, вот, болели. Застудил… До сих пор к непогоде ноют. Ладно, держи!
В грудь ткнулось что-то твердое. Згур нащупал знакомый крыж… Меч! Его меч! Тут же на плечи лег тяжелый плащ. Вновь послышалось сопение – на этот раз за ухом.
– Ну чего, пойдем! Как они, Ужик, не проснутся?
– Еще чего! Ты же меня знаешь.
Они? Не стражники ли? То-то кметов не видать! И тут Згур наконец очнулся. Это не песня, не давняя старина…
– Погодите! Я не должен уходить. Я…
Рычание сменилось стоном, словно у страшного Зайчи вновь заболели зубы:
– Ну ты смотри, Ужик! Ну, обнаглели бунтари! Сначала из поруба тащи, потом бежать уговаривай…
– А ты ему по шее дай, – ответствовал невидимый в темноте Ужик.
Огромная ладонь легла на плечи, скользнула по загривку.
– Нельзя. Помрет еще! Хилые они теперь пошли! Ладно, пора!
Згур хотел объясниться, но не пришлось. Могучая лапища схватила его за ворот и потянула вперед. Згур еле успевал переступать ногами.
– Все-то вы, волотичи, бунтари! – гремело над ухом. – Все бы вам беспорядки наводить! А потом чего? Девки по нему плачут, мать убивается…
– И правильно! – послышалось сбоку. – Нечего, Зайча, душегубствовать! Забыл, как сам в порубе сидел?
– Я-то не забыл… А он чего? Говорят – нельзя, значит нельзя! Вот, карань, чему этих сопляков учат?
Згур сам не понял, как оказался в коридоре. Здесь было светлее. Первым делом он заметил черный плащ. Тот, кого называли Ужиком, был невысоким, узкоплечим – и седым, как лунь. Как только хватка разжалась, Згур поспешил обернуться. Зайча был огромен – как и полагалось Зайче. Просторная рубаха облегала могучие плечи, светлая борода грозно топорщилась.
– И чего теперь? – раздумчиво поинтересовался он. – Куда его лучше?
– Ко мне! – Ужик хохотнул. – Я его в лягушку превращу!
– Ты слышал? – Зайча резко повернулся к Згуру. – Это кто же из нас душегуб-то? Ты, Ужик, шутки не шути! Ты мне простыми словами отвечай!
– Во двор, – негромко проговорил седой. – Я привязал коня за воротами…
– Постойте! – Згур растерянно оглянулся, все еще не веря. – Кто вы?..
– Пошли, пошли! – страшный Зайча вновь взял его за ворот, толкнул в спину. – Возись тут с вами, с бунтарями!
Похоже, Зайчище-альбирище и впрямь не жаловал бунтарей. Згура то и дело подталкивали в спину, слышалось грозное сопение. Несмотря на невероятность происходящего, Згур все же успел заметить стражников, мирно спящих прямо у дверей. Похоже, таинственный Ужик и впрямь был мастер на подобные дела. На миг из самого дальнего закоулка выглянул страх – и снова сгинул. Чего уж тут бояться?
На заднем дворе тоже спали – и стражники, и селяне, заехавшие по всякой надобности в Детинец. Ворота были полуоткрыты, возле них недвижно застыл черный, словно смоль, конь…
– Иди, иди! – сильный толчок бросил Згура вперед, он с трудом устоял на ногах, обернулся…
Зайчище-альбирище хмуро взирал на «бунтаря», скрестив на груди огромные ручищи. Внезапно Згуру почудилось, что он уже встречался с грозным сполотом. Не в ночной полутьме, а при ярком свете факелов, в Большой Гриднице…
– Чего смотришь, изменщик?
Згур почувствовал, как немеют руки. Мать Болот, вот почему голос страшного Зайчи сразу показался таким знакомым!
– Светлый!
– Светлый, темный!.. – Кей Войчемир рыкнул, мотнул головой. – Только и заботы мне – вытаскивать вас, бунтарей, из поруба! Садись на коня, да проваливай!
Вот как? Згур сцепил зубы, усмехнулся:
– Не хочу!
– Ах ты! – Зайчище шагнул ближе, грозно расправляя широкие плечи:
– Еще и спорить решил, бунтарь! Ты чего, еще не понял? Я тебя, сотник, даже помиловать права не имею! По закону как? Миловать можно простого кмета, а ежели старшой волю мою нарушить посмеет!.. Урс, да скажи ты ему!
И тут Згур понял, кто такой этот узкоплечий с седой головой. И впервые стало страшно – по-настоящему, до холода в костях. Патар Урс, Отец Рахманов, чье имя боялись даже произносить вслух…
– Уезжай, Згур! – голос седого прозвучал тихо и как-то устало. – Возвращайся в Лучев. Здесь и без тебя плохо…
В Лучев? Згур даже не удивился, откуда Патар знает о Лучеве. Говорят, Отец Рахаманов знает все. Значит, опять бежать? Снова чужбина? Нет!
– Светлый! Патар! Я… Я не хочу уезжать! Если я виноват…
– Виноват?! – рыкнул Войчемир. – Еще как виноват! Ишь, бунтарь! Ну ты глянь, Ужик, что за дети пошли! И в кого это только? Моя-то старшая чего удумала? Денор, понимаешь, запалить! Да виданное ли дело – реки огнем жечь?
Ужик даже не соизволил повернуться. Худые плечи чуть дрогнули:
– А чего ты хотел? Я пытался отговорить – не вышло. А потом решил – правильно! Чем вас еще пронять? Не навоевались, потомки Кавада?
– Пронять! – возмутился Войчемир. – Знаю тебя! Не послушались – ты бы и землю с места сдвинул?
Згуру стало не по себе. Они что – боги? Да и боги не смеют сотворить такое!
– А я уже собирался, – равнодушно бросил Ужик. – Когда твой старший войска к Денору подвел. А ты тоже хорош! Куда смотрел?
– Я-то хорош, – Войчемир вздохнул, почесал затылок. – Вот карань! Теперь еще с дочкой мириться! С женой. И со старшим…
– Помиришься!
– Помирюсь…
Светлый вновь тяжело вздохнул, повернулся к Згуру:
– Вот чего, сынок! Наворотил ты делов – под самую завязку. Поэтому я тебя это, ну…
– Съем… – подсказал Ужик.
– А иди ты! – Войчемир огорченно махнул рукой. – В общем, я тебя прошу – уезжай покуда…
Згур покачал головой:
– Не уеду, Светлый! Я был обручником твоего сына. Если ты винишь его – накажи и меня.
– Чего? – Войчемир явно оторопел. – Да кто же его наказывал, Велегоста-то? Хорош, воевода! Его сотника – под суд, а он… Говорю, не хочешь судить, начальство над войском сдавай, как и положено. Так ведь не захотел! Да и не обручник ты ему. Сам знаешь – свадьбу я запретил, а без ведома моего…
Все верно! Светлый волен в своих сыновьях. Но если так… Згур взглянул Войчемиру в лицо, усмехнулся:
– Ты знаешь, обычай, Светлый. Если твой сын отказался, мужем Улады становится обручник.
Он ждал возражений, гнева, но Войчемир только вздохнул – тяжко, невесело.
– Патар! – Згур повернулся к седому. – Подтверди! Такой обычай есть!
Урс переглянулся с Войчемиром, пожал узкими плечами:
– Такой обычай действительно есть… Уезжай, Згур!
– Уезжать? – Згур улыбнулся, чувствуя, как легче становится на душе. – Я уеду вместе с Уладой! С моей женой!
– Женой? – голос Светлого прозвучал как-то странно. – Ты, сотник, вот чего…
– Она – моя жена! – упрямо повторил Згур. – Я хочу…
– Жена? – в голосе Патара теперь звенел лед. – Так что же ты бросил ее, парень?
– Я? – Згур растерялся. – Я ее не бросил! Я… Я вернулся!..
Повисло молчание – тяжелое, густое. Оно длилось невыносимо долго, целую вечность. Наконец Урс покачал головой:
– Ты опоздал, сотник! Улады больше нет…
Темнота сгустилась, оделась глухим камнем, рухнула, сбивая с ног, вбивая в теплую сухую землю.
– Две недели назад дочь бывшего Великого Палатина казнена в Валине. Так решил Кей Велегост…
Слова доносились глухо, словно из неведомой дали. Кей Велегост имел тамгу Светлого, дающую власть над жизнью и смертью. Железное Сердце осудил мятежницу.
…Перед глазами встало холодное заледенелое поле, черные тела на окровавленном истоптанном снегу – и высокий широкоплечий парень со страшной личиной вместо лица. «Всех! Всех, кто выше тележной чеки!..»
