"Фантастика 2023-143". Компиляция. Книги 1-21 (СИ) - Кликин Михаил Геннадьевич (книги txt, fb2) 📗
– Может, их вещи скажут больше, – понадеялась я и кивнула в сторону лежащего на полу мужчины.
Он скривился в гримасе ужаса, открыл было рот что-то сказать, но топор островитянина вновь оказался быстрее. В один короткий удар мастер меча перерубил ему горло и, глядя мне в лицо, медленно вытер лезвие об штанину бывшего храмовника.
– Мне… мне надо выйти на воздух. – Вновь ощутив блуждающий от желудка до рта тошнотный ком, я развернулась и быстрым шагом вышла из пропитанной гарью и кровью таверны, переступив через труп того, кого звали Ради.
Оказавшись на улице, я, сбежав с крыльца, стянула с головы шлем вместе с подшлемником, опускаясь на колени в ближайший сугроб, бросила его рядом с собой и, зачерпнув полные горсти снега, прижала ладони к лицу.
Хотелось одновременно кричать в полный голос и смеяться, плакать и разбивать все, что попадется под руку. Резкая боль в голове заставила меня зачерпнуть новую порцию снега и опять нырнуть в нее лицом.
Когда с крыльца раздались нарочито громкие шаги, я ни мгновения не сомневалась, что это Харакаш пришел меня проверить, но деликатное покашливание заставило меня поднять голову.
– Островитянин попросил меня поговорить с тобой. – Гир тоже снял шлем, подставив взмокшую голову прохладному ветерку и мелким снежинкам, что снова начали сыпаться с неба.
– Попросил? Тебя? – Я позволила себе усмехнуться, и храмовник повел плечами, чуть дернув уголками губ.
– Ладно, соглашусь, это было больше похоже на приказ.
Вздохнув, я развернулась, плюхаясь в снег задом, благо стеганые штаны позволяли сидеть так некоторое время без опасений отморозить себе все, что можно.
– Меня не тошнит, истерик не будет, только парня жаль… Ему разбили все внутри и в голове тоже. Я ничего не могу сделать, слишком… – Я проглотила рвущееся с губ слово «тупая», но Гир, кивнув, кажется, отлично меня понял.
– Неопытная. Коррин тоже был воином. Конечно, в летописях есть несколько упоминаний о том, что он исцелял раны, но есть большая разница между тем, чтобы залечить глазницу с выбитым глазом или даже дыру в брюхе, и тем, чтобы суметь вылечить голову. Не кори себя. Может быть, когда это все закончится, ты вернешься в Алую крепость и магистр научит тебя всему, что знает сам.
Я подняла взгляд на Гира. Его поддержка была внезапной, а слова на удивление полны верой в будущее. Я не стала его разубеждать, говорить о том, что магистр Ирвин не собирается надолго задерживаться в этом мире. Просто кивнула с благодарностью.
– Но я не по этой причине пришел, – продолжил Указующий. – Харакаша беспокоят изменения, которые с тобой происходят. И я соглашусь с ним. Пусть островитянин не может видеть твою Ато, но он, очевидно, очень хорошо знал тебя прежнюю. А я вижу, что твоя Ато меняется с невероятной скоростью. С каждым днем она уплотняется, одевая тебя словно в броню. Это нормально для воина-храмовника, но для этого нужно много времени и много опыта, в том числе и боевого. Твоя «Песнь Ярости» была… – Гир на мгновение прикрыл глаза, потом глянул на меня, и я замерла, будто пришпиленная к холодной земле его взглядом, – …совершенной. Она была совершенна, чиста и сильна.
– Это плохо? – Облизнув вмиг пересохшие губы, я все же отвела взгляд, не готовая выдерживать пронизывающий взгляд зеленых глаз, что в темноте светились, как у дикого зверя.
– И нет и да. Та Эвелин, которую я встретил в первый раз во время служения, не смогла бы создать «Песнь Ярости» такой. Ее Ато была огромна, накрывала, точно облако, задолго до того, как сама Эвелин появлялась в пределах зрения, но это облако было рыхлым, податливым и бурлило при каждой более-менее явной эмоции. Защитница веры, что закрывала сегодня мою спину, вдруг стала в один момент холодна и спокойна. Удары ее руки были тверды, а ее Ато, что уплотнялась все это время, сегодня превратилась во второй доспех, о который разрушился щит. Твой противник именно тогда засомневался в словах своего командира и подставился, верно? – Голос храмовника был спокоен, но я снова ощутила его эмоции, что говорило лишь о том, что Гир или не скрывал их, или они были настолько сильны, что прорвались наружу. Смятение, радость, удивление, подозрение… Указующий тем временем продолжил: – Между нашей первой встречей и сегодняшним днем прошло сколько? Три дня? И за три дня, уж прости, мягкая принцесса пусть и с огромной силой и отличными наставниками превращается в рыцаря-храмовника, убивает других храмовников и без усилий разрушает собственной Ато щиты веры.
Я молчу, смотря под ноги Гиру, не зная, что сказать на такую констатацию факта.
– Ты видишь сны? – вдруг спрашивает он, и я, не ожидая этого вопроса, вскидываю на него взгляд.
Что ему ответить? Что я встречаюсь во сне с божествами?
– Иногда. Чаще всего это просто глубокий, крепкий сон. Несколько раз снились кошмары, но последний раз это было еще до нашей встречи.
– А сегодня ночью, когда ты спала, ты видела сны? – Гир опускается рядом со мной на одно колено, вглядываясь в мое лицо. – Ты меняешься после каждой ночи. Я заметил это в конюшне, когда ты начала искать чародея, слишком большая разница в пульсации Ато по сравнению с прошлым разом. Так что тебе снилось?
Я нахмурилась, закрыла глаза, пытаясь вспомнить.
– Ничего… кажется. Просто темнота, просто… – Висок вдруг снова уколола боль, вынуждая меня прижать укрытые металлом пальцы к голове. И боль отступила так же резко, как и пришла. И забрала с собой темноту сна, оставив воспоминания.
– Что ты видишь во сне? – раздался снова требовательный голос храмовника, заставивший меня резко открыть глаза.
Гир отшатнулся, как от огня, роняя шлем в снег. Упав на спину и приподнявшись на локтях, он чуть отполз в сторону, не отрываясь взглядом от моего лица.
– Я вижу срывающиеся с неба огненные глыбы. Я вижу голодную пасть, перемалывающую людей одного за другим, и реки крови, текущие из нее. Я вижу знамена, что несут идущие за мной на смерть. Я вижу… – Мой звенящий голос, вспарывающий ночную тишину, замолкает. Я останавливаюсь, потому что в этот момент человек, из-за плеча которого я смотрела на мир в своем сне, обернулся и прижал пальцы к губам, призывая меня промолчать. У этого человека одно на двоих лицо, и я вдруг понимаю все, что происходило со мной и что я не понимала до этого. Человек кивает мне одобрительно, и воспоминание медленно гаснет, погружаясь в недра моей памяти.
– Я вижу короткий, но очень трудный путь, который должна пройти, – медленно моргнув, заканчиваю я и вздыхаю. Указующий молчит, на его лице печать священного ужаса и восторга.
С крыльца раздается шорох, и я бросаю туда короткий взгляд. Островитянин, прислонившись плечом к косяку, смотрит на меня с таким сочувствием, словно ему не нужны никакие объяснения. Поймав мой взгляд, он спускается по ступенькам и протягивает мне руку.
– Если ты отморозишь свой сиятельный зад, моя настойка не сможет его вылечить. И тогда твоя личная служанка отгрызет мне голову, причем наперед твоего отца.
Я принимаю его руку и улыбаюсь, чувствуя, как одной простой фразой Харакаш ухитрился и свою заботу выразить, и напомнить мне о доме и людях, что ждут моего возвращения.
Мастер меча вздергивает меня на ноги.
– Там все еще трупы и плохо пахнет, – тихо напоминает он мне, и я киваю.
– Я знаю, я справлюсь. Спасибо, друг. – Я успеваю заметить спрятанную в повороте головы улыбку и оборачиваюсь к еще лежащему на снегу храмовнику, пока Харакаш поднимает и очищает снегом от чужой крови лицевую пластину моего шлема. – Гир, идем. Надо быстро перетряхнуть вещи этих ублюдков, заодно расскажешь мне, что узнал от того раненого. И посмотри на мальчишку, прошу. Может быть, все же есть надежда?
Храмовник заторможенно кивнул, встал, забыв отряхнуться, и, подобрав свой шлем, медленно поднялся по лестнице, скрываясь внутри таверны.
Мы с островитянином проводили его взглядами, а потом Харакаш обернулся ко мне.
– Есть еще одно дело, которое я хочу сделать. Сейчас заходим в таверну, я отправляю Гира в комнаты этих безумцев, а мы с тобой идем на кухню. Перчатку с левой руки сними. Все вопросы потом. – Мастер меча еще раз окинул меня внимательным взглядом и, в чем-то удостоверившись, кивнул сам себе.
