Человек, которого не было (СИ) - Кросс Элис (читаем книги онлайн бесплатно полностью без сокращений .TXT) 📗
Однако, когда объятия почти разорвались, и Морриган была готова отпустить Миссантию, её рука с талии сестры переместилась к короткому клинку, заправленному под ремень на бедре. Всего миг, Самайн едва успел сдвинуться с места, как кинжал уже воткнулся в спину Сантии. Женщина отшатнулась и отпустила руки, но Морриган удержала её, вытащила клинок и вонзила снова. Теряя равновесия, Миссантия начала падать, и телохранитель опустилась на колени, продолжая держать сестру. Она уложила её на пол так бережно, что у Самайна сбился вздох. Он замер не месте, не в силах поверить тому, что только что увидел. Кровь разливалась по каменному полу, а Миссантия слегка дрожала, пытаясь что-то сказать. Её рука потянулась к лицу Морриган, но только успела коснуться бледной щеки, как бессильно рухнула вниз. Самайн больше не слышал, как бьётся её сердце… Морриган быстрым, но мягким движением, прикрыла сестре ещё податливые веки и отошла в сторону. Происходящее больше не интересовало её.
— Морриган! — окликнул Самайн. Она обернулась. — Почему?.. Почему ты?..
— А ты, правда, не знаешь? — спокойно спросила она.
— Что же ты наделала… — прошептал он, глядя на мёртвое тело, лежащее на полу. Ещё несколько секунд назад это была Миссантия Моргхарт, её родная сестра... Он не решился подходить к ней.
— Я спасла нас, — ответила Морриган, расслышав тихий шёпот.
— Ты убила её! — проконстатировал Самайн, не понимая, как она могла это сделать.
— Да.
— Ты... любила её, Морриган!
— Я люблю тебя, — произнесла она, поставив акцент на последнее слово.
— Боги, да что с тобой? — закричал он совсем как человек.
— Может, мои методы тебе и не нравятся...
— Не нравятся?.. Ты хоть понимаешь, что несёшь? Я... Я не знаю, кто ты... — растерянно добавил он, отведя взгляд в сторону.
— Не знаешь, кто я?..
— Ты — не Риган, — неожиданно осознал Самайн. — Я не знаю, кто ты.
— Самайн...
— И любви твоей мне не надо, — уверенно добавил он.
Телохранитель не стала возражать, не вздрогнула и даже не отвела взгляда. Она не сделала ничего, продолжая стоять на месте, будто превратилась в каменную статую. Самайн ждал от неё хоть чего-нибудь или же перестал что-то ожидать вовсе — он не понимал, хочет ли он её реакции, хочет ли раскаянья в своих словах, но Морриган не дала ему повода. Она несколько секунд смотрела на него, а затем продолжила путь в тронный зал, откуда без дозволения отлучилась. А Самайн понимал, что уже никуда не торопится. Он всё же подошёл к Миссантии, размышляя, что теперь делать, и как ему догладывать о случившемся своего хозяину.
Морриган скрылась из виду, не помня, как миновала несколько поворотов. Она едва не упала, но смогла удержаться за стену: ноги предательски подкашивались, а воздуха не хватало, потому что некий железный ком, образовавшийся в груди, мешал вдохнуть и неумолимо тянул к земле. Женщина сжала кулаки, стараясь таким образом вернуть себе привычную хватку, заставить внутренний стержень поднять её на ноги, но это не помогло. Слова, сказанные так твёрдо и уверенно, глубоко засели в голове, не давая трезво мыслить. Морриган чувствовала, что всё, сделанное и пережитое ей, было напрасно. Все её раны, жертвы, убийства и попытки превозмочь себя были напрасны. Её мечта рассыпалась в одночасье. Всё зря…
«Почему я не могу заплакать? — спросила она себя. — Люди же плачут, когда хотят избавиться от боли. Почему я не плачу? Разве мне не больно?»
Она продолжила стоять, опираясь на стену, и размышляла о своей жизни и своих чувствах. Она действительно не чувствовала боли, а то, что ей ощущалось — это не боль, это что-то иное… Морриган поняла, что давно разучилась чувствовать, и минутой назад из её груди вырвали не любовь, а цель. Совесть не мучила её за чудовищные поступки и не хвалила за верные; добро и зло, белое и чёрное — всё это смешалось для Морриган в одно, и она совершала поступки исходя не из их правильности, а из своей выгоды. И для неё это было верным. А то, что верно для неё — правильно. Ни мораль, ни совесть, ни чувства больше не давлели над ней — давлел лишь разум, который из раза в раз подсказывал, когда настал черёд пресмыкаться, а когда перехватить инициативу.
Действует ли так человек? Человеческая ли прерогатива — чувства? Морриган условно посмотрела на себя и Самайна, что был так мягок, так эмоционален, так склонен к проявлению чувств: боль, гнев, радость, любовь… Он мог и может по сей день ощущать в себе эту бурлящую смесь всех черт живой души. Эмоции тяготят его и в то же время возносят. Сама Морриган ведь когда-то полюбила его за эти черты. Он был человечен и отрицал это, а Морриган давно перестала быть таковой, даже не заметив. Человечность. Люди придумали это понятие лишь для того, чтобы судить других. Чаще всего тех, кто и вовсе не является человеком. Для оценки людей было придумано иное понятие — оно называется «бесчеловечность». И он — демон оказался куда человечнее, чем она — человек.
Морриган тихо рассмеялась.
«И я всерьёз думала, что смогу достичь цели? Как глупо… Я учла всё, я прогадала чужие ходы и сделала свои, мне оставалось сделать только последний… Но я не учла, что моя мечта так разниться с моей сущностью? Я не подумала, что уже не Хохотушка Риган? Я не подумала, что не смогу жить, как жила? Не подумала, во что превращаюсь, ступая по этому пути? Морриган, как наивно…»
Но неожиданное осознание вырвало тот тяжёлый ком из белой груди. Женщине стало так легко дышать, как не дышалось уже больше тридцати лет. Словно с её плечей сняли тяжкий груз, и она конец распрямила уставшую спину, вытянувшись в полный рост. Свобода. Она свободна от эмоций, от ненужной боли и от цели. Нет больше ответственности, нет финальной точки, и игра пошла совсем по другому пути… Но без цели нельзя. И Морриган, руководствуясь одним лишь благим порывом, выбрала новую. Она прекрасно понимала чувства Самайна: её не за что любить и никак не узнать, потому что она и не человек вовсе, а тело, способное дышать и грешить. Но должно же это тело сделать хоть что-нибудь от него зависящее, чтобы исправить в этом гниющем мире, заразившем своей гнилью и его, хоть одну деталь.
И Морриган отпрянула от каменной опоры, продолжив путь быстрыми звучными шагами. Никто не посмеет остановить её, не теперь. Игру нужно продолжить, просто необходимо! Не для того Морриган выжидала столько лет, стольким пожертвовала, не поскупившись даже собственной душой, чтобы всё бросить лишь за неимением цели. Цель — сущая мелочь, когда есть непреодолимое желание действовать. Зачем — никакой разницы. Главное — действовать.
«Я требую эндшпиля! Разыграй со мной финальную партию, Шавес! Давай сыграем на равных!»
Она по-хозяйски ворвалась в тронный зал, распахнув створки двери, оставляя на них кровавые отпечатки, и направилась к трону, на котором восседал король. Стража, стоявшая рядом, приняла боевую готовность, но Морриган игриво погрозила людям пальцем, натянув на лицо счастливую улыбку. Король, заинтересовавшись происходящим, отдал приказ временно бездействовать и полюбопытствовал:
— С каких пор вы так осмелели, Морриган? Покинули церемонию, а теперь заявляетесь на неё подобным образом, ещё и…
— Закройте рот, Ваше Высочество, — перебила она.
— Прошу прощения…
— Прощаю, — вновь перебила Морриган. — А теперь позвольте доложить: Миссантия Моргхарт, что являлась наследницей печати, мертва. И отныне я — единственный человек, способный её перенять. А вам ведь нужен демон, так? Учитывая, что его нынешний хозяин так стар, что еле дышит. Досадно будет, если он умрёт, не успев передать печати, правда?
— Вы же знаете, чем грозит неповиновение, или мне напомнить?
— Да хоть всех убейте, мне плевать.
— Я могу убить вас.
— Нет, не можете.
— Заточить.
— Тоже мимо, — отпарировала она. — Я буду сопротивляться, а вы можете меня покалечить.
— А если вас не убить, вы нападёте на меня.
— Зачем? — удивилась Морриган. — Я предпочитаю оставаться на стороне победителей, а с численностью вашей армии и демоном, что будет принадлежать мне, мы одержим верх, едва вступим в битву.
