Цветы в пустоте - Сергеева Александра (полная версия книги txt) 📗
Юнба сидела во дворце на высоком троне, такая неподвижная и так хорошо гармонирующая со всей этой планетой сразу, что с первого взгляда могло показаться, будто бы это статуя, а не человек – причём статуя, созданная какими-то Высшими Силами одновременно с самой планетой. Но вот она повернула голову к вошедшим в тронный зал, вот её взгляд скользнул по каждому из гостей, остановившись почему-то на лице Сильвенио, вот она неспешно сошла с трона – и стало ясно, что она всё ещё жива, хоть и той странной призрачной жизнью, которой дышало здесь из века в век всё остальное.
– Мы приветствуем вас, посланники мира, – произнесла она, и все пришедшие почтительно ей поклонились. – Мы считаем своим долгом сообщить, что в вашем намерении проявить дипломатическую вежливость по отношению к нашему народу нет нужды, однако мы рады лицезреть вас своими гостями и без всяких церемоний. Скайрах-кьяр всегда к вашим услугам, посланники мира, мы с вами не воюем, и нет необходимости заключать какие-либо контракты. Поэтому предпочтительнее сразу перейти к побочной цели вашего визита.
Видно было, что миротворцы, не ожидавшие такого приёма, совершенно растерялись поначалу. Только Мартин, для которого, похоже, нечто подобное было очевидно, открыто улыбнулся Юнбе и ободряюще коснулся плеч Сильвенио, чуть подтолкнув его вперёд. Тот понял, что говорить ему придётся всё же самостоятельно – впрочем, так, наверное, и должно было быть по всем правилам этикета.
– Я… у меня к вам просьба личного характера… леди Юнба, если бы вы… – неловко начал он, запнувшись на середине фразы, затем взял себя в руки. – Моя просьба несколько эгоистична, леди Юнба. Я хотел бы попросить вас воспользоваться вашим даром видеть возможное будущее, чтобы вы сказали мне, стоит ли мне стирать некие воспоминания. То есть – скажется ли это на ком-то, кроме меня? Не подорвёт ли это основы моего… призвания? Эти воспоминания меня, признаюсь честно, очень сильно тяготят, но я не могу решиться пока заблокировать их, не зная точно, как это отразится на моей дальнейшей жизни. Или на жизни моих друзей и тех, кому я когда-либо должен буду помочь…
Юнба смотрела на него очень внимательно, пока он говорил. В тусклых зелёных глазах светился отблеск её мысли – только отблеск, потому что мыслями, похоже, она была совсем не здесь, не в хрустальном дворце с непрозрачными стенами и ракушечной крышей.
– Значит, ты хочешь избавиться от воспоминаний о пребывании в плену у Близнецов и хочешь знать, не повлияет ли это на твою судьбу Хранителя Знаний? – уточнила она медленно, взвешивая каждое слово не для себя – для него.
Сильвенио резко побледнел, но решительно кивнул. Мартин украдкой сжал его руку.
– Хорошо, – ясновидица кивнула в ответ, глядя на него всё так же внимательно. – Хорошо, мы посмотрим. И скажем тебе прямо сейчас. Однако за это ты должен будешь нам услугу, Сильвенио Антэ Лиам.
– Какую? Я готов сделать всё, что вы попросите…
Взгляд Юнбы стал на мгновение неожиданно очень ясным, словно и не смотрела она только что в одни ей ведомые дали несбывшегося.
– Ты должен пообещать нам, что, какой ответ бы мы ни дали тебе сейчас, ты останешься верен своему слову и позже окажешь нам услугу. Когда придёт время и когда мы попросим. Это всё. Ничего конкретнее сейчас пока сказать нельзя, чтобы не породить ещё одну вероятность будущего. Твоё слово – всё, что нам нужно.
Делегаты смотрели на официальную принцессу парсивиреуорренойцев с заметным изумлением: видимо, она ещё никогда не требовала ни у кого и ничего за свои услуги предвидения. У Сильвенио не было ни малейшей догадки, что за услугу она может с него когда-либо спросить. Быть может, это было как-то связано с тем её мрачным предсказанием о том, что однажды он каким-то образом поспособствует разрушению мира? В любом случае, ему оставалось только довериться ей и её дару. Больше всего на свете он сейчас желал перестать наконец ощущать реальность вокруг себя такой зыбкой и нестабильной. Он хотел быть уверен если не в собственном благополучии, то хотя бы в том, что проснётся на следующее утро там же, где засыпал. И ещё ему очень хотелось прекратить с ужасом смотреть на собственное отражение в зеркалах, с замиранием сердца ожидая, что в любой момент он может превратиться в одну из тех поистине жутких личностей, какими делали его в кошмарах Близнецы.
– Я даю вам моё слово, что буду считать себя у вас в долгу до тех пор, пока не исполню то, о чём вы попросите меня в любой удобный вам момент.
Глаза её снова безразлично потухли, как будто она до поры до времени потеряла к Сильвенио интерес. Наверное, так и было на самом деле.
– Твоё решение пойдёт тебе на пользу и ни на что не повлияет. Только тебе будут иногда сниться по ночам плохие сны, которые, скорее всего, будут забываться при дневном свете. На будущем это не скажется никак.
Если бы он тогда знал, чем всё в итоге обернётся!.. Может быть, в таком случае он бы не принял эти слова на веру, хотя, вполне возможно, что, приняв такое решение, он бы всё равно ошибся, но…
Ещё некоторое время после того, как они вышли из дворца, он вместе с миротворцами бродил по мёртвому городу, безмолвно восхищаясь его красотами. Долго они, однако, задерживаться на Парсивиреуорреное не стали, потому что без жизни всякая застывшая красота не может притягивать душу достаточно сильно. Оказавшись на корабле, Сильвенио чуть ли не впервые со дня отлёта прошёл в свою каюту и сразу же занялся блокировкой ненавистных воспоминаний. Это оказалось, к счастью, довольно легко.
Следующим утром он проснулся новым человеком.
А вернее, он проснулся самим собой.
Проснулся – и сам не понял, почему вздохнул вдруг с таким облегчением. Он помнил всё, что было до пленения Близнецами, помнил, как очнулся у них на корабле, помнил, каким образом от них сбежал и что было после – а вот промежуточный этап стал полностью его восприятию недоступен. Это было как-то странно и неуютно – как будто целый стеллаж с книгами вдруг неожиданно исчез из знакомой и любимой библиотеки, где известно было расположение каждой пылинки. Зато и спокойнее ему стало сразу же, душевная буря (он не знал сейчас, в чём была причина, но явственно ощущал следы её внутри) улеглась – а значит, принятое решение было единственно верным.
И у него наконец-то началась новая жизнь. Та, о которой он мечтал – почти та, конечно, потому что для полного счастья ему всё же нужно было вернуться на Эрлану. Но и так было, признаться, довольно неплохо. Он был свободен, он был окружён заботой и умными, понимающими людьми, он имел возможность неограниченно читать всё, что попадалось в местных библиотеках, и неограниченно же бродить по самым одухотворённым местам Эль-Вирата. После стольких лет, проведённых в качестве раба на чужом корабле, теперь для него несказанным удовольствием было просто гулять там, где ему захочется. Мартин всюду ходил с ним: в театры, в оперу, на представления уличных артистов, на разные научные семинары и конференции, на презентации новых компаний, на бесцельные прогулки по рощам и паркам – казалось, он только рад сопровождать Сильвенио везде и всегда. Его общество Сильвенио нисколько не тяготило – с Мартином было ужасно приятно беседовать обо всём на свете, совсем как в старые времена, и он обнаружил внезапно, что очень, очень скучал по этой лёгкости в общении с кем-либо.
Всё это было настолько натуральным заменителем полноценного счастья, настолько хорошей видимостью полной безопасности и комфорта, что Сильвенио даже перестал придавать значения тому, что может быть и как-то по-другому.
Ночами он иногда вспоминал во сне про Близнецов: они приходили к нему и мучали его снова и снова, заставляя раз за разом проживать тот ужас, который он так старался навсегда забыть. Он просыпался задолго до рассвета с колотящимся в панике сердцем, с мокрыми от пота и сбитыми от его метаний простынями, а на утро он снова всё забывал и только недоумённо приподнимал брови в ответ на заявления Мартина о том, что он кричал ночью.
