Жнецы Страданий - Казакова Екатерина "Красная Шкапочка" (читать хорошую книгу .TXT) 📗
И снова первогодки испугано загудели, а Нэд, по-прежнему не замечая их ропота, спросил, кто разумеет грамоту и письмо. Из всех руки подняли только Тамир, одна девушка — синеглазая и темноволосая, да два одинаковых паренька, видимо — братья. Крефф досадливо покачал головой:
— В этом году негусто. Что ж, остальных будут учить старшие послушники. С осени вас начнут понемногу готовить к тому, что должны знать и уметь будущие обережники. И помните: обо всех своих успехах и промахах рассказывайте ежедневно по вечерней заре креффам. Да не забывайте: наставники вам не мамка с нянькой, жалеть да сопли вытирать не станут. Они для вас — старшие в роду и слово их — закон! Если же кто провинится, тому они наказание отмеряют сами, по проступку. Ну и помните, кто креффа во всем будет слушаться — получит пояс, кто перечить и лениться начнет, тот быстро сгибнет, и привезут ему в дом грамоту, что по смерти послушника Цитадели его семья освобождается на половину от податей за обереги. Я закончил, можете есть.
Как ни страшны были слова Главы, но даже они не отбили у парней и девок чувства голода, а уж когда по трапезной поплыл сытный дух наваристых щей, ложки застучали дружно и даже весело.
— У нас по весне на обед только полбу с толокном едят, а тут, смотри, какие куски мяса плавают, — зачерпывая полную ложку духмяной похлебки, восхитилась Айлиша.
— А у нас, бывало, и полбу всю подъедали, особенно, если лето было холодное, зима после него суровая, а весна затяжная. Еле-еле до первой зелени доживали, ребятишки совсем прозрачные от голода ходили. Мать кинет в чугун горсточку муки, коры древесной натрет да маленький кусочек сала растопит, вот и вся еда, — жадно вгрызаясь в мясо, пробубнила Лесана. — Зато по весне отъедались — пальчики с елок собирали, орляк…
— А отчего голодно так у вас было? — удивился, поднося ложку ко рту, Тамир.
— Оттого, — ответила Айлиша. — К весне-то все подъедается, ртов в доме много, да и скотина свое просит. Ей неразумной не объяснишь, что поголодать придется, на воде сидючи.
— А отчего же не покупали? — изумился парень.
— Эх, Тамир, сразу видно — ты в городе жил, и то, поди, не знал с какой стороны к козе подходить. Раз тебя сосед выручит, два, а на третий пошлет, потому как у самого брюхо подводить начнет. Да и не принято в деревне торг друг с другом вести, — Лесана объясняла сыну пекаря истины, знакомые ей с детства, как дитю неразумному. — Мужики наши силки на дичь ставили, только по ранней весне и дичь костлявая, и не сыщешь ее особенно. Ходящие-то тоже есть хотят. А ежели в окрестностях Стая поселится — и вовсе все зверье распугает. К тому же, охотники зимой да по ранней весне глубоко в чащу не ходят — дни-то короткие, чуть не поспеешь до темна — самого сожрут.
— Как же вы перебиваетесь? Чем с колдунами расплачиваетесь? — удивлению собеседника не было пределов,
— Мой отец возит в город горшки да миски. Только мало выручает за товар, траты почитай все съедают. Купцу с обозом немало надо отдать, чтобы с собой взял. Один-то не поедешь, до города путь неблизкий — дня четыре через чащу. И вот — за обоз заплатишь, обратно ехать — тоже деньги. В итоге, что наторговал — чуть не половину на «копытные» и спустил. Остальное на соль, муку да крупу какую с горохом. Мы-то только на огородах кое-чего растим — посреди болот поле не вспашешь, не засеешь, да и охранное заклятье на поле поставить дорого — нет у нас таких денег. А сажать, чтобы Ходящие вытоптали — кто же станет? Вот и получается, сосед у нас бондарь, другой сосед кузнец. Все, что за зиму натрудят, к весне везут в город, за дорогу вскладчину платят. Что останется от выручки, на то и живем, и подати платим, и обереги покупаем.
После этого длинного рассказа Лесана снова принялась жадно хлебать щи.
— А у меня на деревне пеньку растят, да веревки вьют, — поддержала подругу Айлиша. — И все равно не сытно у нас.
— Кстати, а откуда ты грамоту разумеешь? — наконец, отодвинув от себя миску, поинтересовалась Лесана у Тамира.
Парень мучительно покраснел.
— Говорил же, хворал часто в детстве…
— И?
— Матушка грамотея приводила. Я же целыми днями дома сидел, то с перхотой, то с жаром, то еще с чем, вот она и нашла мне занятие. Думала — если даже с возрастом не войду в силу, так хоть тем на кусок хлеба зарабатывать смогу, что грамоты или письма какие составлять буду. А счету меня уже отец вразумил. В нашем деле без счета никак, — словно стыдясь, объяснил парень. — Хотите я вас буквам обучу?
— Так нам же наставника дадут, — неуверенно протянула Айлиша, которой было стыдно показываться дура-дурой перед парнем.
Лесана же, давно приметившая, какие взгляды юноша кидает на подругу, поспешила ему на помощь:
— Конечно, хотим! Сказали же, усердие проявлять надо, вот нас наставник днем учить будет, а ты по вечерам — чтобы лучше все затвердить, — и, не дожидаясь, покуда подружка еще что-нибудь ляпнет, от души пнула ее под столом.
Тамир расплылся в благодарной улыбке.
— Хватит галок ловить! — шикнула Лесана, возвращая парня с небес на землю. — Трескай давай, вон Глава доедает. Как только ложку отложит, считай натрапезничались. Негоже после главного в роду миски вычищать.
Айлиша торопливо дожевывала корочку:
— Ешь быстрее.
Тем временем Нэд и правда отложил ложку, встал и направился прочь из трапезной. Следом за ним потянулись остальные креффы и старшие послушники. К новичкам же подошел их давешний провожатый и велел следовать за ним, дескать, покажет покойчики ихние. На выходе Лесану поймал за руку поджидавший у дверей Клесх.
— Все поняла, что тебе лекари сказали?
— Все, — задыхаясь от стыда, прошептала девушка.
— Не забудь прийти ко мне. Фебр скажет как найти.
Сил у несчастной хватило только на то, чтобы кивнуть. Лишь тогда наставник ее отпустил, и послушница опрометью бросилась догонять друзей.
В этот раз Фебр привел их по длинному извилистому коридору в северное крыло Цитадели.
— Вот тут жить будете, — открыв невысокую дверь, сообщил он.
— Втроем? — распахнув глаза, прошептала Айлиша.
— Четвертую лавку видишь? Нет? Значит, втроем! — усмехнулся проводник.
— Так он же парень! — выдохнула целительница.
— Цыц! Овца кудлатая! Забыла, что Глава говорил? Нет больше парней и девок, есть послушники! А ежели ты еще это своей курячьей головой не поняла, так здесь столб для порки есть да каземат холодный с крысами! — припечатал старший выуч.
— Ты мели, да знай меру! — заслонил спиной испуганную Айлишу Тамир.
— А не то?
— А не то так всыплем, забудешь, как твоего креффа зовут, — сжала кулаки Лесана.
Парень усмехнулся, подошел вплотную к девушке, взял ее за подбородок и насмешливо фыркнул:
— Нам первогодок трогать нельзя, но если ты в Цитадели задержишься, еще посмотрим, кто кому всыплет. Поняла, соплюха?
И во взгляде внимательных глаз отразилось столько злого обещания, что пыл Лесаны несколько поугас. Парень был крепкий и, судя по всему, не дурак подраться, а гнев с девушки уже схлынул и она испугалась.
Впрочем, Фебр уже отошел и сухо скомандовал:
— Здесь попозже осмотритесь, теперь айда за мной, покажу, где отхожее место и умывальники.
Ведя спутников по длинному коридору, юноша открывал нужные двери:
— Тут уборная. Тут утром и вечером рожи сполоснуть можно. Тут подмывальня. Поняли, дуры? Холстины вон, на полках, ножни там же. Вода нагретая вот здесь всегда стоит. Ежели не стоит, вниз к Нурлисе сходите, она даст.
— А как же баня? — прошептала Айлиша, оглядывая комнатку с лоханками и узким окном под самым потолком.
— Не баня, а мыльня! Хоть каждый день туда ходи, там и вещи свои постираете, портомоек тут нет.
Вернувшись в их комнатушку, старший ученик продолжил:
— В сундуках у вас две смены белья, две пары обор, девкам исподние рубахи, тебе подштанники, да по холстине — морды вытереть. Пока хватит. Остальное, если доживете, осенью да зимой дадут. Лучины, доски для писания и мел завтра вам принесу.
