Земля избранных (СИ) - Бородина Мария (первая книга .txt) 📗
Сасси надменно скривила губы; глаза её полыхали желанием возмездия. Вот только мстить пока было нечем: Бримэ отобрала тот самый молот, о котором говорила Наставница.
— Спасибо, Бримэ, — пробормотала Тилен. Её голос потерялся в бессильном стоне Сасси. — Здесь могла случиться катастрофа…
Кантана незаметно наступила подруге на ногу. Нельзя было делать даже тонких намёков на то, что должно остаться в тайне; а особенно в присутствии недоброжелателей. Тилен виновато ойкнула и прикрыла рот ладонью.
— Могла, — согласилась Бримэ. — Сасси — очень сильная стихийница. Покровители дали ей опасный дар. Осторожно, Кантана, осторожно…
Бримэ за руку выволокла остолбеневшую Сасси из аудитории. Несколько девушек, наблюдающих за потасовкой со стороны, поспешили за подругами, размеренно цокая каблучками: самое интересное закончилось. Остальные слушающие давно разбрелись по домам: мало кому хотелось задерживаться в неуютной обстановке.
Оставшись в одиночестве, Кантана и Тилен заискивающе переглянулись.
— Осторожно, Кантана, осторожно! — отчеканила Кантана слова Бримэ смешным басом. — Да они и половины не знают!
Тилен подняла на подругу печальные глаза.
— Зачем ты ударила её? — непонимающе пробормотала она.
— Ну, во-первых, не ударила, — махнула рукой Кантана, — толкнула. Как я дерусь, она ещё не видела. А во-вторых, она… Она назвала себя Дланью!
Кантана тщательно скомкала исписанный лист бумаги и, прицелившись, запустила его в каменную урну. Тишину разбавило едва уловимое шуршание.
— Сегодня идём? — она покосилась на Тилен. — Я раздобыла новый метод, не терпится опробовать.
Тилен энергично помотала головой и упёрлась ладонями в столешницу. Блики лучей мишурой заскользили по её бледному лицу, оттеняя тёмные круги под глазами.
— Кантана, — проговорила она неуверенно, — это всё опасно. Это — риск. Мы не должны…
— Ну вот ещё! Что за занудство, Тилен?! — Кантана дерзко вскинула голову, разбросав по плечам пряди волос.
— Я просто объективно оцениваю ситуацию, — Тилен посмотрела серьёзным взглядом на подругу. — Я не хочу остаться четвертованной и жить в Пропасти.
— Бросить вызов всему миру — вот что мы должны сделать! — Кантана сердито сдвинула брови. Казалось, что пространство вокруг разрывают на клочки разряды молний. — Нас уже четвертовали, подруга! Облачили в чёрное, лишили семьи, детей. Магия — это последнее, что у нас осталось. И даже этим они запрещают пользоваться!
Тилен жалобно заскулила. Солнечные лучи путались люрексом в её стриженных тёмно-русых волосах.
— Только не сегодня, — буркнула она под нос. — Завтра, Кантана. Завтра.
— Я рада, что ты меня поддерживаешь, — на лице Кантаны заиграла удовлетворённая ухмылка.
Девушки схватили вещи и наперегонки ринулись к выходу, догоняя свои тени. Беломраморная аудитория, заполненная пыльным воздухом, опустела. Лишь солнечные зайчики, окрашенные в разные цвета стёклами витражей, продолжали носиться по кипенным стенам, как последние посланники уходящего тепла.
Поговаривали, что до Возмездия третий месяц четвёртого сезона приносил ледяное дыхание упокоения. Что холодные ветра в эту пору отчаянно резвились в голых кронах деревьев, а воду рек по утрам схватывала тонкая короста льда. Говорили, что ближе к межсезонью непременно выпадал снег, покрывая землю тонкой белоснежной периной. Для горожан эти слухи уже давно остались частью волшебных сказок, которые матери любят рассказывать детям перед сном.
Снега на Девятом Холме не видели уже более ста лет.
3
Дубовая дверь скрипела, болтаясь на массивных петлях. Ветер, прогретый солнцем, врывался в проём с нахальством юнца: он тащил за собой пыль и пожухшие листья. Голые ветви отбрасывали кружевную тень на крыльцо, поросшее бархатистым мхом. Воздух хранил запах водоёма и свежей древесины.
Кантана выбралась из наставни, спугнув стайку жирных голубей. Прохлада коснулась лица после жара глухих коридоров, сорвав с губ улыбку. Ветер подхватил подол платья и протащил по крыльцу, испачкав в пыли.
Ноги отсчитали три ступени вниз. Ещё одна стайка голубей, шумно хлопая крыльями, взвилась в холодное небо прямо перед лицом. Неуклюжие чайки деловито сновали поодаль, выискивая в трещинах уцелевшие семечки и хлебные крошки.
Кантана ускорила шаг. Деревья, покрытые замшелой корой, уплывали назад. Ненавистное здание наставни приближалось к горизонту, превращаясь в размытую линию.
Расшитые агатами рюши накидки развевались за спиной, как чёрные крылья. Каблуки лакированных туфель подняли феерию брызг, когда Кантана с разбегу перескочила через лужицу. Она по-ребячески засмеялась, глядя на летящие капли, что отливали всеми цветами радуги. Впереди были долгие часы свободы! И казалось, что за спиной разворачиваются настоящие крылья.
Ветви деревьев разрезали небо на фрагменты фантастической мозаики. Птицы сшивали клочки облаков смелыми стежками и сеяли по ветру тревожный писк. Природа хорошо чувствует последние тёплые дни. Скоро, совсем скоро наступит холодное межсезонье. А затем власть примет первый сезон — время мертвенного спокойствия и беспробудных снов.
Преодолев сквер, Кантана вышла на рыночную площадь, выложенную щебёнкой. Это была часть её обычного маршрута. Часы бойкой торговли подошли к концу, и теперь под навесами из грубой ткани царила печальная пустота. Лишь две торговки ютились в конце ряда, собирая товар в плетёные корзины. Кантана пригляделась: одна из них, кажется, несколько циклов назад служила в гостинице её кузена.
— Добрый день! — Кантана помахала рукой. Вытянутый отпечаток тени на земле повторил её движения. — Да помогут вам Покровители!
Одна из торговок — сморщенная женщина почтенных лет в синем бархатном платье — бросила Кантане румяное яблоко, искрящееся мёдом:
— Пребывайте в здравии, юная госпожа Бессамори!
Кантана поймала летящее яблоко и с аппетитом надкусила гладкую кожицу. Мякоть засияла белизной из надлома, кисловато-сладкий сок окропил губы.
— Благодарю Вас! — прокричала она. Ветер подхватил фразу, утопив её в шелесте опавших листьев и хрусте ломающихся веточек.
Фигура Кантаны, углубившись в пролесок, превратилась в чёрную тень и потерялась меж древесных стволов.
Когда шорох шагов стих, женщины, оставив свой товар, настороженно переглянулись.
— Жаль мне её, бедняжку, — пробормотала старушка в синем платье. — Каково это знать, что обречена на вечное одиночество и бессилие?
— И не говори-ка, — подытожила вторая женщина. Она выглядела моложе своей товарки, ярко-алые одеяния оттеняли бледность её кожи, — а ведь такая хорошенькая! Была бы завидной женой с её-то родством. Мать в Совете, дядя держал «Чёрную гвоздику», покуда к Покровителям не отправился…
Неловкое молчание затрепетало в воздухе. Лишь шелест сухой травы да посвистывание птиц нарушали напряжённую тишину. Корзины сгрудились у ног торговок, зияя пустотой. Ветерок трепал волосы женщин: ни одна не решалась подать голос, будто бы разговор затрагивал запретную тему.
Внезапный хлопающий звук разогнал облако неловкости. Из подлеска близ пустующих торговых рядов, с ускорением рассекая воздух, вырвался голубь. Энергично размахивая крыльями, он описал мёртвую петлю над площадью. Резко уйдя вниз, он почти коснулся грудью земли, а затем снова начал набирать высоту, поднимаясь под острым углом. Птица пушечным ядром пролетела между женщинами, едва не задев крыльями их удивлённые лица, и столь же внезапно потерялась в лесной поросли за их спинами.
— Почтенные Покровители! — выпалила бледнокожая. — Вот это да!
— Подумаешь — птица какая-то, — с презрением прогундосила старушка, закрывая яблоки полосой льняной ткани.
Сдавленный, хриплый полувздох-полустон бледноликой стал ей ответом.
Старушка подняла взгляд на товарку. Та стояла столбом, оторопев. Рука бледноликой, обтянутая кроваво-красным атласом, приподнялась, указывая строго вперёд.
— Разрушители! — завопила она истошно. Эхо с издёвкой отчеканило её слова, запутав их в ветвях деревьев. — Покарай меня Возмездие! Они здесь!
