Грани судьбы (СИ) - Шепелев Алексей А. (читать книги полные .TXT) 📗
Сразу выяснилось, что крутить педали могут только Балис и Сашка: короткие Серёжкины ноги сразу срывались с деревянных педалей, едва те уходили подальше от сиденья.
— Велосипед, — проворчал недовольный мальчишка. — На велосипеде под рамкой можно.
— А ещё лучше на «Орлёнке» или "Школьнике", — предположил Балис.
— Чем лучше-то? — возмущённо поинтересовался Серёжка. — «Школьник» — вообще складной, девчачий. Шины толстые, колёса маленькие, толком не разогнаться. А «Орлёнок» — хороший, но для малышни. Вот у папки был «Прогресс», это — вещь…
"А ведь я забыл себя в детстве", — понял Балис. Конечно, парнишка преувеличивал, и на «Орлёнке» можно было неплохо разогнаться, но, конечно, взрослый «велик» в глазах двенадцатилетнего мальчишки, конечно, неизмеримо выше детского. И ерунда, что ноги с седла не достают до педалей. Встал под раму — и поехал, какие проблемы. Лети вперёд, дорога… Как давно это было…
Хотя насчёт «Школьника» Серёжка напутал, это «Десна» или «Салют» складные, а «Школьник» как раз на жесткой раме.
— Ладно, садись в середину, мы тебя покатаем.
Серёжка сел, но не успокоился.
— Серёга, ну чего ты вертишься, как ужаленный? — рассердился Сашка.
— А можно, вы меня побуксируете?
— Чего? — не понял казачонок.
— Как тебя с корабля, — пояснил Гаяускас. — Только без каната. Ладно, непоседа, сейчас твоё время. Покатаем.
— Ура!
Серёжка быстренько перебрался через Сашку на поплавок, сбросил на сиденье футболочку и шортики и бултыхнулся в воду.
— Вот шебутной, — вздохнул подросток.
Серёжка вынырнул, обоплыл вокруг катамарана круг почёта и, наконец, уцепился обеими руками сзади за сиденье.
— Поехали!
— Не запряг, а уже погоняешь, — возмутился Сашка. Малыш в ответ только хихикнул.
Катамаран плыл вдоль берега, Серёжка болтался сзади, усердно работая ногами. То ли просто так, то ли всерьёз полагая, что помогает плыть. Время от времени Балис оглядывался. Мальчишка неизменно вскидывал вверх довольное лицо и лёгким кивком головы показывал, что у него всё в порядке и даже намного больше того. На третий раз Сашка отчётливо вздохнул, видимо, уже не в силах сдерживать зависть.
— Хочешь к нему? — спросил Гаяускас.
Сашка промолчал, потом с деланным равнодушием ответил:
— Вообще-то можно. Раз уж отдыхаем…
— То не теряй времени.
— А я и не теряю, — донеслось до Балиса через стаскиваемую футболку.
Так он и буксировал ребят добрую четверть часа. Наконец, такое вялое купание им надоело, парни заявили, что хорошо бы и просто поплавать. В ответ Гаяускас заметил, что он тоже не прочь искупаться, а потому надо бы вытащить катамаран на берег. И, поскольку отдыхают они все трое, то он с удовольствием уступает эту работу младшему поколению. Мокрые мальчишки забрались на катамаран, Сашка заработал педалями, Серёжка просто уселся на сиденье, наслаждаясь бездельем.
Город уже закончился, перед путешественниками лежал пустынный скальный берег. Местами скалы отступали от воды и там образовывались маленькие песчаные пляжи, на один из которых они и выволокли средство передвижения.
— Тяжелый, — пропыхтел Серёжка, старательно упираясь пятками в горячий песок.
— Ага, — согласился Сашка. — А в воде так легко идёт, словно ничего и не весит. И с лодкой всегда так же.
— Закон Архимеда, — сообщил Гаяускас, последний раз поднажав на медленно ползущее по песку плавсредство. — Саша, я же тебе рассказывал, когда мы на корабле плыли.
— Да помню я. Выталкивающая сила. А только формулы всякие одно, а жизнь — другое.
— Ох, загнать бы тебя в школу. Чтобы пять уроков каждый день. А в понедельник — все шесть.
— Да ну её школу. Лучше бы как сейчас, чтобы просто рассказывали. Вы, Мирон Павлинович, Наромарт…
— Спасибо, конечно, только до настоящих учителей нам далеко. Вот Серёжка подтвердит, ему есть с чем сравнивать. Что скажешь?
Ежедневные занятия, начавшиеся на следующий же день после того как путешественники оказались в безопасности, стали для мальчишки большим сюрпризом. Поначалу — несколько неприятным. Но после первых же занятий отношение к ним у Серёжки изменились.
— По-моему, вы все отличные учителя.
А потом он бросил на взрослого хитрющий взгляд и добавил:
— Особенно если не забудете, что сегодня — выходной, и мы приехали сюда, чтобы искупаться.
— Всё, не слова об уроках! В воду! — согласился Балис.
Ух, и хорошо же было окунуться в тёплое южное море. Первым желанием было устроить хороший заплывчик километра эдак на три, но пришлось себе в этом удовольствии отказать: дети не потянут, а бросать их одних тоже не хотелось. В итоге получилось то, что на благоустроенных пляжах называется "до буйка и обратно", благо мальчишки оказались способными не только плескаться на мелкоте. Сашка, хоть и саженками, плавал вполне пристойно, а Серёжка тот и вовсе сразу пошел техничным кролем, только взлетали над водой острые локти.
— Во гонит, — не сдержался Сашка.
— Спортсмен, наверное, — усмехнулся Балис, державшийся рядом с более слабым в этой стихии казачонком.
— Скажете тоже. Спортсмены — это в цирке. Французская борьба. Я видел в Екатеринодаре. И в Таганроге… элп…
На последней фразе предательская волна залепила подростку рот. Глотнув изрядную порцию горькой и солёной воды, Сашка смолк.
— Ладно уж, помалкивай, — посоветовал Балис. — На берегу поговорим.
Но до отдыха на берегу было ещё очень далеко. Вернувшись из заплыва, они не стали выбираться на берег, а продолжили купание. Мальчишки на мелкоте затеяли обычную ребячью возню, когда салки переходят в брызгалки, брызгалки в борьбу, борьба в нырки на дальности или на продолжительность, ныряние снова в салки и дальше по кругу. Гаяускас, рассудив что излишняя опека парням только во вред, всё-таки решил нагрузить себя посерьезней, устроив себе тест не на дальность, так на скорость. Как и следовало ожидать, форму он подрастерял, но не так сильно, как этого опасался. Пару месяцев потренироваться на совесть — и можно снова принимать роту и готовить ребят к заданиям любой сложности. Да только кто ему эту роту даст?
— Классно вы плаваете, — уважительно протянул Серёжка, когда Балис завершил тренировку.
— Ну, ты тоже неплохо. Занимался?
— Немного, — скромно потупился мальчишка. — Я в детстве с вышки прыгал.
— В детстве, — хмыкнул Сашка. — Старичок ты старенький. Руки вон дрожат.
— Это он замерз, — на всякий случай взял Серёжку под защиту офицер. — Вылезайте, позагараем.
Местное светило уже изрядно склонилось к горизонту. Как раз подходящее время для солнечных ванн. Но Серёжка по молодости лет этого не понимал.
— Мы лучше ещё поплаваем. Правда, Сашка?
— Да, мы ещё…
— Ну, купайтесь. Только, пожалуйста, без меня далеко не уплывайте.
— Ладно…
Отойдя подальше, Гаяускас с удовольствием растянулся на горячем песке. Приятно гудели уставшие мышцы.
— Всё правильно. Когда дела сделаны, то и отдохнуть не грех.
— Дед?!
Балиса словно пружиной подбросило. Повернулся на голос, открыл глаза. Ирмантас Мартинович сидел, привалившись спиной к скале так, что плескавшиеся в море мальчишки не могли его видеть. И выглядел так, словно пришел сюда с севастопольского пляжа, на котором они с Балисом отдыхали в августе девяностого. Морпех преодолел в себе совершенно детское искушение немедленно вскочить и потрогать: живой человек перед ним или иллюзия.
— Удивлён? — поинтересовался адмирал. — А мог бы уже привыкнуть.
— К чему привыкнуть? — настроение у Балиса сразу испортилась. — К тому что вокруг бродит полно непонятного народу, которые знают обо мне больше, чем я сам и при этом только и делают, что говорят загадками? Ты-то хоть настоящий?
— Сомневаешься?
— А не знаю. В гробу ты похуже выглядел.
Фраза прозвучала откровенно грубо, и Гаяускас сразу пожалел, что её произнёс. Но слово, как известно, не воробей.
К счастью, Ирмантас Мартинович не обиделся, только усмехнулся:
