Слуги Темного Властелина - Бэккер Р. Скотт (книга жизни .TXT) 📗
Когда восточный край неба начал светлеть, Найюр приказал остановиться. Над его головой нависал громадный ком земли в корнях поваленного дерева.
– Теперь мы поскачем, – сказал Найюр. – И поскачем быстро.
Серве наконец-то снова очутилась в седле, но ее радость была недолгой. С Найюром впереди и Келлхусом позади они понеслись вперед, сминая подлесок. По мере того как лес редел, переплетенные кроны спускались все ниже, и вот уже казалось, будто они мчатся прямо сквозь них. Их хлестали бесчисленные ветви. Сквозь дробный топот копыт Серве слышала, как нарастает утренний птичий гомон.
Наконец они вырвались из досаждавшего им подлеска и помчались напрямик через пастбища. Серве вскрикнула и рассмеялась, ободренная внезапно распахнувшимся перед ней простором. Прохладный воздух бил в лицо и растрепал волосы на отдельные развевающиеся пряди. Впереди, над горизонтом, вставал огромный алый шар солнца, заливая лиловую даль оранжевым и багряным.
Постепенно пастбища сменялись возделанными землями. Теперь повсюду, куда ни глянь, тянулись всходы молодого ячменя, пшеницы и проса. Кавалькада огибала маленькие земледельческие деревушки и огромные плантации, принадлежавшие домам Объединения. Будучи наложницей Гаунов, Серве сама все время жила на таких виллах, и, глядя на ветхие бараки, красные черепичные крыши и ряды похожих на копья можжевельников, она удивлялась тому, как места, некогда столь знакомые, сделались вдруг чуждыми и угрожающими.
Рабы, трудившиеся на полях, поднимали головы и провожали взглядом всадников, проносившихся мимо по пыльным проселкам. Возницы ругались, когда они пролетали мимо, осыпая их пылью и мелкими камешками. Бабы роняли корзины с бельем и оттаскивали с дороги зазевавшихся ребятишек. «Что думают эти люди? – сонно гадала Серве, опьяневшая от усталости. – Что они видят?»
Пожалуй, отчаянных беглецов. Мужчину, чье жестокое лицо напомнило им об ужасных скюльвендах. Другого мужчину, чьи голубые глаза успевают увидеть их насквозь за один мимолетный взгляд. И прекрасную женщину с распущенными белокурыми волосами – добычу, которую эти мужчины, похоже, не желают отдавать своим невидимым преследователям.
Ближе к вечеру они поднялись на взмыленных конях на вершину каменистого холма, и там скюльвенд наконец разрешил краткую передышку. Серве буквально свалилась с седла. Она рухнула наземь и растянулась в траве. В ушах звенело, земля под ней медленно плыла и кружилась. Некоторое время она могла только лежать и дышать. Потом услышала, как скюльвенд выругался.
– Вот упрямые ублюдки! – бросил он. – Тот, кто ведет этих людей, не только упорен, но еще и хитер.
– Что же нам делать? – спросил Келлхус. Этот вопрос ее несколько разочаровал.
«Ты же знаешь! Ты всегда знаешь! Зачем ты к нему подлизываешься?»
Она с трудом поднялась на ноги, удивленная тем, как быстро окоченели ее конечности, и устремила взгляд к горизонту, туда же, куда смотрели они. Под розовеющим солнцем виднелся хвост пыли, тянущийся к реке, – и все.
– Сколько их там? – спросил Найюр у Келлхуса.
– Как и прежде – шестьдесят восемь. Только кони у них теперь другие.
– Другие кони… – повторил Найюр сухо, словно его раздражало как то, что это сулило, так и способность Келлхуса делать подобные выводы. – Должно быть, они раздобыли их где-то по дороге.
– А ты что, не предвидел этого?
– Шестьдесят восемь… – повторил Найюр, пропустив его вопрос мимо ушей. – Многовато? – спросил он, глядя на Келлхуса в упор.
– Многовато.
– А если ночью напасть?
Келлхус кивнул. Глаза его сделались какими-то невидящими.
– Быть может, – ответил он наконец. – Но только если все прочие варианты будут исчерпаны.
– Какие варианты? – спросил Найюр. – Что… что нам делать?
Серве заметила, что его лицо исказилось непонятной мукой. «Отчего его это так раздражает? Разве он не видит, что нам суждено следовать за ним и повиноваться ему?»
– Мы их слегка опережаем, – твердо ответил Келлхус. – Надо ехать дальше.
Теперь впереди оказался Келлхус. Они спустились по теневому склону холма, постепенно набирая скорость. Распугали небольшую отару овец и пустили своих многострадальных коней еще более быстрым галопом, чем прежде.
Серве скакала через пастбище и чувствовала, как от сведенных судорогой ног по телу расползается тупая боль. Они выехали из тени холма, и спину стало греть ласковое вечернее солнышко. Серве выслала коня вперед и поравнялась с Келлхусом, сверкнув яростной усмешкой. Он насмешил ее, скорчив рожу: выпучил глаза, словно потрясенный ее дерзостью, и негодующе нахмурил лоб. Скюльвенд остался позади, а они скакали бок о бок, смеясь над своими неудачливыми преследователями, пока вечер переходил в ночь и все краски дальних полей сменялись одной-единственной серой. Серве подумала, что они обогнали само солнце.
Внезапно ее конь – ее добыча, доставшаяся ей после того, как она убила человека со шрамом, – споткнулся на скаку, вскинул голову и издал хриплый визг. Серве словно почувствовала, как разорвалось его сердце… Потом в лицо ей ударила земля, рот оказался набит травой и глиной – и гулкая тишина. Звук приближающихся копыт.
– Оставь ее! – рявкнул скюльвенд. – Им нужны мы, а не она. Она для них всего лишь краденая вещь, красивая безделушка.
– Не оставлю.
– Не похоже это на тебя, дунианин. Совсем не похоже. – Быть может, – ответил Келлхус.
Голос его теперь звучал совсем рядом и очень мягко. Он взял ее лицо в ладони.
«Келлхус… Не надо синеньких детей!»
«У нас не будет синеньких детей, Серве. Наш ребенок будет розовый и живой».
– Но ей будет безопаснее…
Тьма и сны о стремительной скачке во мраке сквозь языческие земли.
Она плыла.
«Где же кинжал?»
Серве пробудилась, хватая ртом воздух. Весь мир под ней несся и подпрыгивал. Волосы хлестали по лицу, лезли в рот, в глаза. Пахло блевотиной.
– Сюда! – донесся из-за топота копыт голос скюльвенда. Голос звучал нетерпеливо, словно поторапливал. – На тот холм!
Ее груди и щека притиснуты к сильной мужской спине. Ее руки немыслимо крепко обнимают его тело, а ее кисти… Она не чувствует кистей! Зато почувствовала веревку, впивающуюся в запястья. Ее связали! Прикрутили к спине мужчины. Это Келлхус.
Что происходит?
Она подняла голову – в глаза точно вонзились раскаленные ножи. Мимо проносились обезглавленные колонны и пляшущая линия полуразобранной стены. Какие-то руины, а за ними – темные аллеи оливковой рощи. Оливковые рощи? Неужели они забрались уже так далеко?
Она оглянулась назад – и удивилась: их запасные лошади куда-то делись. А потом, сквозь клубы пыли, она увидела большой отряд всадников, уже довольно близко. Кидрухили. Суровые лица напряжены, мечи выхвачены и сверкают на солнце…
Они рассыпались лавой и въехали в развалины храма.
Серве ощутила головокружительное чувство невесомости, потом ткнулась в спину Келлхуса. Конь принялся тяжело взбираться по крутому склону. Серве мельком увидела оставшиеся позади развалины белой как мел стены.
– А, черт! – выругался сверху скюльвенд. Потом: – Келлхус! Ты их видишь?
Келлхус не сказал ничего, но спина его выгнулась и правая рука напряглась – он развернул коня в другом направлении. Серве мельком увидела его бородатый профиль – он оглянулся влево.
– Кто это? – спросил он.
И Серве увидела вторую линию всадников, более отдаленную, но скачущую в их сторону вверх по тому же склону. Конь Келлхуса двигался вверх наискосок через склон, из-под копыт осыпались пыль и камни.
Серве снова взглянула на кидрухилей внизу и увидела, что те неровными рядами перемахивают через разрушенную стену. Потом увидела еще одну группу, троих всадников, которые вылетели из рощи и повернули им наперерез.
– Ке-еллхус! – завопила она, дергая веревку, чтобы привлечь его внимание.
– Тихо, Серве! Сиди тихо!
Один из кидрухилей кувырнулся с коня, хватаясь за стрелу, торчащую в груди. «Это скюльвенд», – поняла Серве, вспомнив, как тот подстрелил оленя. Однако оставшиеся двое проскакали мимо упавшего товарища, не останавливаясь.
