Сияй, Бореалис! Лоскутки (СИ) - "Liz Elzard" (читать полную версию книги .TXT) 📗
Ребята осторожно посмеивались. Кита одарил его равнодушным взглядом, словно вопрос ускользнул в окно. Нет, этот задира просто так не отлипнет.
— Ты поэтому молчишь? Язык отморозил? — хохотнул Зерек. — Если не заговоришь, мы тебя будем отмороженным называть. Нравится?
По нечитаемому лицу новичка трудно было понять, смятён ли он или упорно строит из себя храбреца.
— Точно отмороженный, — тихонечко шепнул кто-то из одноклассников.
— А на уроках ты тоже будешь так молчать? — продолжил допрос Зерек. — Учитель Мильт терпеть не может тормозов. А ты правда по липовым документам учишься? Я слышал, тебя даже не зарегистрировали по месту жительства. Выходит, тебя не существует по бумагам.
— Он привидение, — хихикнули позади.
— Точно — привидение, причём отмороженное, — хмыкнул Зерек.
Кита опустил игнорирующий взгляд в парту, словно перед ним жужжала муха. В груди что-то билось, в руках нарастала дрожь. Это даже не прана. Это собственный гнев, который сдерживать не легче.
— Эй, я вообще-то с тобой разговариваю, отмороженный! — Зерек стукнул кулаком по парте.
Он, оскорблённый таким жестом новичка, толкнул его в плечо. Затем вдруг отпрянул как ошпаренный и завопил.
— Больно! — вскрикнул Зерек, держась за запястье.
Одноклассники испуганно поглядели на него. У задиры кровоточила мелкая царапина. Затем десяток оторопелых глаз обратились на Киту. Мальчик внезапно подскочил с места и бросился к выходу.
— Это он сделал! — рявкнуло в спину.
— Нож таскает? Или это магия?
— Лови отмороженного!
Во время большой перемены сложнее всего было нестись по коридору и никого при этом не задеть. Всего лишь прикосновение — и нить праны оставит порез. Это ещё милость со стороны лиса. Герт тогда долго ходил, облепленный лейкопластырями. Ему повезло так же, как и Зереку сегодня. А просто так вредить случайно подвернувшимся ребятам Кита не хотел.
Мальчик кинулся по лестнице вниз. Учеников здесь мало было. Никто толком не обратил внимания на промчавшегося беглеца. Впереди нарисовалась какая-то дверь с табличкой «Не бегать!». Кита толкнул её ногой и вылетел во двор, промчался мимо окон кабинета магии и спрятался за садовым сарайчиком, поросшим вьюнками. Неподалёку пронёсся гам. Мальчик вжался в стебельки, которые неторопливо принялись обвивать его. Он осторожно высунулся: никого. Слуха вдруг коснулась ниточка мелодии. Боль в груди затихла, будто погашенный каплей воды огонёк свечи. Кита встрепенулся, осторожно отодрав себя от приставучего вьюнка. В тенистом тихом уголке, куда не добирался школьный гул, кто-то был. Кита тихо подкрался, по-хищному плетясь по газону. Шаг сделался бесшумным. Мальчик замер в кольце аккуратно постриженных кустарников, всматриваясь сквозь тонкие пальцы веток.
Эта девочка самая первая выскользнула за дверь, как только прозвенел звонок. Лирет. Схватила футляр со скрипкой и испарилась — лишь только кончики медных волос мелькнули. Её белокурая подружка осталась в классе и, дождавшись ухода одноклассницы, принялась бесстыдно судачить с девчонками о том, как по-дурацки Лирет сегодня выглядела на первом уроке, а длинные волосы ей и вовсе не идут.
Звучание скрипки обволакивало слух исцеляющим бальзамом. Ощущение, словно тонкие ниточки мягкой солнечной праны проникали в сердце и хватали импульсы в объятия, обуздывая боль. Было что-то ещё в этой мелодии. Необъяснимое чувство, которое внушало сердцу безмятежность. Мелодия достигала таких глубин, что даже лис усмирялся. А знала ли сама Лирет, что её мелодия способна на такое?
Кита подошёл бы к ней, обязательно заговорил бы и решил стать близкими друзьями. Он сделал бы это обязательно, будь он таким же беззаботным, наивным и не видавшим зла. Он — другой ребёнок. Ему уже не понять тех прелестей детства, которое было хладнокровно отнято. Быть среди детей и пытаться быть таким же — обманывать себя да смешить лиса. У этой девочки хорошее детство, светлое и радостное, какое и должно быть у ребёнка. А у Киты — нет. Он не подошёл к ней, не заговорил и даже не предложил дружбу, но стал считать её другом с какого-то момента. Пускай Лирет никогда не узнает, что она — друг убийцы. Этого вообще отныне никто не должен знать.
***
Лирет торопливо сложила тетради в портфель, мимолётом кинув взгляд на заднюю парту. Новичка учитель попросил остаться и тем самым спас от Зерека. Под руку вдруг ухватила Карише.
— Слышала, что отмороженный учудил на перемене? — вполголоса прошелестела она, уводя одноклассницу из кабинета.
— Отмороженный? — изогнула бровь девочка.
— Кита, — фыркнула Карише.
Они вышли на крыльцо, лавируя между ребятами. Зерек стоял со своей компанией, демонстрируя друзьям уже затянувшуюся царапину. Все столпились вокруг него, как возле знаменитости. Он негодующе ворошил землю носом туфли, будто ждал чего. Кулаки-то у него по-любому теперь чесались.
— Отмороженный знает какую-то запретную магию, — шептала Карише. — Она режет всех, кто прикасается к нему, прикинь? Теперь понятно, чего он учительницу боялся.
— Ничего себе! Правда режет? — вытаращила глаза Лирет.
— Да ты что, Зерека не видела? Эй, Зерек! Покажи руку, а? — окликнула Карише.
Мальчишка обернулся, шмыгнув носом. Девочки подошли к нему. Лирет посмотрела на запястье одноклассника. Она ожидала увидеть что-то серьёзное.
— Он ещё ответит, — сам себе буркнул Зерек.
— Да ладно тебе, — безобидно улыбнулась Лирет, — это простая царапинка. Ну-ка, дай руку. Мама меня недавно научила кое-чему.
— Ты что, уже магию начала практиковать? — ухмыльнулся Зерек.
— Это легкотня, тут даже ничего сложного учить не надо, — девочка сообразила на кончике пальца маленькую искорку и провела по царапинке.
Зерек слегка дёрнулся, а затем вытаращился на запястье.
— Исчезла! — обернулся он к ребятам.
Лирет горделиво заулыбалась, благоговейно слушая удивленное оханье.
— Эй, а вы пойдёте с нами? Мы к бесточам, — кивнул в сторону Зерек.
— Зачем? — нахмурилась девочка.
— А ты догадайся, — хмыкнула Карише. — Пойдёшь с нами? Или мама не разрешает?
— Пойду, если скажете зачем.
— Благотворительностью заниматься, — захохотал Зерек. — Хочешь сделать хорошее дело? Помочь людям хочешь, а?
В его голосе сквозил подвох.
— Хочу, — несмело промямлила Лирет.
— Ну вот и идём! — потащила за руку Карише. — Или струсила? Точно — трусиха!
— Ничего я не трушу! — запротестовала та.
И правда: почему она должна трусить? Благотворительность ведь.
Территория интерната бесточенников теснилась со старым лесистым парком на окраине Намиканы. Немудрено, что бесточи жили в отдельном квартале. По внешности сразу не разберёшь, что человек — бесточенник. Лишённая магии масса людей, ничем не примечательных на первый взгляд. Обычно живут в бедности, часто рождаются инвалидами, ещё чаще — слабоумными. Вырастают либо преступниками, либо вообще не вырастают. В лучшем случае, вырастают полностью безобидными созданиями-овощами и годятся разве что в мусорщики. Проблема Зерека заключалась в том, что всю интересную, невесть откуда добытую информацию он запоминал легко и надолго, а ещё легче ему удавалось её распространять. Телепатические наклонности тому располагали. Свою ненависть к бесточам Зерек не скрывали знал о них буквально всё. Может, сегодня он решил исправиться?
— Эти гады живут за счёт государства, а толку от них никакого, — бормотал он, карабкаясь по забору.
— Ты решил предложить им работу? — обрадовалась Лирет.
— Ага, — засмеялся тот. — Есть у меня одна работа, которую я могу им предложить.
Он спрыгнул прямо в куст, с треском проломив собой ветки. Следом сиганули ещё двое ребят из параллельного класса. Карише, с поразительной ловкостью мартышки, взобралась по прутьям, и через мгновение подошвы её поцарапанных туфель подняли облачко пыли по ту сторону кованого забора. Лирет неуверенно задрала голову. Высоко.
