Три этажа сверху (СИ) - Ковалевская Александра Викентьевна (книги онлайн читать бесплатно txt) 📗

Три этажа сверху

Роман "Три этажа сверху"

Имена, указанные в Хрониках Насты Дашкевич и в разрозненных записях Алины Анатольевны Зборовской:

Владислав Карнадут (Боксёр)

Евгений Бизонич (Жека Бизон)

Владислав Адамчик (Адам)

Денис Понятовский (Лысый, Голова)

Дмитрий Сивицкий (Брови)

Алексей Стрельченя (Лёха)

Владимир Краснокутский (Большой Вован)

Максим Грек (Макс Грека)

Анатолий Филоненко (Толян)

Елисей Прокопенко (Елик)

Павел Стопнога (Стоп-нога)

Матвей Мурашко (Мелкий)

Александр Реут (Сашка гитарист)

Вячеслав Левант

Игорь Шабетник

Виктор Чаплинский (Чапля)

Алина Анатольевна Зборовская

(Алина, Циркулиха, Фараониха, Мухоморка)

Анастасия Дашкевич (Наста)

Татьяна Гонисевская (Большая Польза)

Ксения Конюшенко (Ксюша Мелкая Польза)

Светлана Конторович (Светка Вовановна, Контора)

Ангелина Чадович (Анёлка)

Иоанна Метлушко (Иванка)

Лилия Цыбульская (Рыбка Лилёк)

Вероника Миц

и другие: всего пятьдесят четыре человека. Никто не вернётся обратно.

Дневник Алины. Потерянные

Радио над учительским столом неожиданно зашуршало, затем голос завуча произнёс: "Внимание! Всем педагогам спуститься в актовый зал на рабочее совещание!"

Время — 13.40, как раз между первой и второй сменами. На проклятых верхних этажах четырёхэтажной школы осталась я, единственная учительница, дежурные старшеклассницы, убиравшие кабинеты, восьмилетние Ксюша и Матвей, — они раньше времени явились ко мне на кружок, и с полсотни, не меньше, парней-старшеклассников, собравшихся на городские соревнования по футболу. Их я не знаю, это чужие ученики, — сегодня ребята со всех школ съезжаются к нам.

Конечно, с футболистами прибыли тренеры, и мужчины спорткомитета, и судьи, да ещё в спортзале должны были быть мои коллеги физруки. Со школьниками могли остаться полтора десятка педагогов, кое-что смыслящих в стрельбе, в оказании медицинской помощи, отведавших жизни с кострами, палатками и комарами — да, наконец, просто мужиков, способных навести порядок в необузданной ораве подростков. Где был мой ангел-хранитель, когда три этажа сверху отрезало от остального мира? За что оставил меня одну в окружении растерянного, злого, голодного, воинственного молодняка?

…День второго сентября выдался прохладным. Утром ласково светило солнце, но после полудня микрорайон накрыл плотный туман, сырой и промозглый. Возможно, из-за плотного тумана мы не сразу заметили, что всё пошло не так. Вот Вероника подметает класс, держит щётку одной рукой, лениво и медленно перетягивая песок, нашарканный ребятнёй под партами. Второй рукой она пытается реанимировать смартфон, но тот мёртв. Вероника подходит к окну:

— Не поняла! — удивляется она. — Откуда здесь сосны?

Мы смотрим за оконное стекло. Действительно, вокруг должны быть видны девятиэтажки спального района. Тесную застройку не может скрыть никакой туман, но домов нет. В разрывах серой мглы — лишь заболоченная почва, теряющаяся в дымке, жесткая трава и камыш, застывший в немом оцепенении, да слева — сосны.

Наверное, мы побледнели.

На лестнице западного крыла перекатывались возбуждённые голоса старшеклассников.

По восточной лестнице летели с круглыми от возбуждения глазами двое третьеклассников — и прямиком в открытую дверь моего класса.

— Там… там… — задыхались от волнения дети, заглядывая мне в лицо снизу вверх, — там ничего нет! Там мокро и трава растёт! И первого этажа нет!

— Как нет первого этажа?

— Мы сбегали вниз, нет ничего!

— Там земля! — выдохнула Ксюша. — Мы шли в буфет, а лестница в землю, а первого этажа нет!

Матвей показал ладони: они перепачканы. Он трогал землю или пытался разгребать её. Дети перепуганы, а утешать их или ворковать с ними некогда; разобраться бы самой, что происходит?

Я сделала невозмутимое лицо и засыпала Ксюшу и Матвея совершенно посторонними вопросами. Дети отвечали и понемногу успокаивались. А сейчас что они согласны делать: идти со мной, или остаться в классе и ждать моего возвращения? Хотите, я достану шашки и домино? Не хотите? (Только бы не расплакались! Эти дети!..) Вы пойдёте со мной? Боитесь? Хотите, я закрою вас в классе и вернусь, как только выясню, что произошло? Нет? Не надо закрывать? (Что ж с вами делать-то?) Я предложила им спрятаться за высокой кафедрой. Вытащила из шкафа пару старых штор, приглашая устроить гнёздышко, и наблюдала, как восьмилетняя Ксюша, получив в руки тряпки, забыла страхи и принялась хозяйничать: ползая на коленках, стелила шторы под просторным столом-кафедрой, выглядящим вполне солидным убежищем. Как ни заглядывай в класс, с порога не видно, что под столом может прятаться кто-то маленький и испуганный.

Я оставила этих воробышков, намереваясь пойти и увидеть всё своими глазами, но дети догнали меня на выходе из класса и крепко вцепились в руки.

Счастье, что за мной таскаются двое мелких ребятишек, а могли бы ходить несколько начальных классов…

Странная аномалия, отрезавшая три верхних этажа школы от всего остального мира, была замечена не только нами. Кто-то из старшеклассников спускался вниз и, увидев, как лестничный проём уходит во влажную почву, покрытую болотным дёрном, вбежал в спортивный зал с воплем. Все ребята, кроме самых увлечённых юниоров, на спор набивавших на коленке мяч в дальнем углу спортзала, носились от одной лестницы к другой, пока не убедились, что из школы с пятью выходами невозможно воспользоваться ни одним: словно исполинский нож аккуратно срезал здание на уровне перекрытий между первым и вторым этажом.

Они веселились; они были возбуждены и фальцеты одних мешались с молодыми тенорками других. Запах анархии, потных футбольных маек и кроссовок двадцать девятого размера наполнил коридоры.

Быстро сообразили, что теперь можно всё, и ринулись открывать обиженно задребезжавшие старые рассохшиеся оконные рамы бывшего второго, теперь ставшего первым, этажа, в намерении выбираться через подоконники. Бритоголовый парень, лихо спрыгнувший на землю, приземлился на обманчиво-зелёную кочку. Кочка заходила ходуном под тяжестью его тела, дёрн прорвался, и парень ушёл в бурую болотную жижу по пояс. Остальные ржали, перегнувшись через подоконники. Бритоголовый серьёзно завяз в болоте, в метре от кирпичной стены и в двух метрах от ухмыляющихся рож своих ровесников. Наконец, молодняк додумался, что пацан в беде: пытаясь шевелиться, он погружался всё глубже, побледнел, а глаза сделались глазами испуганной жертвы. Он уже не ругался, он просил помощи, и всё было реалити — то есть, всерьёз. Совместными усилиями его вытянули и помогли вскарабкаться на подоконник. После мне доложили, что именно этот парень, страшно ругаясь, истратил весь запас воды в водопроводных стояках рекреаций, пытаясь отмыться от грязи. Когда я опомнилась настолько, чтобы думать о воде, как о жизненно важном ресурсе, было поздно: все краны иссякли.

Связи не было, электричества — тоже. На меня, единственную учительницу, минут двадцать никто не обращал внимания, и я успела обойти этаж за этажом.

Школа — правильный в плане квадрат, — ориентирована углами строго по четырём сторонам света, поэтому я имела возможность оценить обстановку во всех направлениях. С северо-востока в стену упирался сухой пригорок, заросший могучими соснами. Корни сосен находились на уровне подоконников кабинета английского языка, и заколодевший лес размытой акварелью терялся в плотной дымке. С остальных сторон нас окружало болото или сырая низина. Ветер на мгновение отнёс клок тумана и удалось разглядеть край озерца в западном направлении: там травы росли из воды, и там, скорее всего, было самое непроходимое место.

Делая обход, я закрывала кабинеты, которые дежурные бросили открытыми, потому что заметила среди футболистов Вована Краснокутского и его друганов: ребят проблемных и с криминальными замашками. Они ни разу не спортсмены, они рассматривают школу лишь как территорию своего влияния, потому и были здесь — контролировали. Не могли упустить такое событие, как приезд чужих парней.