Локи. Где начинается ложь (ЛП) - Ли Маккензи (книги без сокращений txt) 📗

Маккензи Ли

Локи. Где начинается ложь

Переведено специально для группы

˜"*°†Мир фэнтез膕°*"˜

http://vk.com/club43447162

Оригинальное название: Loki: Where Mischief Lies

Автор: Mackenzi Lee / Маккези Ли

Перевод: romanenkokarina, maryiv1205

Редактор: romanenkokarina

ЧАСТЬ 1

ГЛАВА 1

Королевское торжество Гулльвейг, как и все асгардские праздники, доставляло удовольствие только тем, кто любил слушать чересчур длинные речи, обмениваться бессмысленными любезностями и наступать друг другу на ноги, потому что в Большом Зале всегда было слишком многолюдно, а на каблуках ходить никто не умел.

Локи был убежден, что все ненавидели пиры, но никто не осмеливался сказать об этом, боясь выставить себя глупцом. А вот Локи абсолютно не сомневался ни в своей способности ходить на каблуках, ни в размерах своего мозга (естественного, огромного!), поэтому смело заявил:

— Ненавижу празднования.

Стоящий рядом с ним Тор даже бровью не повел, сохраняя на лице вежливую улыбку, которую он тренировал специально для таких торжественных случаев. Она исчезла, лишь когда Локи заявил, что у Тора между зубами что-то застряло — тогда Тор перестал улыбаться, спрятал зубы и начал водить по ним языком, отчего его губы странно выпячивались. В конце концов, он понял, что там ничего нет, но его поведение заставило нескольких придворных изменить первоначальный курс.

— Празднования очень важны, — произнес Тор. — Они усиливают суеверие наших жителей к своим лидерам.

— Не «суеверие», а «доверие», — поправил Локи.

Улыбка замерла на губах Тора, как приклеенная, но брови поползли вверх.

— Что?

— Я тоже помню это высказывание, — ответил Локи. — Там речь идет о доверии.

— А я как сказал?

— А ты… Впрочем, не важно, — Локи тоже растянул губы в широченной улыбке и повысил голос, чтобы Тор мог расслышать его слова сквозь оживленную мелодию, наигрываемую музыкантами. — Ты все сделал великолепно.

Тор поправил обруч, надетый на лоб. На границе роста волос начали собираться капельки пота и стекать вниз по бровям. Локи тоже перед торжеством предложили обруч — его мать выбрала для него серебряную косу, инкрустированную маленькими драгоценными камнями. И хотя Локи очень любил все блестящее и переливающееся, он выбрал сдержанный, утонченный стиль в одежде, который был бы полностью разрушен таким вычурным обручем.

Он мог не любить праздники, но должен был прилично на них выглядеть.

Сапоги — черные, блестящие, выше колена, с острыми и тонкими каблуками, как лезвия ножей, которые он держал в рукаве, — заставляли его чувствовать себя щеголем посреди огромного зала. На нем было пальто в зеленый рубчик с высоким воротником и брюки свободного покроя того же цвета. Амора говорила, что зеленое одеяние красиво оттеняет его глаза, делая их похожими на изумруды, но Локи все равно старался не носить зеленое слишком часто. Лучше не давать Аморе понять, что он воспринимает ее советы серьезно. Возможно, она и была всегда права, но ей и не нужно этого знать.

Локи окинул взглядом строй сановников; его взор проследовал мимо Тора к Фригг в развевающихся серебристых одеждах; она улыбнулась и кивнула какой-то асгардке, пробормотавшей, как прекрасно выглядят у королевы волосы с проседью. По другую сторону от Фригг стояли, склонив головы к королеве Иолене, послы из Варинхейма и Рингсфьорда, которых она бурно просила говорить еще громче.

Чуть в отдалении стояла, как истинный воин, Карнилла — Королева Норн и королевская чародейка Одина; ее темные волосы были заплетены в косы и обернуты вокруг золотого шлема с пурпурным камнем во лбу. Ее лицо ничего не выражало — за все время, что она была при дворе, Локи ни разу не видел на ее лице ничего, кроме покорной гримасы признательности. Одна из ее рук с непропорционально длинными пальцами лежала на плече Аморы, словно Карнилла была уверена, что ее ученица ускользнет, если ее не удерживать.

Возможно, так оно и было.

Судя по выражению лица Аморы, она скучала гораздо больше, чем Локи предполагал. Гораздо больше, чем скучал Локи от лекций отца. Амора тоже частенько выслушивала от Карниллы нотации, но, казалось, она придает им еще меньше значения, чем Локи придавал его наставлениям Одина. Он хотел бы позволить себе не волноваться и не чувствовать, что все, что он делал — правильно или неправильно — было отмечено галочкой в соответствующей колонке и сохранено в документах до того дня, когда Один назовет либо его, либо Тора наследником асгардской короны.

Было бы намного проще, если бы он был единственным — Амора, к примеру, была единственной ученицей Карниллы и единственным магом в Асгарде, достаточно могущественным, чтобы принять мантию королевской чародейки и Королевы Норн. Силы Аморы были даром, благословением, а свои силы Локи всегда старался скрывать.

Никто не хотел, чтобы королем был колдун. Короли Асгарда были воинами. Они носили длинные золотистые волосы, начищенные доспехи и небрежно выставленные напоказ шрамы от сражений, словно роскошные украшения. «Ах, этот шрам я получил давно… Простое напоминание о глупом сакааранце, который рискнул бросить мне вызов…»

Аморе удалось отойти от Карниллы достаточно далеко, чтобы схватить кубок с подноса проходящего мимо слуги, и Локи смотрел, как она коснулась пальцем поверхности жидкости и левитировала с нее маленькую каплю. Та зависла в воздухе в десяти сантиметрах от ладони девушки, пока Карнилла, не оборачиваясь, не сжала руку Аморы, разрушая заклинание.

Амора закатила глаза и, возможно, почувствовав долгий взгляд Локи, огляделась. Она поймала его взгляд и ухмыльнулась. Локи почувствовал, как его уши покраснели, и он сперва хотел отвернуться, как будто это могло свести на нет тот факт, что она поймала его пристальный взгляд. Но вместо этого он сердито насупился, глядя на Амору, и та жестом показала, что вешается.

Локи фыркнул.

Тор нахмурился, глада на него, затем проследил за его взглядом, но Амора снова выпрямилась, улыбаясь вместе с Карниллой придворному, который подошел поговорить с ними. Она, казалось, специально прилагала кучу усилий, чтобы ее улыбка выглядела как можно более вынужденной — столько же, сколько Тор вкладывал в то, чтобы сделать свой взгляд искренним, — но она улыбалась, так что никто не мог обвинить Амору в дурном и неподобающем поведении.

Тор нахмурился еще сильнее, и обруч сполз ему на глаза. Он раздраженно его поправил и повернулся к Локи; гневное выражение лица Тора очень напоминало выражение лица Одина.

Когда Локи снова поймал взгляд Аморы, она сделала едва заметный жест в сторону плитки и подняла брови.

Локи заколебался. Одно дело — создавать небольшие заклинания, которым она обучала его за обедом или в классе, но совсем другое — делать это на официальном приеме. Конечно, шутка оказалась бы безобидной — в конце концов, именно Локи предложил сделать плитку в бальном зале розовой. Но он предложил это в шутку, надеясь произвести на Амору впечатление смелостью идеи и творческим использованием плетения заклинаний, не прибегая к их практическому воплощению.

Но Амора была настроена довести все до конца. Все, что можно было попробовать, нужно попробовать, невзирая на последствия. А последствия никогда не заставляли себя долго ждать — будь то подзатыльник от усталого наставника или личный вызов в покои Карниллы.

Но Амора все равно делала, что хотела.

Локи завидовал ее бесстрашию — она не чувствовала никакого стыда, даже когда Один или Карнилла ругали ее. Его собственное сердце всегда сжималось, как бы высоко он ни вздергивал подбородок в знак протеста. Неважно, насколько безупречным он себя считал.