Мара из Троеречья (СИ) - Gradiva Gala (читать книги онлайн полностью без сокращений txt) 📗
— Мамка нагоняй учинила, — пояснила она и поправила всколоченные косы, — за то, что я кашу по столу расплескала маленько…
Ярви отступила и с брезгливой жалостью рассматривала новоприбывшую.
— Что, госпожа, — усмехнулась Горыня, вспыхнув щеками, — думала, сами собой вам харчи готовятся, а пыль мудрецы бородой метут?
Ярви наморщила нос, но в перепалку не вступила. Дорогой до башни все трое молчали. Горыня долго копошилась с замком — то ключи выскользнули из взмокших ладоней, то дрожащими пальцами в замочную скважину попасть не могла. Никто не решался поторопить её, только Ярви озиралась по сторонам и прятала голову в плечи, стоило раздаться малейшему шороху. Наконец, дверь распахнулась.
Марушка считала ступени по привычке — ноги очень устали, а кручёная лестница никак не заканчивалась. Под самой крышей Горыня остановилась и, помедлив, отперла вторую дверь, запертую сразу на три замка.
Хранилище мудрости оказалось воистину огромным. Книги: тяжелые и пыльные, с золочёными переплётами, украшенные драгоценными каменьями и вычурными завитками на корешках, громоздились на уходящих к самому потолку, высоченных полках. Марушка застыла посреди башни, разинув рот: верно, не успеет Ярви всё прочесть. Хотела поторопить учёную подругу, да та уже подхватила лестницу, взобралась под самый потолок и разглядывала корешки, водя по ним пальцем.
Марушка открыла несколько книг, но сразу вернула на место — со страниц смотрели на неё незнакомые письмена. Перед одной — толстой, с посеребренными уголками, на высокой подставке, остановилась. Приоткрыв, чихнула от облака пыли, поднявшегося в воздух. Со страниц бросились врассыпную странные пауки с клешнями, как у озерных рачков.
— Ярви, — окликнула Марушка, — тут знакомые мне буквы… Ты знаешь, о чем эта книга? Может, она пригодится…
Ярви близоруко сощурилась:
— Книга Имён, — буркнула она.
Горыня бегала с метелкой. Пыхтела, то и дело, переставляя лестницу Ярви. Марушка же, привстав на носочки, переворачивала страницы в поисках знакомых имен. Всех, кого вспомнила, обнаружила. Только своего имени не нашла. И Лиса. Но если в воровских кругах было принято называться не по-людски и, вполне возможно, звали его Елисеем или вообще Любомиром, то Марь — только сорная трава. Лебеда. Не имя, не кличка…
— Мара… — задержалась она у стойки и вслух прочла то, какое показалось ей одновременно похожим и красивым.
Горыня взвизгнула и выронила метёлку:
— Ополоумела? Не поминай!
Марушка набычилась, не поняв, что сделала не так. Но книгу закрыла, на всякий случай.
— Ты из окрестностей Арградских гор? — цокнула языком Ярви, разглядывая Горыню: та припала на колени и шептала молитвы. На Марушкин недоуменный взгляд Ярви, не отрываясь от чтения, пояснила: — У горняков суеверий — не пересчитать. Тёмный народ!
— А эта… — шепнула Марушка, — Мара, кто такая?
Ярви задумалась:
— Я плохо помню легенды и поверья других народов… Лучше у прислужницы спроси, конечно. Но она вряд ли ответит, — закатила она глаза: Горыня принялась бить поклоны. — Жила девица-красавица, Марой звалась. Хозяйство держала, ткала, людям помогала и путников привечала. Был у неё муж и был у неё сын. Настало смутное время — перед самой зимой погнила пшеница и скот пал. Мара умоляла односельчан помочь, но те возгордились и заперли перед ней двери. Пришлось её мужу в горы отправиться за самоцветными камнями. Ушел, и не вернулся. Грянули морозы. Тогда сын отправился отца искать. Ну, и тоже сгинул.
— Грустно как… — вздохнула Марушка. — А почему Горыня боится так эту несчастную женщину?
— Когда Мара потеряла всех, то почему-то не односельчан прокляла, не гору, — фыркнула Ярви, — а тех, кто с самоцветами оттуда вернулся. Ну, и обезумев от горя, ушла в горы — и пропала. А дух покоя не нашел, стал шквальным ветром и всех, кто за камешками приходит, сталкивает в скалистые ущелья, чтоб они там смерть нашли… Но я думаю, — не удержалась она и сменила тон на поучающий, — что это приукрашенные сказания о богине-жнице.
— Я не очень хорошо богов знаю. Живу только… — призналась Марушка.
— Богиня-жница — её сестра. Одна жизнь дает, другая забирает. Вот суеверные горняки и переделали всё на свой лад. В горах ведь смерть найти куда проще. Они её боятся, и страх свой наделили человеческими чертами, придумали историю, будто бы потеряв всё, что было в ней человеческого, обратилась женщина в губительный ветер. В саму смерть.
Марушка кивнула и поёжилась — не страшно ей стало, жалко несчастную Мару: осталась одна-одинёшенька и никто ей не руки не протянул…
Когда небо за окном стало сереть, Горыня вымела и вынесла пыль, натерла полы да принялась выпроваживать подруг: вот-вот могла заглянуть мамка, да всыпать всем троим. Даже госпоже Ярви.
— Подождите, — Ярви скрипнула лестницей, прижимая потрепанную книжицу к груди. Марушка с Горыней уже стояли в двери. Она еще раз взглянула на ветхие страницы, и лицо у неё побелело.
— Тоже не поняла ничего? — поохала ободряюще Горыня. — Не расстраивайся, госпожа Ярви. Говорила же я, что не нашенские там буковки…
— Нашла, — прошептала Ярви. Спустилась по лестнице, оставила следы на вымытом полу и положила книжицу на подставку. — Такого никто и никогда не делал! Никто и никогда. Попытки были, но чародеи бросили эту идею. Слишком велика оказалась расплата — никто шкурой рисковать не захотел. А она смогла…
Марушке казалось, что она давно готова узнать эту тайну, но внутри вдруг похолодело и противно засосало под ложечкой, а руки обсыпало гусиной кожей.
— Ты — не глиняный голем, — припечатала Ярви. — Вернее, не совсем. Оживленный чародейским дыханием, он может и с человеком схож быть, но на деле только несложные приказы выполнять. И без хозяина не протянет долго. Потому что в нем души нет. А душу неоткуда взять. Это не рыбка, чтоб удочку закинул — и вытащил…
— Я видела, как чародей выудил из земли кости и слепил из них чудище… — невпопад сказала Марушка. — Оно скакало, как настоящий конь.
— Кадавр отдельно от создателя существовать не может! — отрезала Ярви. — Только разорвет твой чародей связь с источником силы — и его чудище рассыплется в труху. А ты — другое дело…
— Шустрее, — взмолилась Горыня, выглядывая в окно. — Мамка проснулась…
— Федора расщепила свою душу надвое, — протараторила Ярви и повела Марушку к ступеням. Горыня вернула книжицу на место, заперла за девочками дверь и, подхватив, ведро с водой, побежала вперед. — Часть себе оставила, другую — в тебя вложила…
— Разве такое может быть? А как же она тело для этой души нашла? — нахмурилась Марушка и ущипнула себя украдкой на всякий случай.
— Нарастить плоть — плёвое дело, для того, кто смог расщепить душу! О, она величайшая чародейка своего времени… Всех времен! — простонала Ярви со смесью зависти и восхищения, и едва не пропустила ступеньку. — Один чародей древности не нашел преемника и, чтоб знания сохранить, уже на смертном одре создал двойника. А чтоб это сделать — нужно дух расщепить. Все, кто пытался повторить, бесславно сгинули! Потом ещё другие на пасюках пробовали — тщетно. Оно и понятно, у животных нет души, — фыркнула она. — В общем, решили, что чародей тот из ума выжил, вылечился и сам прикидывался двойником. Выдумал легенду, чтоб себя увековечить! Но это, получается, чистая правда. Наверняка, Феодора пожертвовала чем-то, раз живой осталась… — закончила Ярви и хищно уставилась на Марушку.
— Состарилась сильно, — только и сказала та.
Ярви вцепилась ей в плечо мертвой хваткой, до синяков:
— Еще чем-то, значит… Молодость, здоровье — понятное дело! Может, тебе передались какие-то её знания или…
Марушка выдернула локоть и побежала вниз, оставив Ярви с её вопросами позади. Ненароком толкнула усталую Горыню, и грязная вода из ведра щедро расплескалась на блестящий белый мрамор и потекла ручейками, стараясь нагнать беглянку…
Марушка выскочила на улицу, ни разу не обернувшись. Она неслась, не разбирая дороги. Наткнулась на тетку Журбу — едва не сшибла с ног, но не остановилась, не попросила прощения. Слезы застилали глаза.
