Мара из Троеречья (СИ) - Gradiva Gala (читать книги онлайн полностью без сокращений txt) 📗
— Камень твой продадим, — задумался дедок, — корзины, значит, все на ярмарку свезем, — кивнул он на груду коробов, — годка два еще подкопим… Тогда, может, и разживемся. Если войны не будет, — посмурнев, припечатал он.
Лис попытался сделать вид, будто ему все равно, но в третий раз поперхнулся уже по-настоящему. Предательский лист крапивы прилип к небу намертво, сколько не кашляй, и Лис неловко взмахнув рукой, в придачу уронил жеребчика в завитушках. Рада бросила ложку и полезла под стол — поднимать.
— У нас трое в бега подались, только приказ княгини услыхали… — участливо постучал его по спине дед Василь. — Видные хлопцы были, хоть и бестолковые, — он помолчал, а затем спросил будто невзначай: — Сам-то, тоже от войны бежишь?
— На войну, — буркнул Лис и отодвинул миску, повалив одним движением заботливо выстроенный ряд маленьких, в палец ростом, коньков. Жирная полосатая муха свалилась в его похлебку, да там и померла.
Дед крякнул. Раскрыл было рот, чтоб что-то сказать, когда из-под стола вылезла растрепанная девочка с деревянным жеребчиком. Только она устроила его подле себя и схватилась за ложку, как заметила поваленный строй и заревела, неуклюже сгребая коньков к себе.
Лис вздохнул и поднялся из-за стола.
— Где там ваш голова живет? — бросил он, направляясь к калитке.
* * *
Затянутое тучами небо осыпалось мелким дождем и оседало седой росой на волосах. Роланд поднялся засветло — с первым свистом жаворонков. Дернул головой, разминая затекшую шею, стряхнул с плеч накопившееся напряжение, зудевшее на самых кончиках пальцев, и двинулся к плешивому кусту неподалеку. На пути замедлил шаг, задумчиво потерев колючий подбородок — не разбудить ли девчонку, чтоб насмотрелась вдоволь на озерцо, пока не пришло время пуститься в дорогу. Он помнил, как перед рассветом отдал ей, почему-то дрожащей и у горячих углей, свою курточку. Роланд обернулся, шагнул назад. Куртка, свернутая гнездышком, с подоткнутыми рукавами, так и осталась валяться на песке.
Роланд завертел головой.
— Я тут, — тихо отозвалась Марушка, будто спиной почувствовала.
В дымке тумана ее фигурку у зарослей рогоза он разглядел с трудом, но кивнул, и, раз уж вернулся к костру, наклонился, чтоб отряхнуть куртку. Замер в замешательстве с протянутой рукой, всего лишь на мгновение, хмыкнул от удивления, а тронуть не решился: железный ключ, который еще в сумерках Марушка отшвырнула подальше, теперь грелся у давно потухшего костра, заботливо укутанный в полы его курточки. Он покачал головой, грустно усмехнувшись.
Едва проснувшись, Марушка бесцельно бродила по берегу, собирая мелкие камешки, и теперь бросала их в воду, куда придется — не целясь. Когда Роланд забрался в озеро по колено — где вода почище, чтобы умыться и согнать дремоту, девочка подобралась ближе, кашлянула, привлекая внимание, но ничего не сказала.
— Злишься еще? — спросил он, собирая мокрые волосы. Отражение его рябило и расплывалось, но Роланд вглядывался в него с недюжинным упорством.
— Нет, — сказала Марушка, едва подавшись вперед. — Больше не злюсь.
— Хорошо, — больше ответить ему было решительно нечего, и Роланд громко фыркнул, выплеснув пригоршню ледяной воды себе в лицо.
— Я теперь, кажется, совсем ничего не чувствую, — пожаловалась девочка. — Так ведь правильно, Роланд?
Марушка замолкла, затаила дыхание. Заскрипели камешки, потершись боками в ее ладони.
Заливистые птичьи переливы будто отдалились, стали едва различимыми, только стук сердца отдавался в висках. Роланд молчал. Молчал и не решался повернуться. Казалось, глянь ей в глаза и задохнется от щемящей жалости. Или нежности. Он так и не разобрался за все это время, а прислушайся — не смог бы различить.
— Роланд, — позвала она неуверенно и в довершение шмыгнула носом, — я подумала, что это правильно. У ключа не может быть ни друзей, ни боли, ни выбора… Наверное, так Федора и задумывала, да? Ведь так должно быть?
— Я не знаю, как должно быть, — рявкнул он и пошел к берегу, вглядываясь в мутное дно озера и путаясь ногами в лентах ржаво-бордовых водорослей. — Поехали.
Марушка не то вздохнула, не то всхлипнула. Сложила оставшиеся камешки неровной горкой, встала и, повесив голову, поплелась вслед за ним.
* * *
Лиса провожали как героя. Не то дед Василь сболтнул голове лишнего, не то его внучка, чумазая босоногая Рада разнесла новость среди местных ребятишек, а те донесли родителям, но поглазеть на него собралась вся деревня.
Лис оглядывался то и дело через плечо, недоверчиво кося на окружившую его толпу. Каждый пытался похлопать его по плечу, пожать руку, на штанинах с обеих сторон повисли, как гроздья клешей на ушах у шелудивой собаки, дети, и он широко загребал при ходьбе ногами, надеясь стряхнуть их нечаянно или хотя бы не слишком явно. Рада наблюдала со стороны, грозно уперев руки в бока. «Не простила еще сваленных коньков», — хмыкнул Лис. Свистулька покачивалась у девочки на шее, и он совершенно не удивился, мельком разглядев в ее смутных очертаниях кривоногую лошадь.
— Ты возвращайся, ежели чего… — начал кто-то, но его быстро прервали:
— Чего «ежели чего»? Если не поляжет, хочешь сказать? Так и говори.
— Да так и говорю! — набычился первый, но продолжил не менее торжественно и одновременно мрачно, будто лучшего мужа деревни в последний путь провожал: — Мы это… примем, обогреем, накормим. И работа доброму молодцу всегда отыщется…
— И хату справим… — добавил второй и спешно добавил без тени ехидцы в голосе: — Прямо вот сегодня строить начнем!
— И невесту, и невесту! — за спиной заливисто засмеялась девица.
Лис повернулся, скользнул по ней взглядом, но не успел рассмотреть толком. Толпа бурлящим потоком несла его к распахнутым воротам, где ждала привязанная кляча. Только нитку красных бусин у девицы на шее Лис и заметил — такую, как Марушке подарить хотел. И на мгновение, ему показалась на шее у нее не нитка, а глубокая рана.
Лис дернулся, тряхнул головой и зажмурился. Сзади его хорошенько приложили по плечу. Скорее по-дружески, но он споткнулся. Едва не свалился в придорожную пыль, схватился за плетень. Отдышаться не дали — местные что-то выкрикивали, обещая все больше и больше, в случае его возвращения, подталкивали в спину, пытались всучить то кольцо колбасы, то вареное яичко, то пучок зелени. Кто-то из девиц водрузил ему на голову венок, сплетенный из полевых цветов. Лис заметил его, только когда тот основательно покосился и закрыл ему левый глаз.
— Ну что, предательница, поскакали?
Кляча лениво жевала траву у ворот, и на появление хозяина среагировала только легким хлопком хвоста по собственному крупу, будто настойчивую навозную муху попыталась отогнать. Лис вздохнул — они с лошаденкой обоюдно не вызывали друг у друга теплых чувств. Шагнул к ней — повесить распухшую от надаренной снеди сумку. Лошадь повела ушами и стукнула копытом о землю.
— Деда, — Рада завертелась волчком и дернула за Василя за сальную штанину, — ну, какая же конячка славная! Когда он вернется, можно мы ее у себя оставим жить на лавке, а его голове отдадим на постой?
Дед Василь неловко мазнул внучку ладонью по голове, подтолкнул в плечи, отправляя с глаз долой, и сдержанно хохотнул, поглядывая на Лиса — не обиделся ли. Тот помолчал, раздумывая. У него еще немного кружилась голова, и в целом, выглядел он неважно, как для местного героя, а соображал после трех дней беспамятства туговато. В толпе зашептались, бросая на рыжего косые взгляды. Молчание затянулось, и мужик в толпе нарочито надрывно закашлял. Лис встрепенулся.
— Где там ваш голова? — рявкнул он раздраженно. — Надоела мне эта кляча, спасу нет. У меня есть тут… — Лис запустил руку в сумку и пошарил на самом дне, перебирая в пальцах камни, — вот… — яхонт с доброе гусиное яйцо, несмотря на серую корку, светился под яркими лучами полуденного солнца золотисто-медовым цветом на его ладони. — Хватит на коня?
