Стражи времени (СИ) - Ванин Сергей Викторович (читать книги .TXT) 📗
Мужчины громко рассмеялись.
— Когда мы познакомились, я был ещё рядовым, двадцатилетним мальчишкой. — Курта потянуло на сентиментальность. — А ты, Отто, уже имел вес, майор Абвера, шутка ли сказать!
— Да это были хорошие времена, — голос Густава погрустнел, — но вскоре настанут ещё лучше.
— Я пойду, Отто, — Курт начал подниматься из-за стола. — Вот-вот вернётся из театра твоя Адхен. Она не должна меня видеть здесь.
— Да, — согласился Густав, — тебе нужно поторопиться.
Ада в смятении замерла в прихожей. Она упустила момент уйти и сейчас будет обнаружена!
— Господи! Помоги мне! Пошли чудо, Господи! — Станская молилась второй раз в жизни.
Первый раз она просила Всевышнего помочь ей поступить в Вагановское балетное училище. Тогда Господь услышал мольбу юной Ады, и она стала балериной. Теперь она просила Высшие Силы сохранить ей жизнь. Очевидно, у Ады Станской был ангел-хранитель. Раздался длинный настойчивый звонок в дверь. Ада, затаив дыхание, притаилась в тёмном углу прихожей, за большим старомодным шкафом. Шкаф был обшарпанный, им пользовалась ещё бабушка Ады. Станская не раз хотела выбросить мебельного монстра, да всё никак не доходили руки позвать друзей, чтобы помогли снести шкаф вниз, к помойке. Сейчас же, худенькая Ада без труда уместилась в проёме между боковой стенкой шкафа и стеной.
Звонок тренькнул во второй раз.
— Ада! Это она вернулась! — воскликнул Курт. — Я говорил, нужно было уходить раньше! Что теперь делать?
— Ей ещё рано, — успокоил товарища Густав. — До часа ночи её не жди.
Лже-Густав Ленц, не спеша, проследовал к входной двери. По тяжёлой поступи Станская сразу определила, что немец довольно сильно пьян.
— Шайзи! — Густав увидел неплотно прикрытую дверь. — Проклятые русские замки, никогда нельзя быть в них уверенным!
Ленц открыл дверь и удивлённо присвистнул. На пороге стоял Борис, шофёр Ады.
— Ага! Господин водитель! — Ленц икнул. — Отверженный воздыхатель, как я понимаю!
— Мне плевать, что ты там понимаешь, писака, — Борис старался говорить спокойно, но твёрдо, — если ещё раз Адку хоть пальцем тронешь, я тебя, господин журналист, по стенке размажу! Ферштейн?
— О! Уже нажаловалась бывшему хахалю! — в голосе немца появились язвительные нотки. — Милые бранятся, только тешатся. Кажется, так у вас, русских, принято говорить в подобных случаях?
— Я с тобой говорить не желаю! — Борис начал терять терпение. — Я тебя предупредил, а если не поймёшь, поговорим по-другому.
— А чего тянуть? — Густав вышел в коридор. — Пошёл-ка ты отсюда по добру, по здорову, пока я тебя с лестницы не спустил.
— Ах, так? — Борис задохнулся от обиды. — Пойдем на улицу выйдем, поговорим по-мужски. Ада тебя давно не любит!
— Нет, она тебя плебея пролетарского любит. — Продолжал издеваться немец, спускаясь, однако, вслед за Борисом во двор.
Ада перевела дух. Курт в комнате затих, наверное, ждал возвращения Густава. Ада бесшумно, будто кошка, выскользнула из квартиры, взбежала на этаж выше, где притаилась за лифтовой шахтой.
Минут через десять, ругаясь по-немецки, в квартиру поднялся Густав. На сей раз, он повозился с замком, проверяя собачку, и плотно закрыв дверь, подёргал её изнутри. Ада сняла туфли и босиком бросилась вниз по лестнице. Выбежав из подъезда, она увидела Бориса. Он сидел на лавочке, вытирая разбитое в кровь лицо.
— Боря, милый, ты спас меня. — Ада достала из сумочки платок и принялась вытирать кровь с лица Бориса. — Нужно уходить! Срочно, ты слышишь, Боря?
— Ну и здоров журналист драться! Два зуба выбил мне, — прошамкал Борис, — не журналист, а боксёр какой-то. Но я ему тоже пару раз уделал.
— Быстрее, Боря, быстрее! — торопила его Ада. — Мы можем поехать к тебе?
— Конечно, можем! — обрадовался Борис. — А чего ты его так боишься? Не бойся его, Ада, я теперь всё время с тобой буду!
— Бежим, Боря, я тебе потом всё объясню.
Ада боялась, что их заметят из окон квартиры, и отвела Бориса в сторону от дома. Через несколько минут они благополучно добрались до автомобиля Бориса и поехали и поехали к нему. Борис жил с матерью в коммунальной квартире. «Неужели спаслись? — Думала Ада, переступая порог жилища Бориса. — Сейчас позвоню куратору по телефону, который помню наизусть и расскажу всё, что удалось сегодня услышать. Пусть сами решают, что делать с этой информацией».
Мать Бориса обрадовалась Аде, как родной. Несмотря на поздний час, у неё был готов ужин, которым она тут же накормила сына и его девушку. Поужинав и выпив крепкого чаю с вареньем, Ада почувствовала, как сильно устала. Смертельно хотелось спать, но она и думать не могла об отдыхе. По её просьбе Борис снял со стены в коридоре телефонный аппарат, и, размотав длинный провод, перенёс его в комнату.
Станская не в первый раз звонила своему куратору. Иногда она докладывала о том, чем занимался Густав Ленц. Иногда просила, чтобы человек на другом конце провода помог решить какие-нибудь бытовые проблемы. Однажды Ада попросила, что бы её мать, страдавшую астмой, отправили в санаторий. В другой раз заявила, что её матери, вдове погибшего в боях с басмачами красного командира, необходимо произвести ремонт в её комнате. Обе просьбы куратор выполнил, не задавая лишних вопросов. Мать, съездившая на море, хвасталась соседям по коммуналке. С гордостью показывала свою комнатушку с заново побеленными потолками, со стенами, оклеенными новыми обоями в цветочек. Мастера даже заменили паркет, натерев его до блеска мастикой. Заодно молчаливые ремонтники установили новую оконную раму, на место старой, рассохшейся. А ржавая махина батареи парового отопления уступила место компактному радиатору, аккуратно выкрашенному белой масляной краской. Авторитет Ады в глазах матери вырос до невиданных высот. Она больше не учила Станскую жить, наоборот спрашивала у дочери совета. Итак, Ада отвлеклась от воспоминаний и решительно подняла трубку телефона.
— Вас слушают! — раздалось на том конце провода.
— Иван Иванович? — переспросила на всякий случай Станская.
— Он самый, полковник Язёв к вашим услугам, Ада, — голос был бодрым, несмотря на час ночи.
— Иван Иванович, я хочу рассказать вам о Густаве Ленце.
— Слушаю вас, товарищ Станская, — полковник стал сама серьёзность.
— Судя по всему, он не тот за кого себя выдаёт, — осторожно начала Ада.
Она подробно рассказала Язёву всё, что знала сама, не забыв упомянуть мелькавшие в разговоре имена и фамилии: Вахтанг Дадуа, профессор Линке, Васька Шалый. Полковник слушал внимательно, не перебивая. Удивился лишь, когда речь зашла о непонятной машине профессора Линке, с помощью которой лже-Густав собирался отправиться в прошлое и изменить исторически сложившееся настоящее. Тут Язёв решительно прервал Адино повествование.
— Подождите, Ада, Я что-то никак не пойму, — полковник сделал паузу, и с сомнением, продолжил, — вы говорите, что Густав Ленц и некий человек по имени Курт являются американскими шпионами, а в прошлом, они же служили в германской военной разведке «Абвер». Я правильно вас понял?
— Именно это я и хочу вам сообщить, чётко, почти по слогам проговорила Ада, — вы поняли меня совершенно верно, Иван Иванович.
— Так, идём дальше. — Язёв на другом конце провода перевернул страницу блокнота и послюнил химический карандаш, которым скрупулёзно записывал каждое слово Станской. — Вы утверждаете, что они беседовали о неком изобретении профессора по фамилии Линке, которое позволило бы лже-Густаву и человеку по имени Курт изменить течение времени и каким-то образом повернуть историю вспять, возродив вновь фашистский режим? Я ничего не перепутал?
— Именно! — отчеканила Станская. — Вы всё поняли правильно, товарищ полковник!
На том конце провода повисла долгая пауза. Язёв скептически улыбался, недоверчиво покачивая головой.
— Адочка! Но это же утопия! Уэллс и Беляев в подмётки вам не годятся! Разговор шёл на немецком. Может быть, Ада, вы немного подзабыли школьную программу и поняли неточно? Может быть, вы перепутали что-нибудь, а, Ада?
