Стражи времени (СИ) - Ванин Сергей Викторович (читать книги .TXT) 📗
Не забывала Ада и об обещании, данном наркому, держать людей в погонах в курсе подробностей жизни немецкого журналиста-антифашиста Густава Ленца. Густав же, ревностно следивший за успехами своей подруги Ады, стал проявлять недовольство её новым положением.
— Зачем тебе это? В твои годы работать на износ, начинать всё заново? — кипятился Ленц. — Я сделаю тебя звездой за границей. Америка, Франция, да, что там, весь мир будет у твоих ног! Делай свою программу. Эстрадные танцы в твоём шоу будут чередоваться с номерами из классических балетов. У меня есть в друзьях влиятельные импресарио, способные вывести тебя на лучшие мировые сцены. Тебя ждёт успех, ты затмишь славу Айседоры Дункан и Анны Павловой.
— Я хочу быть артисткой в своей стране, радовать своих зрителей, и я удивляюсь, что тебе это не понятно, — отвечала ему Ада. — Ты же коммунист, борец с фашизмом, мой друг, наконец! Разве тебе неприятен мой успех?
— Приятен, приятен, — отмахнулся Густав, — но ведь теперь к тебе повышенное внимание. Каждый твой шаг будет известен всем. Наконец, люди из МГБ начнут следить за тобой, опасаясь, что ты останешься за границей во время каких-нибудь гастролей. Нужна ли тебе такая известность, нужна ли тебе такая жизнь?
— Я никогда, слышишь, никогда не уеду из СССР. Тем более сейчас, когда я, наконец, становлюсь тем, кем мечтала стать ещё девчонкой, корпя дни и ночи у балетного станка. — Ада вплотную подошла к Ленцу. — Если ты не согласен со мной, покинь мой дом! Ты в последнее время стал совсем другим, дёрганным и взвинченным! Что с тобой происходит, Густав? Наш театр скоро уезжает на гастроли в США, и я репетирую сутки напролёт. Кроме того, я продолжаю участвовать в текущем репертуаре театра, регулярно исполняя партии, на которые меня ввели совсем недавно. Пойми меня, Густав, у меня нет времени вытирать тебе сопли и следить за твоим психическим здоровьем.
— Ты едешь в США, как скоро? — загорелся Ленц.
— Через пару недель. — Ада с изумлением увидела, как преобразился её друг. — Вопрос о гастролях решался на самом верху, и нам ничего не сообщали, опасаясь, что поездка сорвётся. Теперь всё утряслось, руководство театра и Министерство Культуры будут проводить в Америке фестиваль советского балета. В кратчайший срок нам надлежит подготовить репертуар. Кроме того, мне поручена партия в новом балете Мельского, и я не собираюсь ударить лицом в грязь перед своими коллегами и тамошними зрителями.
— Что можно подготовить за перу недель? — В ужасе вскричал Густав. — Аврал и штурмовщина погубят вашу страну!
— А твою уже погубил Адольф Гитлер! — в запале крикнула ему Ада. — Если бы не СССР, ты сгнил бы в концлагере!
Такого Густава она ещё не видела. Лицо Ленца густо покраснело, играя желваками и бешено вращая глазами, вылезающими из орбит, немец схватил Аду за горло.
— Никогда не говори о моей стране! Что ты можешь знать о ней, русская потаскуха?!
— Оставь меня, мне больно! — Ада вцепилась своей ручкой в массивную руку Ленца, безжалостно душившую её. — Ты, что с ума сошёл?
Немец наконец оставил Аду, Ленц тяжело дышал, крупные капли пота текли по его лицу.
— Прости, меня, Ада! — Густав бухнулся на колени, — Я не ведал, что творил. Я последнее время сам не свой. Я люблю тебя, стань моей женой! Я обязательно поеду с тобой на гастроли в Америку. Я напишу книгу о вашем театре, о его замечательных артистах, и главной героиней в моём сочинении станешь ты, Ада!
Станская молчала, не в силах выдавить из себя ни слова.
Ещё недавно она была бы счастлива, услышать признание Ленца. Но сейчас его предложение руки и сердца не обрадовало её. Она вдруг отчётливо поняла, что боится этого человека. Почему? Ада не могла ответить на этот вопрос. Вообще, после той судьбоносной ночи в наркомовском особняке, Ада стала больше думать, задавая себе вопросы и самостоятельно пытаясь ответить на них. Возвратившись домой от Берии, Ада плакала от страха, боли и унижения. Но время шло, её жизнь становилась другой, и отношение к тем людям, что изменили её, тоже стало иным. Нет, она не простила Берии его скотства но, не осмеливаясь ослушаться наркома, регулярно звонила по номеру телефона, который был ей оставлен. Подробно докладывая о жизни её друга Густава, Ада не испытывала угрызений совести. Пусть голова болит у чекистов, они знают, что делают. Тем более, что этот журналист не так прост, как хочет казаться.
Накануне вечером Ада сообщила Ленцу, чтобы сегодня не ждал её к ужину. Станская должна была репетировать новую постановку, предполагала, вернуться очень поздно, и не успела бы приготовить еду. Немец немного поворчал, но быстро успокоился, сообщив Аде, что ужин будет делать сам и угостит её чем-нибудь вкусным.
День прошёл в обычных заботах. С утра в театре состоялось собрание, посвящённое предстоящей поездке труппы за океан. После этого Станская направилась в театральный пошивочный цех. Артистам к турне по Америке решено было подготовить новые сценические костюмы. Примерка балетного костюма — дело трудное и муторное. В поте лица трудятся все: и сама актриса, так называемая модель, для которой шьётся это, без преувеличения сказать, произведение искусства, и художник по костюмам со своими помощниками, швеями, портными, костюмерами. Исключи хоть одно звено, пропусти самую малую, незначительную, казалось бы, операцию, и всё! Пиши, пропало! Костюм, конечно, всё равно получится, но это будет просто костюм. В таком не покоришь миллионы зрителей по всему миру, в таком не войдёшь в историю, представ перед фото и кинообъективами самых известных новостных агентств планеты. Да, что там говорить, про такой костюм балетный пренебрежительно скажет «роба» и никогда не вспомнит добрым словом людей, давших ему жизнь.
В Большом же, мастера сообща изготовят такой шедевр, что артист, выйдя на сцену, забудет, что на нём вообще что-нибудь надето. Он будет жить лишь музыкой и танцем, отдавая себя целиком великому искусству, гордо именуемой во всём мире Советским Балетом.
Почти три часа Ада провела в ателье, помогая мастерам в их работе, делала толковые замечания, проверяла, удобно ли сидит на фигуре корсет. Малейшая шероховатость, неточность в исполнении, утолщённый шов поставят крест на удачном выступлении. Упущений быть не должно, и Ада, послушно вытянув руки вверх, простояла на высоком табурете почти всё время примерки, позволяя закройщицам втыкать в материал костюма всё новые иголки и делать по многу раз необходимые замеры.
Закончив с примеркой, Ада опрометью бросилась на репетицию вечернего спектакля. Примерка, примеркой, гастроли, гастролями, а текущий репертуар никто не отменял. Репетиция прошла, как обычно, балет Ада оттанцевала великолепно. А вот, с подготовкой к премьере пришлось повременить. У Мельского подскочило давление, и руководство театра, обеспокоенное, что Артур Моисеевич может надолго оставить коллектив, распорядилось доставить старика в Кремлёвскую больницу. «Тамошние медики творят чудеса, они в течении нескольких дней поставят на ноги нашего дорогого Артура Моисеевича! В США отправимся во всеоружии и в полном составе» — оптимистично вещал замдиректора Большого Театра, объясняя балетным причину отмены репетиции.
Итак, Ада неожиданно освободилась пораньше, но домой её не тянуло. Отчуждение, начавшееся в их с Густавом отношениях пугало девушку всё больше. «А что, собственно, было между нами кроме постели? — горько подумала Станская. — Его безупречные манеры европейца, красивые ухаживания, щедрые подарки? Но этого мало. Нужно ещё взаимопонимание. Возможность пожертвовать собой, своим эгоизмом ради любимого. Любовь нужна, а вот её то, как раз и нет. Вместо неё какие-то недомолвки. Интерес людей в погонах к её избраннику. Нужно ли ей это? Любила ли она этого странного человека? Нет, ей было с ним интересно, но сейчас интерес иссяк. Теперь она просто боится его, и с каждым днём всё сильнее» Станская попросила шофёра закреплённой за ней машины остановить авто за квартал от дома.
— Что с тобой, Ада? — Борис удивлённо посмотрел на неё. — Ты сама не своя, бледная, глаза горят. Слишком много работаешь. Давай доставлю к подъезду. Кругом шпана, сама знаешь.
