Город чудес - Беннетт Роберт Джексон (читать книги бесплатно полностью без регистрации сокращений .txt) 📗
Она склоняет голову.
— Меня к ней тянуло. Я не понимала почему. Мы поговорили. Она сказала, что очень любит математику. Все болтала и болтала об этом, как случается у детей. А потом спросила, можно ли ей поехать со мной. Я сказала «нет», разумеется, потому что мне пришлось — я же совершала дурацкое дипломатическое турне, понимаешь, и мне нельзя было просто так заскочить в приют и забрать с собой сироту. Но мне не удалось выкинуть из головы ее просьбу. То, как она на меня смотрела, то, как умоляла забрать ее домой… Это походило на эхо в моей голове. Я была вынуждена дать делу ход и устроить удочерение. — Она смотрит на него, ее темные глаза проницательны и внимательны. — Мальвина тебе рассказала, верно? Про чудо Жугова?
— Да. Кое-что.
— О том, как это чудо поместило детей в нечто вроде сомнамбулической тюрьмы? Как они дрейфуют от одной приемной семьи к другой?
— Да.
Она опять откидывается на спинку кресла.
— Я переживаю… Я переживаю, были ли действия, которые я предприняла, на самом деле моими. Может, чудо вынудило меня удочерить Тати, и ни я, ни она этого не поняли. Какая удручающая мысль… Вся твоя любовь может быть основана на лжи.
— Она переживает о том же из-за тебя, — говорит Сигруд.
— Что? Что ты имеешь в виду?
— Она поняла, что ты… не была с нею полностью честна относительно своего прошлого.
Глаза Шары расширяются.
— A-а. Ну да, — она издает смиренный смешок. — Знаешь, я о том и не подумала. Теперь-то кажется очевидным, что Тати, сбежав из Галадеша в огромный мир, не могла не обнаружить, кем я была в прошлой жизни… Она рассердилась?
— Да.
— Сильно?
— Да.
— Полагаю, у нее есть на это право, — тихонько говорит Шара. — Было так… приятно сделаться обычным человеком. Матерью. Всего лишь матерью. Я просто… хотела, чтобы это продолжалось. Я не хотела ничего портить.
— Но получилось иначе, — говорит Сигруд. — Не так ли?
— Да, — отвечает Шара. — Получилось иначе. — Она облизывает губы. — Тати начала… предсказывать разные вещи. Однажды она сказала нашей садовнице идти домой, и оказалось, что ее муж ужасно заболел — не вернись она вовремя, не спасла бы его. Были и другие инциденты. Она как-то раз задержала почтальона у нас дома, и этого хватило, чтобы он не попал в кошмарную автомобильную аварию. И, конечно, ее одержимость биржевыми котировками… Вот тогда-то я и начала волноваться. Она была в этом хороша. Слишком хороша. Она хотела сама заняться инвестированием, но я положила этому конец. Стоило кому-то что-то заподозрить…
Она качает головой.
— Слава морям, я увезла ее в Сайпур. Сила божественных детей за пределами Континента работает не так хорошо. Кто знает, что могло случиться, не забери я ее отсюда. Но тогда я и начала проверять сиротские приюты на Континенте, пытаясь разобраться — не благословило ли ее, не очаровало ли какое-нибудь случайное чудо… И я обнаружила, что Тати уже удочеряла другая семья. Много лет назад. А когда я увидела фотографии той семьи, то оказалось, что Тати с той поры совсем не изменилась.
Я испугалась. Я пришла в ужас. Я переосмыслила все, что знала об этой девочке. Я задавала ей вопросы о жизни на Континенте. Она ничего не помнила о другой семье, о прошлом. Я начала поиски… и нашла кое-что еще.
Больше детей. Больше детей, которые странствовали с места на место, бесчисленное множество раз меняя приемные семьи. Я обратилась к кое-каким контактам в министерстве. И вот тут-то выяснилось, что был в нем еще один человек, который интересовался континентскими сиротами.
— Винья, — говорит Сигруд.
Шара кивает, ее взгляд делается жестким.
— Да. Винья наткнулась на одного из них еще до Мирграда. Я обнаружила ее бумажный след. И это привело меня — весьма окольными путями — к «Салиму». И тому, что она там устроила, — Шара вздыхает. — Он, знаешь ли, ненавидит меня. Наш враг. Я не могу его винить. То, что моя тетя сотворила с ним… Это военное преступление, как оно есть. Но он ужасно целеустремленный и ужасно умный. Вы встречались?
Сигруд кивает.
— Надо же, — тихо говорит Шара. — Мне так и не удалось. Он вечно ускользал от меня, этот маленький гений… Какой он?
— Юный, — отвечает Сигруд. — Выглядел как подросток. Сердитый подросток. Неистовый ребенок, на грани взрыва. Он был особенно чувствителен по поводу отца — когда я упомянул о том, как ты его убила, он полностью вышел из себя.
— Вот как, — говорит Шара. Она склоняет голову набок, словно делая мысленную заметку. — Интересно.
— Он… он то самое искалеченное божественное дитя, о котором ты читала в своих книгах?
Она устремляет на него пристальный и проницательный взгляд.
— А об этом ты как узнал?
— Я… побывал у тебя дома, — говорит Сигруд. — Я видел книги в твоей комнате.
— A-а. Понятно. — Она расслабляется. — Да, я видела в газетах, что мое имение сгорело. Ты ничуть не утратил изящества, Сигруд. Но, отвечая на твой вопрос… Я не уверена. Я думала, что он тот самый ребенок, который хочет вернуть себе все, что украли изначальные Божества, — но мне не удалось найти этому доказательств. Я думаю, изначальные Божества прибегли к одному из своих излюбленных фокусов — изменили прошлое, изменили память этого увечного дитяти, чтобы оно никогда не вспомнило, кем было на самом деле. Так что если наш враг — тот самый ребенок, он и сам может ничего не знать.
— Но если травма может заставить ребенка вспомнить о своей божественной природе, — говорит Сигруд, — возможно, пытки на «Салиме» вынудили его вспомнить очень, очень многое.
Она едва заметно кивает.
— Возможно. Я изо всех сил старалась узнать о нем больше, но не преуспела. И он был готов. После «Салима» я начала искать его. Думаю, он меня вычислил, потому что организовал маленькое представление — проявление божественного, о котором мне доложили по моим каналам. Я должна была догадаться, что это уловка, потому что о случившемся прознали только мои люди и больше никто. Но я начала расследование, обеспокоенная тем, что это могло быть как-то связано с ним. И сделала одну критическую ошибку — взяла с собой черный свинец.
Сигруд кивает — внезапно ему все ясно.
— И он его украл. Верно? Вот почему ты так и не использовала черный свинец против него. Я так много об этом думал.
Она горько улыбается.
— Верно. В тот момент я не осознавала, насколько он силен. Он контролирует все, что погружено во тьму. А я ведь вряд ли собиралась держать черный свинец на верхней полке шкафа, на свету, не так ли? Когда я обнаружила, что он пропал, мне стало ясно, какая опасность нам угрожает: мне и остальным божественным детям. Тогда-то я и выследила Мальвину. И мы на самом деле приступили к организованным действиям. Но потом, к несчастью… — она печально улыбается, — я умерла. Что довольно-таки усложняет ситуацию.
— И… что же нам теперь делать? — спрашивает Сигруд.
Она ненадолго задумывается. Потом говорит:
— Так. Помоги-ка мне встать.
— Ты это можешь?
— С чьей-то помощью — да. Я бы хотела сделать кое-что, чего не делала очень долго, — она дарит ему сияющую улыбку. — Я хочу с тобой прогуляться, Сигруд.
Они идут вдоль стены с окнами, Шара цепляется за его правую руку, ступая неуверенно и шатко. Но в этой прогулке есть странное умиротворение, как будто они пожилая пара, давно женатая, неспешно бредущая через парк. Хоть сам Сигруд этого не чувствует, он ощущает исходящее от Шары… удовлетворение.
Слева от них тянутся ряды кроватей, из темной комнаты доносится тихое сопение и вздохи.
— Их так много, — говорит он.
— Да, — отвечает Шара. — Если точнее, триста тридцать семь. Лишь четверо из шести Божеств были способны к воспроизводству, но… они времени зря не теряли. Думаю, на протяжении тысяч лет им часто приходилось выдумывать себе занятия.
— Почему ты ими занялась? — спрашивает Сигруд. — В мире столько несчастных, которым нужна помощь прямо сейчас, — почему они?
