Футарк. Третий атт (СИ) - Измайлова Кира Алиевна (мир книг TXT) 📗
— Да, я уже спросил его мнения по этому поводу, и он ответил исключительно непечатно, — довольно сказал мистер Оливер. — Конечно, напечатать это я не могу, поэтому ограничился классическим «владелец земель от комментариев отказался». Но, думаю, шумиха поднимется преизрядная, особенно, если явится кто-нибудь из Лондона.
— Ну что ж, поживем — увидим, — кивнул я и взглянул на часы. — Мне пора. Если Ламберт объявится, скажите…
— Я уже объявился! — раздался звонкий голосок.
Бухнула дверь, впустив свежий воздух и резкий запах керосина, и в клубах морозного пара перед нами предстал Ламберт.
— Извините, что долго, сэр! — зачастил он, грохнув на стол бидон с керосином. — Здравствуйте, мистер Кин! Мистер Оливер, тут миссис Таусенд передала кое-что — просит напечатать объявление от Благотворительного общества, по обычным расценкам.
— А что там? — спросил редактор.
— Да за последнюю неделю уже шестерых бродяг замерзшими нашли, — пояснил Ламберт, хлюпая носом. — Двоих — в стогу сена, еще кого-то — прямо на обочине, видно, шел-шел, да не дошел… Зима чересчур холодная, вот они и… Ну и миссис Таусенд просит проявить милосердие и если не пускать их погреться, так хоть налить горячего чая или супа полполовничка.
— Главное, не спиртного, — добавил я. — От него в разы лучше замерзается.
— Правда? — удивился репортер, и я кивнул:
— Сначала быстро согреваешься, а потом мерзнешь еще сильнее. Можете проверить, только далеко от дома не отходите, не то простынете, чего доброго.
— Нет, спасибо, я не пью, — серьезно ответил Ламберт, — поверю на слово. Во-первых, вы опытный путешественник… и не отнекивайтесь, мистер Кин! А во-вторых, я слышал о таких случаях: наберется человек в баре, уснет на улице и замерзает насмерть, хотя был бы трезвым — холода и не заметил бы.
— Да уж, парадокс… — вздохнул мистер Оливер. — Давайте это объявление, Ламберт. Поможете? Немного осталось, а я уже что-то выдохся…
— Конечно! Ой, только… Мистер Кин, вы же уходить собрались? — с очаровательной непосредственностью спросил Ламберт.
— Вообще-то, я хотел вас кое о чем расспросить, — невольно улыбнулся я.
— О… о! Тогда, сэр, обождите минуточку, я помогу мистеру Оливеру и буду в полном вашем распоряжении. Только, если вас не затруднит, скажите Пинкерсону… то есть инспектору Пинкерсону, конечно, чтобы тоже подождал. Он там, на улице, в машине…
— А его каким ветром сюда занесло?
— Нам по пути было, — пояснил Ламберт и забавно порозовел. — В смысле, он ехал в участок, а я вот с керосином… Ну он и подвез, а потом я тоже собрался в участок, потому что он обещал рассказать об одном интересном случае… Вот.
— Хорошо, я попрошу его подождать, — кивнул я. — Только не застревайте тут надолго.
— Конечно-конечно, мистер Кин! — радостно ответил он. — Спасибо!
Я распрощался с мистером Оливером, который, передав дело в молодые руки, блаженно отдыхал на трехногом табурете, и вышел.
Пинкерсон ездил на кошмарном рыдване, который когда-то отдал ему Таусенд, и менять его не собирался. В этом автомобиле, по-моему, не было уже ни единой родной детали: инспектор был частым гостем в гаражах, где работали мои старые знакомцы, там-то и делал ремонт. (Полагаю, заодно он разживался полезной информацией, но это уж дело десятое.) Так или иначе, но хоть выглядел этот автомобильный монстр Франкенштейна устрашающе, а в темноте так и вовсе мог довести неподготовленного человека до заикания одним своим видом, он все-таки ездил, и довольно быстро.
— О, мистер Кин! — обрадовался Пинкерсон, приплясывая на тротуаре. И то, сидеть в салоне, надо думать, было зябко. — Какими судьбами в этих краях?
— Мне нужен был Ламберт, — пояснил я, поздоровавшись, — но вы оба мне попались, очень удачно!
— А где он, кстати?
— Сказал, сейчас поможет мистеру Оливеру и выйдет, просил подождать. А вы что, намерены раскрыть этому прытко пишущему юнцу какую-нибудь тайну следствия? — поддел я.
— Ни за что! — обиделся Пинкерсон, убыстряя темп и изображая что-то вроде ирландского рила.
Выглядело это зажигательно, я даже поймал себя на том, что начал двигать плечами и пристукивать каблуком в такт.
— Глядите, глядите, уже и полиция под его дудку пляшет, — послышался мне шепоток. — А он стоит, глядит — не мигает, вот точно колдует…
Я быстро обернулся, но увидел только удаляющиеся спины — одну в клетчатой шали, другую в однотонной.
— Знакомого увидели? — осведомился Пинкерсон, переходя на что-то из цыганского репертуара. Во всяком случае, такую тряску плечами я видел именно в таборе, инспектору только связки монисто не хватало для пущего эффекта.
— Нет, но кое-что услышал, — пробормотал я. — Послушайте, до вас не доносилось ничего… хм… странного обо мне?
— В каком смысле?
— В прямом! О том, что я занимаюсь черной магией, к примеру, что у меня дурной глаз…
— Он у вас стеклянный, — хихикнул он, а я не стал его разубеждать, всё равно не поверит, что доставшиеся мне от шамана глаза вовсе не искусственные, как может показаться, а вдобавок обладают кое-какими прелюбопытными свойствами.
Например, не так давно я обнаружил, что могу без усилий видеть не только призраков средь бела дня, но и, скажем так, узреть истинную суть человека, как это было с мисс Гейт, к примеру. После того случая я заинтересовался тем, какие еще возможности дало мне наследство Многоглазого (да, лучше ведь поздно, чем никогда, не так ли?). Пока выяснил только то, что могу увидеть настроение человека. Не зря ведь говорят «светится от счастья», «почернел от горя», «горит энтузиазмом», «внутри у него все кипело» или там «горло сжала невидимая рука». Так вот, наблюдать подобное оказалось неимоверно интересно!
Пинкерсон, сейчас, к примеру, был спокоен (насколько это вообще для него возможно) и всем доволен, а потому ничем особенным его аура — это словечко я подцепил в арсенале спиритуалистов, решив, что оно вполне подходит, — себя не проявляла. Вот Ламберт — тот правда что горел, его аура напоминала голубой огонек газовой горелки. Интересно, что его так заинтересовало? Замерзающие бродяги, что ли?
Но я отвлекся.
— В общем-то, мистер Кин, — сказал Пинкерсон, перестав пританцовывать, — кое-что я слыхал. И очень даже хорошо, что Ламберта поблизости нет, ему об этом слышать вовсе не нужно. Сядем-ка в машину…
— Что за тайны? — спросил я, осторожно умостившись на переднем сиденье. Оно точно было не от этой модели, и как его впихнули в кузов, оставалось для меня загадкой.
— Недавно, — сказал Пинкерсон, подышав на пальцы, — на вас, мистер Кин, поступило заявление.
— На меня? — поразился я. — Но я ведь… гм… вполне законопослушный гражданин, разве нет? Может, меня опять с Сирилом перепутали?
— Вы сперва дослушайте, — проворчал инспектор, поглядел, по-птичьи вытянув шею, не идет ли Ламберт, и продолжил: — Я и так знаю, что вы законопослушный. Но заявительнице я пообещал, что сделаю всё, что в моих силах, чтобы вывести вас, негодяя этакого, на чистую воду, ясно? Иначе эта миссис Ходжкин мне бы плешь проела! И до суперинтенданта дошла, а кому это нужно?
— Это вы мне так ненавязчиво сдали ту, что распространяет слухи?
— Я уверен, что вы не пойдете к ней требовать объяснений, — фыркнул Пинкерсон. — Ну а дело… нет никакого дела, конечно же! Это курам на смех: в наше просвещенное время, когда воздушные суда уже бороздят воздушные просторы, обвинять солидного джентльмена в колдовстве!
— Значит, все-таки в колдовстве? — нахмурился я. — А как она это обосновала? Неужто просто пришла и с порога сказала: Виктор Кин, эсквайр — колдун? Пьет кровь девственниц и ест младенцев или как там полагается?
— Ну что вы, — серьезно сказал он, — у нее была доказательная база, довольно солидная.
— Дайте угадаю… Я привез из-за океана кактусы, которые дикари используют в богомерзких ритуалах, так? Выращиваю их в огромных количествах, провожу эти самые ритуалы, в чем бы они ни заключались, изготавливаю зловредные зелья и пичкаю ими родственников, соседей и случайных прохожих?
