Блаженны алчущие (СИ) - Шизоид Агнесса (читать книги онлайн бесплатно без сокращение бесплатно .TXT) 📗
Этих он ненавидел в тысячу раз сильнее. Как драться со сплетнями, с шепотом за спиной? О, как он мечтал, чтобы они попытались напасть — хоть вдесятером!
Иногда он ненавидел и Филипа — сто раз в мыслях отправлял его к черту. Он извинился, чего еще надо? Стоял на коленях перед избалованной сучкой. Делион целовал ее не раз, и не только — а Филип простил его и приблизил к себе. Эта несправедливость жгла сильнее всего.
А потом — с неизбежностью стрелки маятника — место злости занимала вина. Целовать невесту друга — это ли не предательство? Кевин сам сказал бы: за такое надо убивать. Филип никогда не подаст вида, но, может, ему тоже больно? Он удостоил Кевина доверия, а тот его подвел. Если б знать, что творится у него в голове!.. Может, он ждет лишь, чтобы Кевин еще раз попросил прощения, добровольно, от души?
Было странно бродить по бесконечным коридорам Академии одному. Кевин любил уединиться в компании хорошей книги или своих мыслей, но отвык быть один среди людей. За плечом Филипа он становился невидимкой — просто грозная тень, и это ему нравилось. У него было место, цель, не приходилось думать, где стоять и рядом с кем садиться. Теперь он ощущал себя словно голым. Всегда смотреть четко перед собой, чтобы не встретиться ни с кем взглядом. Ни к кому не подходить слишком близко, чтобы не вообразили, что хочет их компании. Всегда настороже. Изгой.
Где-то через неделю после того ужасного вечера в библиотеке, они с Делионом столкнулись на ступенях крыльца Академии. Фрэнк кивнул ему и улыбнулся. Конечно, бастарду непременно надо быть благороднее всех…
Гидеон считал, что Делион — просто тряпка, но Гидеон был туп. Кевин понимал игру Фрэнка, ее соль. Своим поведением тот хотел показать, что выше их мелких склок, выше них, даже Филипа. Кевин с удовольствием свернул бы бастарду шею — но тогда Филип его точно не простит. Нельзя ломать чужие игрушки.
— Мои приветствия, — Сгорая от презрения к себе, он заставил губы сложиться в улыбку. — Странно, что именно ты не рвешься меня убить.
Может, Делиону на самом деле плевать на Денизу? Может, ему на всех плевать? Отсюда и это противоестественное ангельское добродушие. Если так, как же он ему завидовал…
Фрэнк пожал плечами, взор его — все так же ясен. — Я слышал, что ты сказал грубость леди Денизе. Это, конечно, очень некрасиво, но ведь ты попросил прощения, что еще тут можно сделать? И потом, если Филип не счел нужным тебя вызвать, будет странно, коли это сделаю я.
Сердце Кевина забилось быстрее. Филип им не сказал, что произошло на самом деле. Видимо, чтобы обойтись без дуэли. Знак, что примирение возможно? А если Дениза не проболтается Гвен, та тоже может ничего не узнать.
— Это, конечно, не мое дело, — продолжил Фрэнк, — но, быть может, тебе стоит извиниться еще раз? Будет грустно, если вы с Филипом так и рассоритесь, вы ведь были такими друзьями!..
Были — прошедшее время.
— …А после той ночи, ты знаешь, о чем я, я думал, мы все станем друзьями навек.
Кевин тоже так думал, какое-то краткое мгновение, и воспоминание об этом заставило его заговорить. — Я не горжусь своим поведением, сам понимаешь, — он старался взять непринужденный тон. — Я просил прощения на коленях, но леди Дениза все еще сердится, на что имеет право… Я был бы рад возможности снова извиниться. — Может, Филип выдерживает характер, чтобы ублажить Денизу? Она-то спит и видит, как они зарежут друг друга ради нее.
— Может, мне удастся ее уговорить?.. Я поговорю с ней.
Ты-то можешь уговорить ее на что угодно, подумал Кевин злобно. Небось уже "уговорил". Но он лишь улыбнулся и поблагодарил человека, которому охотно разбил бы голову.
Унижение того стоило. На следующий день, после занятий, к нему подошел Филип. Он был так холоден, что подготовленные, сотню раз продуманные слова замерзли у Кевина на губах. Но главное, Филип заговорил с ним, и пригласил к себе домой.
— Офелия меня просто замучила, ей непременно надо тебя поблагодарить и вручить какую-то вышивку. Если хочешь безделушку на стену, приходи послезавтра, в семь. Будут танцы.
Кевин не отказался бы от этой безделушки за все сокровища мира.
X.
Этот подвал сменил в его кошмарах Скардаг, темный гроб, в котором он сам себя запер. Крики и стоны, хриплое дыхание и вонь. Кровь, пот, рвота порождали смрад, говоривший о чем-то куда худшем, чем смерть.
В данный момент в пыточной было тихо.
Наверное, худшее, через что проходят люди в нашем подвале, размышлял Фрэнк, это ожидание. Остаться одному во мраке, в когтях воображения, рисующего все новые пытки. А потом услышать скрип двери, медленно поворачивающейся на ржавых петлях. Струя света заливает лестницу, и ты смотришь, беспомощно и безнадежно, как на ступенях разрастается тень, ближе и ближе подползает к тебе по загаженному полу, и постепенно обретает плоть.
Как сейчас.
Черный двойник Ищейки вытянулся в длину, дотянувшись головой до сапог Фрэнка. Широкие плечи стали еще шире, коснулись угольной тьмы, жившей у стен, слились с ней. Дверь со стуком захлопнулась. Застонали ступени.
Фрэнк ждал приближения Кевина Грасса, держа кинжал на виду.
— Мне сказали, мой лорд взял ключ от подвала.
Кевин остановился на границе круга света, рисуемого стоявшим на полу фонарем. Лицо скрывала тень.
— Я принес нашему заключенному воды и немного вина, — Фрэнк кивнул туда, где сломанной марионеткой скрючилось у стены тело.
— Спорим, он выбрал вино, — хмыкнул Грасс. — Мне кажется, вы ошиблись с призванием, господин Делион. Вам стоило бы стать пастырем.
— Я действительно пришел за исповедью… Ведь завтра его должны были забирать на суд, а потом — в тюрьму и на плаху. Хотел задать пару вопросов.
Когда Фрэнк обещал выполнить его последнюю просьбу, Франт заговорил охотно — хотя немногое мог прибавить к тому, что уже сказал раньше.
— Да ведь он во всем признался. Не сойдет за исповедь?
— Я хотел узнать, что он скажет, когда рядом нет Крошки, чтобы подпаливать ему пятки. И кровоточащего трупа.
Кевин погладил пальцами рукоять фламберга, и Фрэнк вспомнил укус стали на горле, горечь металла во рту, словно уже захлебываешься собственной кровью.
— Он не отпирался от прочих преступлений, но по-прежнему утверждал, что не убивал Красавчика. И я ему верю.
— Значит, мертвые все же лгут? — в голосе Грасса звучала ирония.
— Да нет, не лгут. Кровь не лжет. А значит…
Сухой смешок. — До вас медленно доходит, хотя все же быстрее, чем до этих болванов.
Кевин перекрыл расстояние между ними в два широких шага. Теперь они стояли лицом к лицу, как Фрэнк и хотел.
— Других Ищеек не было с нами, когда ты сообщил Франту подробности смерти Красавчика, чтобы во время пыток не обнаружилось, что он ничего не знает. Старик объяснял мне, как он отличает фальшивые признания от истинных, но ты позаботился, чтобы это не сработало. Ты-то знаешь его методы, — И они не видели твоих глаз, прибавил он про себя, когда я помешал тебе убить Франта. — Прикончить его во время схватки было бы лучше всего, не так ли? Вдруг он смог бы доказать, что находился в другом месте?
— Ну, это вряд ли. Его дружки едва ль пришли бы в суд давать показания, да и чего стоит слово бандита? — Грасс повернул голову к заключенному, но с той стороны, конечно, не донеслось ни звука. — Впрочем, вы правы — сдохни он сразу, было бы надежнее. Виновник — труп, дело закрыто… Разумеется, вам и тут надо было мне подгадить. Стоило вспороть вам глотку, стоило.
Но ты этого не сделал.
— А почему я его убил, догадались? — в словах Грасса звучало искреннее любопытство.
Рядом с ним Фрэнк был как в компании дикого зверя — сейчас хищник спокоен, но в любой миг может прыгнуть и растерзать в клочья.
— Как ты узнал, что Красавчик подставил того лавочника? — Фрэнк внимательно вглядывался в резкие черты, пытаясь прочесть в них правду. Он совсем не был уверен в этой части. Определить убийцу становилось просто, стоило поверить в невиновность Франта. Только трое Ищеек находились с бандитом в подвале суда, где кровь убиенного провозгласила: преступник рядом! Один из них — сам Фрэнк, второй — Старик, который не знал бы, где в тот вечер искать Красавчика, даже злоумышляй он против него. В отличии от Грасса.
