Слепые солдаты - Бушков Александр Александрович (читать книги TXT) 📗
— Ну, начинай, — сказал Сварог. — В меру подробно, в меру кратко, держись золотой середины. Итак, давно ты в это влипла?
— Года два с лишним назад. Примерно за месяц до того, как с королевской четой… случилось…
— Что? — быстро спросил Сварог.
— Я не знаю, правда…
— Вижу, — сказал Сварог. — Кстати, имей в виду: я умею моментально определять, когда мне врут, а когда говорят правду. Постарайся об этом не забывать, пока будешь рассказывать. Итак, за месяц с лишним до событий ты жила себе поживала, ни о чем таком не ведая… Чем занималась, кстати? У тебя правильная речь, ты не похожа на простолюдинку, да и… Дворянка?
— Представь себе, дворянка, — как-то грустно усмехнулась Литта. — Без титула, правда. Знаешь, как это бывает… Род старинный, но впавший в полную убогость. Когда я родилась, отец совершенно разорился, служил в Адмиралтействе. Правда, он был в чине департаментского секретаря — десятый класс, приравнен к капитанам, — так что мы не бедствовали. Но и не роскошествовали особенно. Домик был не свой, а наемный, но на приличной улице, у отца хватило денег, чтобы оплатить мне учебу в Пансионе Атласных Лент… Это такое заведение для благородных девиц положения примерно моего, не самое лучшее, но и не самое худшее…
— Можно покороче? — сказал Сварог.
— Покороче… Пансион я закончила в шестнадцать, и отец тут же вознамерился выдать меня замуж. Был у него на примете отличный кандидат, советник оттуда же, из Адмиралтейства. Интендант. Ну, ты сам понимаешь…
— Понимаю, — сказал Сварог. — Как говорил один умный генерал, любого интенданта, прослужившего три года, можно вешать без суда и следствия… Состояньице, именьице, денежки в банке… Старик или просто отвратная рожа?
— Старик, — сказала Литта, глядя куда-то вперед поверх бокала. — Мерзкий старикашка… Отец, когда меня уговаривал, говорил, что это-то и хорошо: долго не протянет, наследников, кроме меня, не будет, если я вдобавок буду его уматывать в постели, быстрее удар хватит…
— Душевный у тебя был папаша, — усмехнулся Сварог.
— Да уж… А я, веришь ты или нет, с раннего детства буквально болела театром. И получилось все, как в романах: сбежала из дома с дюжиной серебрушек и парой платьев в узелке, почти не мыкалась, взяли меня в одно убогонькое заведение… Можешь не верить…
— Я уже сказал, — бесстрастно ответил Сварог. — «Верю-не-верю» тут ни при чем. Я знаю, что ты сейчас говоришь правду. Постарайся и дальше так же.
— Ну вот… Года четыре я поднималась — от полной убогости к убогости поменьше, а там и еще меньше… — она глянула на Сварога с каким-то бесшабашным вызовом. — Знаю, о чем ты подумал… Ну да, когда это было необходимо, собой расплачивалась. Я хотела быть настоящей актрисой, понимаешь?
— И стала?
— Представь себе, — сказала Литта. — Между прочим, говорили, что я неплохая актриса, — в том числе и люди, которые ничего не рассчитывали от меня получить… К двадцати двум прижилась во вполне приличном театре. И главные роли, и признание, одна беда — театр был «хлипкий»…
— Это как?
— Можно, я тебе кратенькую лекцию прочту о видах театров? Что бы ты лучше понял мое положение?
— Валяй. Но — кратенькую.
— На самой вершине, конечно — Королевский театр, — сказала Литта. Мечта тысяч, но везет единицам… Пониже стоят театры, входящие в Сословие Свободных Искусств — регулярные дотации от Сословия и казны, но главное — статус. Туда тоже адски трудно подняться из низов. Очень хороши «театры вельмож» — те, которым покровительствуют, порой долгими годами, знатные и богатые театралы. Кстати, далеко не все из них спят с актрисами. Другое дело, что они ненадежны. Вот представь: двадцать лет какой-нибудь герцог содержал театр, и все это время его наследники на такое мотовство смотрели зверями. И вдруг благодетель умирает… Единицы заранее составляют завещание, где оставляют часть наследства на содержание театра. Подавляющее большинство либо об этом не задумывается, либо умирает внезапно, без завещания. И все, конец, наследники радостно объявляют, что театр может жить, как хочет… Ну, и ниже всех — «хлипкие». Их так зовут за полную неопределенность будущего. С одной стороны, они числятся приличными, куда не зазорно прийти и дворянину с семьей. С другой — полагаться приходится только на себя. А случиться может многое. Сменился владелец и привел дело к упадку, умер старый директор и пришел недотепа, переманили ведущих артистов, возник конфликт в труппе или меж режиссером и труппой. Да масса причин! Но конец один: театр начинает хиреть и опускаться в разряд «убогих», куда и члены высших гильдий заходить считают неприличным. Да вдобавок «хлипкие» театры, при всем их приличии, все же числятся по Железной гильдии — фигляры… Вот в таком «хлипком» я и прослужила шесть лет. И главные роли бывали часто, и многие зрители ходили «на меня», и зарабатывала неплохо, но вот подняться выше — никак! Какой-то рок…
— Но ведь наверняка должны были быть и поклонники, — сказал Сварог с легкой усмешкой. — А ты сама говорила, что платила…
Отхлебнув келимаса, Литта повернулась к нему с тем же вызовом:
— И будь уверен, расплатилась бы с тем, кто помог бы… Но не с кем было. Поклонники были и богатые, и знатные, и влиятельные… — она покривила губы. — Можешь обо мне думать, что хочешь, но я с ними спала. И не всегда из-за одних денег и камешков — я нормальная молодая женщина, мне нужен мужчина… Это все-таки несколькими ступеньками выше проституции. Проститутка в борделе обязана ложиться с каждым, кто заявится. Актриса, пока молода, красива и пользуется некоторой известностью, может выбирать. Между прочим, разборчивые, не прыгающие с ходу под любой золотой мешок, котируются выше, и отношение к ним уважительнее, и репутация у них выше. Я была как раз из таких. Ни за что не ложилась под какого-нибудь урода, усыпанного алмазами… правда, старалась и не заводить отношений с юными красавчиками с пустым карманом. Выбирала такого, чтобы был и богат, и щедр, но не особенно стар и не урод. И так тянулось все эти четыре года, — она обвела пальцем лицо. — Уж поверь, мое прежнее личико было немногим хуже этого… — она улыбнулась как-то печально. — Оплачивала квартиру на приличной улице, у меня был экипаж, служанка, камеристка, повар и работник… Один поклонник меня даже водил на малый дворцовый бал. Но я же говорю — рок какой-то! — она в досаде стукнула кулачком по поручню. — Постоянно как-то так складывалось, что ни один мой поклонник — знатный, богатый, иногда вхожий во дворец! — не обладал именно теми связями, что позволили бы меня устроить в один из театров Сословия. Как проклятие какое-то лежало… Многое они могли, но не это… И оставалась я в Железной гильдии. Фиглярка с золотым дворянским поясом, умора — отец, когда я сбежала, меня проклял и велел передать, что на порог не пустит, но не отрекся почему-то и герба не лишил… А театр давненько уже шатался. Двоих ведущих актеров и одну актрису переманили. Умер старый режиссер, талантливый человек был, пришел новый, гораздо слабее… да еще начал меня домогаться, грозя, что лишит главных ролей, а то и вообще найдет способ тихонько выставить. Владелец увлекся какой-то шлюхой и театр забросил совершенно. Пошли скандалы в труппе, появились враждующие лагеря, интриги… В общем, полный набор неприятностей. Делалось все хуже и хуже. Старики в открытую говорили, что больше года мы так не протянем. И уходили при первой возможности. А мне уходить было некуда. Как-то так сложилось, что не было достойных предложений… вообще-то одно было, в такой же «хлипкий», только гораздо тверже стоявший на ногах, но там пришлось бы постоянно спать с владельцем, а это была такая жаба, что меня от него издали тошнило. Вот такая сложилась ситуация. Театр помаленечку рушится. Дураку ясно. У меня только две возможности: либо опускаться до убогого балагана, либо пойти на содержание к кому-нибудь из поклонников — и ведь многие предлагали… Но в этом случае о театре пришлось бы забыть навсегда и стать обычной великосветской проституткой. Лет за десять такой, с позволения сказать, карьеры можно было скопить кое-какое состояньице, примеров хватало… но мне-то нужен был театр, черт побери! — она допила свой бокал и просительно глянула на Сварога: — Можно второй? Как раз все начинается…
