S-T-I-K-S Изолированный стаб (СИ) - Горшенев Герман (список книг .TXT) 📗
— Если ты через орду проехал, то точно машина счастливая.
— Так и есть! Сколько раз попадал! Я ведь на пулемётном пикапе работал, грузы возил, броню довелось водить. Машин поменял кучу, но номера всегда забираю с собой, они счастливые у меня и красивые.
— Хорошая история и не очень длинная.
— Машина та была точно счастливая. Вот был бы на любой машине из тех, на которых ездил, разорвали бы меня в клочья. Вот любую бери, а мне для Стикса эту дали. Меня тогда только вот эти стёкла и спасли. С тех пор номера всегда забираю и переставляю. Я тогда не понял, чего избежал. Как представлю, как меня живьём едят и по кусочкам откусывают. Жуть. Потом понял!
Так мы мило и беседовали, но как у меня часто бывает, смена обстановки пришла неожиданно. Я был уже в подобных ситуациях и пора бы привыкнуть, но иметь такую привычку не хочу. Она мне категорически не нравится. Это я о том, когда тебя вместе с грузовиком переворачивает.
«Урал» отпрыгнул, повернулся бочком в прыжке и грохнулся на водительскую сторону, где сидел Чех, а я на него. Броневик ударился левой передней частью, и панель вмялась в ноги водителя, запрессовав руку и обе нижние конечности в один монолит. Кисть отлетела, а часть руки намертво осталась зажата в искорёженном металле. Тут же пошёл запах солярки, немного, но чувствовался. Пули начали стучать по машине со всех сторон одновременно.
Меня выбрасывало вместе с машиной муров, меня сбрасывали с моста в танке наши смежники, выбрасывало из модного шагающего танка производства новых людей. Мне удалось перевернуться в шушпанзере. А! Вспомнил. Ещё меня подбрасывало в БТРе, когда я детей уговаривал. Может, чего забыл, но головой часто очень бился, извините. Теперь «Урал»-карбон прыгнул на мине.
Что-то мне подсказывает, что надо на велики или гужевой транспорт переходить. Но это так, мысли вслух на несколько секунд. Это у меня уже традиция такая — приземляться на покалеченных и лежать ногами вверх. Полностью дезориентированный, соображаю, что это вообще было? А вот это было, похоже, фугасом и очень неслабым, раз «Уралы» так бодро прыгают. Бронестёкла побелели, и только жёсткость корпуса не дала сплющиться кабине.
Чеху очень плохо, две ноги и рука уже наверняка не его. Наш коровий колокольчик был не только переводчиком, а ещё и передатчиком. Если его сжать в руке и поднести к уху, то им можно пользоваться как сотовым телефоном в режиме конференц-связи. Недалеко, метров пятьдесят-сто.
— Как вы? — первым делом поинтересовался, как малые себя чувствуют.
— Добрая Милая Крёстная, а ты как?
Вот же, вопросом на вопрос отвечать стали. И где только нахватались? Финны недоделанные.
— Я так себе. Чеху плохо. Что у вас? Что это было?
— С нами тоже так себе, все остальные умерли. Они Жупела убили и к нам идут. Они их бомбой убили.
Я посмотрел в небольшую щель между деформированной кабиной и побелевшим стеклом. Кто это? Что это за такие уроды? Не заражённые. Они пользовались одеждой и оружием и не были квазами. Они были именно уродами. Я перезарядил обойму на пульки товарищей нео и, когда враги подошли, сделал пару одиночных выстрелов, а из кузова «Урала» выпрыгнули мои чёртики из табакерки.
Не знаю, как прогрессирует детская кровожадность, но у уродов шансов не было. Нападающие выглядели ужасно, но настоящих монстриков я у себя в кузове обычно держу. Влюблёныши мстили за своего любимого Жупела. У них отняли игрушку, наверно, лучшую, что им попадала в руки. Дети по своей натуре жестоки, они ещё не обросли комплексами взрослых, а когда эти дети с пулемётами и виброножами и одеты в пуленепробиваемые комбинезоны, то в рукопашной схватке могут позволить очень и очень многое.
Дети карали уродов за недослушанные истории про Карлсона и похотливую Фрёкен Бок, за нерассказанные истории про ангяков. Им было обидно, и они вымещали свои чувства на тех, кто посмел.
В руках Носорога гудел пулемёт. Порхали ласточками два ножа-потрошителя. Именно так. Уроды успели сделать буквально десяток выстрелов, не достигших цели, и для них всё уже было начато. Я не оговорился, именно начато. Им ещё долго придётся дохнуть. Дети почти не убивали. Разрезанные сухожилия, отстрелянные ноги и руки, надрезанные позвоночные столбы. Нео поймали несколько пуль, но возможности пуленепробиваемой подложки использовали по полной. Через минуту мне уже стучали по броне кабины, что сейчас помогут выбраться. Я-то выберусь, а вот что с Чехом делать?
Амазонка надрезала в нескольких местах болты, и нам удалось выдавить одно из стёкол. Теперь мы могли хоть как-то добраться до водительского места, чтобы не набиваться в тесной мятой кабине. Ещё раз убедились, что ноги и рука уже не ремонтопригодны. Их пережало и раздавило в фарш. Надо, очевидно, резать. Отрезать проблем нет, но надо как-то подготовиться.
Как там у врачей? В правой руке скальпель, в левой руке вилка, на лице повязка. Есть неудобно. Что-то я нервничаю.
— Вот, — Амазонка мне протянула жгут проводов, которые она, очевидно, с машины срезала.
— Спасибо. Но тут так не получится, нужно обезболивающее и стимулятор. Тащи споровый мешок от скреббера. Вы знаете, как спек готовить?
Ответом мне были глупые лица. Ну да, конечно. У них всё мобильные фабрики готовят, а скафы сами оторванные конечности затягивают и обезболивающее колют. Будем вместе учиться. Хорошо хоть, у нас тут всего одно универсальное лекарство. Спеком уколол и режь как умеешь и шей как получится. Это хорошо, что тут заражения крови не существует, а то при таких ранах проще сразу пристрелить. Если честно, и так проще пристрелить, чтобы не возиться.
— Ромео, что стоим? Шприцы ищи. Сейчас бадяжить и ширяться будем.
Поиски ничего не дали. Нашли кучу ненужного, от порножурналов до корма для попугайчиков и набора рыболовных крючков. Шприцов или хотя бы похожего не было. Вскрыли споровый мешок. Мне наши на стабе всё рассказывали. Вот это янтарь, с полкило, наверное. Его надо с небольшим количеством спирта и водой развести и можно колоть. Это суперспек будет, он и обезболивающее, и стимулятор. Жемчужины. Делю на три части и каждый себе в карман суёт.
А вот как наводить? Мудрить не буду, как получится, так и будет. Просто отлил из полулитровой бутылки воду, оставив там грамм сто, и плеснул немного концентрированного живчика. Кинул внутрь кусочек янтаря, с ноготь большого пальца. Всё тщательно перемешал и дал сойти пене. Зубами содрал с одного из проводов изоляцию, сантиметров пятнадцать. Я уколы умею делать, но это когда шприц есть, а если нет, а если ещё и человек в агонии бьётся?
— Джульетта, где я буду показывать, ты кожу поддевай, дырки по полсантиметра делай, глубокие, но не широкие. Понятно?
Мне кивнули. Понятие «вдуть», оказывается, имеет и прямой медицинский смысл. Я набирал в рот жидкость, а Амазонка делала надрез, куда я тыкал куском изоляции и пытался хоть как-то влить полученную жидкость. Не знаю, как получилось, но мы «обвдули» ноги и руку, как могли. Перетянули конечности проволокой. Я скомандовал:
— Теперь ждём. Давайте пока соберём полезное и надо сумку найти большую.
Нашлась и сумка, довольно большая — здоровый баул, которым в эпоху перестройки пользовались. Не из мешка для мусора в квадратик, а плотная безразмерная сумка из брезента. Помню, сам в такой дрели и свёрла в Турцию возил, и в Венгрию, и в Польшу.
Подействовали уколы. Глаза расширились, зрачки стали узкими, а потом один зрачок начал расширяться, а другой глаз стал моргать, при этом второй вращался как у хамелеона. Я показал, где резать, и мы вытащили Чеха из покорёженной машины. Обмотали культи тряпками и пакетами, положили в сумку. Огромный баул вполне был подходящим, и тело без ног туда поместилось. Амазонка сбегала и, срезав болты, притащила номера, которые положили сверху тела, вращающего глазами. Да, Чех, номера и вправду волшебные. Мы в пуленепробиваемых и гасящих энергию подложках выжили, а вот из обычных людей ты один жив остался.
— Добрая Милая Крёстная, а кто это был? — это меня Носорог спрашивает.
