Коготь Хоруса - Дембски-Боуден Аарон (читать книги полностью .txt) 📗
— Воскарта, — поприветствовала она меня словом, которое у подобных ей означало «господин», — хотя эльдарская дева всегда произносила его без улыбки. — Я иду с тобой.
— Не в этот раз.
— Я твоя подопечная. Я страж твоей крови.
— Нефертари, там нет ничего, способного мне навредить. И мою кровь сторожить не понадобится.
— А если ты ошибаешься?
— Тогда я убью то, что там затаилось, чем бы оно ни было.
Я положил руку на оплетенный кожей чехол для карт Таро, пристегнутый цепью к моему бедру. Нефертари не стала кивать, поскольку это был слишком человеческий жест, но я почувствовал, как она уступила.
— Время перемен, — произнесла она, и от этих слов у меня по спине пробежал холодок.
Сама того не зная, она эхом повторила предшествующее предостережение Гиры.
— Что изменилось?
— Я наблюдала. Наблюдала за волчицей, за твоими новыми братьями. Наблюдала за тобой. Хайон, для чего мы здесь на самом деле? Зачем вести нас в это место на самом краю Могилы Рождения?
— По-моему, это риторический вопрос.
Она наклонила голову, встретившись со мной взглядом. У Нефертари были совершенно поразительные черные глаза. Несмотря на присущую эльдарам раскосость или же, возможно, благодаря этому, в них всегда присутствовал намек на большее, нежели она позволяла себе произнести вслух. Ашур-Кай как-то сказал мне, что я воображаю загадку просто потому, что не могу с легкостью прочесть разум девы чужих. Он всегда с сомнением относился к связи между мной и моей подопечной.
— Риторический, — повторила она голосом, напоминающим звук выходящего из ножен клинка. — Это слово мне неизвестно.
— Оно значит, что ты задаешь вопрос, уже зная ответ. Просто хочешь окончательно убедиться.
Она на ходу провела пальцами перчатки по ближайшей стене. Загнутые когти, венчавшие все ее пальцы, были выточены из биолюминесцентного, живого багряного кристалла. Они скребли по металлу, издавая звук, похожий на далекие крики.
— Нет. Вопрос был не риторическим. Я хочу знать, зачем мы здесь.
— Чтобы помочь Фальку.
— А почему для тебя это важно? Ты тоже ищешь боевой корабль, который искал он? Флагман Архипредателя?
— Он назывался «Дух мщения». Весь экипаж «Тлалока» — это десятая часть того, что понадобилось бы для линкора типа «Глориана».
Название вызвало у нее насмешливую улыбку.
— И это он лежит на дне каньона?
— Не знаю, Нефертари.
Гира, крадучись, приблизилась к эльдарской деве. Нефертари провела пальцами перчатки по меху волчицы, шепнув что-то на своем змеином наречии. Они были ближайшими из моих спутников, однако их недавно открывшаяся близость все еще действовала мне на нервы.
— Ты лжешь мне, Искандар, — мягко произнесла она. — Не о том, что знаешь, а о том, почему мы здесь, и о том, чего ты хочешь. Ты хочешь этот корабль.
— Я же сказал тебе, я никак не могу его укомплектовать.
Ее черные-черные глаза встретились взглядом с моими.
— Можешь, ведь у тебя есть нечто такое, чем не обладает больше никто из военачальников. У тебя есть Итзара.
Мое молчание сказало все за меня. Она читала в моем сердце, словно в открытой книге, и не нуждалась в других подсказках, чтобы видеть истину. Я смотрел на Нефертари. Она смотрела на меня.
— Мы с Гирой чувствуем перемены в тебе, — произнесла она, — пусть даже ты не в состоянии ощутить это сам. Пребывая в невежестве, мой народ дал жизнь Младшей богине, именуемой «Та-Что-Жаждет». Закричав при рождении, она сожгла нашу империю. Сделав первый вдох, поглотила наши души. Она все еще алчет их, высасывая наш дух из теней. Так что я приношу в жертву этой богине чужие души и пью их боль, чтобы облегчить свою собственную. Их крики становятся песней. Навязчивый шум их последних вздохов — колыбельная, позволяющая мне уснуть. Такова судьба моего народа, который продолжает охотиться за мной даже в изгнании. Хайон, я понимаю, что значит быть в одиночестве, и чую это в других. Ты так одинок. Это убивает тебя.
— Я не одинок. У меня есть Ашур-Кай и Леор. Есть Телемахон. Есть Гира.
— Твой бывший господин-альбинос. Глупец с поврежденным мозгом, который следует за тобой, сам не зная, зачем это делает. Выродок, подчиненный тебе колдовством. И демон в теле зверя, что чуть не убил тебя.
Между нами вновь повисло молчание.
— У меня есть ты, — наконец произнес я.
Это вызвало у нее улыбку. К тому моменту ей исполнилось уже несколько сотен лет — больше, чем мне и любому из моих братьев, — однако казалось, что она еще только на пике своей инородной юности.
— У тебя есть я, — согласилась она, — но давай не будем делать вид, будто этого достаточно. Ты не человек, и не важно, что в тебе присутствует человеческая основа. Ты — орудие, запрограммированное на связь с орудиями-братьями. Ты был рожден, чтобы чувствовать эту связь, и без нее ты слабее. Именно из-за потребности в ней ты принял в экипаж Огненного Кулака и Угривиана. Именно поэтому спас Фалька и его людей. Твое сердце отравлено, и ты одинок, но ты рожден для радости братства. И вот, наконец, ты сражаешься. Ты ощущаешь, как пробуждаются уснувшие было амбиции, и пускаешься на поиски величайшего из кораблей. Ты наконец-то борешься с одиночеством, которое так долго грозило тебе. Но будет ли этого достаточно?
Я восхищенно внимал каждому ее слову. Гира уже делилась своим звериным восприятием этой перемены, но ясное и терпеливое объяснение Нефертари заворожило меня. Она плавно, крадучись, скользнула ближе, раскрыла и сомкнула ладонь. Кристаллические когти щелкнули.
— Будет ли этого достаточно? — вновь спросила она. — Ты был рожден в братстве, однако оружию нужно, чтобы его направляли, не правда ли? А тебя больше некому направлять, Хайон. Нет Императора, указующего с трона и велящего своим сыновьям покорять звезды Его именем. Нет Одноглазого Короля, вглядывающегося в мрачнейшие из бездн Моря Душ и требующего от тебя нырнуть вместе с ним навстречу проклятию.
— Я не служу никому, кроме себя самого.
— Такая упрямая, глупая гордыня. Я говорю о единстве, а ты боишься, что я веду речь о рабстве. Единство, воскарта. Быть частью чего-то большего, чем ты сам. Твои бывшие владыки больше не определяют твой путь, и ты должен быть свободен.
— Я свободен.
Она подошла ближе. Слишком близко. Если бы кто-то другой прикоснулся ко мне, как она в тот миг, я бы убил его из-за причиняемого мне неудобства. Но она была моей, моей Нефертари, и я позволил ей провести когтистым кончиком пальца перчатки по моей щеке.
Не путайте близость с чувственностью. В этой сцене не было и намека на вожделение. Лишь болезненная, тесная близость.
— Будь ты свободен, — прошептала она, — тебе бы больше не снились волки.
От этих слов у меня в жилах застыла кровь. Не имея никакой возможности читать в моем разуме, она продолжала озвучивать мои собственные мысли:
— Знаешь, кто ты, воскарта?
Я признал, что не знаю.
— Ты воин без войны, ученик без учителя и учитель без учеников. Ты довольствуешься простым выживанием, а выживание без удовольствия ничем не отличается от гниения. Если ты продолжишь бездействовать, если позволишь Галактике давить на тебя, даже не сопротивляясь этому… значит, ты такой же, как Мехари, Джедхор и другие мертвецы, что ступают в твоей тени. Хуже того, ты будешь таким же, как любимая и оплакиваемая тобой Итзара.
Я почувствовал, что стискиваю зубы. Оба моих сердца забились чаще.
— Совсем как она, — улыбнулась Нефертари. — Плавает в баке с жизнеродной жидкостью и пялится на свою камеру-склеп мертвыми глазами, в которых нет и проблеска надежды. У нее были причины стать Анамнезис. Останься она смертной, ее бы ждали бездумная жизнь и ранняя смерть. Но чем ты оправдаешь то, что довольствуешься подобным оцепенением?
В тот момент я не мог полагаться на собственный голос. Мое замешательство вызвало у нее улыбку.
— Ты отбросил сковывавшие тебя цепи. Отбросил замысел Императора относительно тебя и всех твоих братьев. Что ты приобрел, Хайон? В чем радость такой жизни? Что ты сделал со свободой, купленной кровью и огнем?
