Фрайди [= Пятница, которая убивает; Меня зовут Фрайди] - Хайнлайн Роберт Энсон

— Сейчас-сейчас, вот только закончится… Сейчас будет перерыв — и я к вашим услугам. Вы пока осмотритесь, выберите что-нибудь…

Вся ее будка была снаружи увешана гирляндами из лотерейных билетов. Джордж принялся внимательно рассматривать их, и я притворилась, что меня тоже они страшно интересуют. Мы тянули время, пока драма на терминале не сменилась рекламой. Молодая женщина убрала звук и повернулась к нам.

— Спасибо за то, что подождали, — с приятной улыбкой проговорила она. — Я никогда не пропускаю «Скорбящую женщину». Классный сериал, особенно теперь, когда Минди Лу опять забеременела, а дядя Бен так по-дурацки это воспринял. А вы смотрите театральные сериалы, дорогая?

Я призналась, что у меня редко хватает на них времени — слишком много работы.

— Это вы напрасно. Это плохо. Они так много могут дать и в смысле образования и… Ну, вообще. Возьмите хоть Тима — это мой сосед и дружок, — он не смотрит ничегошеньки, кроме спорта. И поэтому у него в голове ни одной извилины, его ничего не колышет. Вот, например, этот переломный момент в жизни Минди Лу… Дядя Бен буквально заел ее, оттого что она не хочет признаться, не хочет сказать, кто это сделал. Так вы думаете, Тима это хоть сколечко волнует? Да ему наплевать. И вот что никак не могут уразуметь и Тим, и дядя Бен, это то, что она просто не может сказать — ведь это случилось на групповике. Да… Вы под каким знаком родились?

Вообще-то мне следовало иметь наготове ответ на такой вопрос, люди часто спрашивают об этом. Но если вы никогда не были рождены, то невольно стараетесь избегать таких вещей и даже не думать о них. Совершенно произвольно я назвала дату:

— Двадцать третьего апреля мой день рождения.

В этот день родился Шекспир, поэтому число и запало мне в голову.

— Ого! У меня как раз есть лотерейный билет для вас! — она пошарила в одной из гирлянд внутри будки, нашла билет и показала мне его номер. — Смотрите! Видите? Ну, разве это не удача, — именно сегодня вы подошли, и у меня как раз есть этот билет, а? — Она открепила билет. — Он стоит всего двадцать бруинов.

Я протянула ей британо-канадский доллар.

— С этого у меня нет сдачи, — покачала она головой.

— Оставьте сдачу себе. На счастье.

Она взяла доллар и протянула мне билет со словами:

— Вы настоящий игрок, дорогуша. Когда выиграете по нему, загляните ко мне, и мы пропустим по рюмочке. Ну, а вы, мистер, нашли, что вам нужно?

— Пока нет, — с улыбкой ответил Джордж. — Я родился в девятый день, девятого месяца, девятого года, девятой декады. Можете подобрать что-нибудь в этом роде?

— Ой-ей-ей! Вот так комбинация! Я, конечно, попробую, но… Впрочем, если не найду, то не стану ничего навязывать. — С этими словами она нырнула в свои гирлянды и принялась перебирать их, все ниже опуская голову, пока совсем не скрылась под прилавком на несколько минут.

Когда ее лицо вновь появилось перед нами, оно так и пылало триумфом, а в руке был зажат лотерейный билет.

— Нашла! — Воскликнула она. — Вы только гляньте сюда, мистер! И скажите мне спасибо!

Мы посмотрели на номер билета: 8 109 999.

— Я просто поражен, — признался Джордж.

— Поражен? Вы богаты. Вот ваши четыре девятки — четыре последних цифры. Сложите остальные — опять девятка. Разделите 81 на девять — снова девятка. Сложите последние четыре — тридцать шесть. Прибавьте к этому девятку, сложенную из первых двух цифр — сорок пять. Из девяти в квадрате, то есть того числа, которое образуют первые две цифры, вычтите сорок пять — опять тридцать шесть, то есть ваши четыре девятки. Что бы вы ни делали с этими цифрами, все равно вернетесь к дате вашего рождения. Чего еще желаете, мистер? Голеньких танцовщиц, а?

— Сколько вы возьмете с меня за него?

— Ну, видите ли, это ведь необычный билет. Любой другой вы, конечно, могли бы приобрести за стандартную цену — двадцать бруинов, но этот… Что если мы сделаем так: вы будете выкладывать передо мной купюры до тех пор пока я не улыбнусь, идет?

— Что ж, не так глупо. Но тогда, если вы не улыбнетесь в тот момент, когда я сочту, что уже пора улыбнуться, я забираю свои деньги и ухожу. Идет?

— Но я могу окликнуть вас и попросить вернуться.

— А вот это уже нет. Раз уж вы не оговариваете четкую цену, я не дам вам возможности шантажировать меня.

— Вы крутой клиент. А что если…

Тут неожиданно все громкоговорители вокруг нас принялись орать «Слава вождю», а потом раздался гимн. Молодая женщина за прилавком махнула нам рукой и, стараясь перекричать грохот литавр, крикнула: «Обождите! Это сейчас кончится!» Из дворца вышла толпа людей, прошла сквозь ротонду и направилась к главному выходу. Я заметила головной убор из орлиных перьев в середине толпы, но на этот раз вождь был так тесно окружен своими телохранителями, что убийце пришлось бы здорово попотеть, вздумай он повторить попытку.

Когда все стихло, продавщица лотерейных билетов сказала:

— Это был малый выход. Интересно, если ему понадобилось сходить за парой носовых платков, почему он не послал кого-нибудь из своих шестерок? Весь этот шум только мешает торговле… Ну, так как, старина, вы решили, сколько вы согласны заплатить за то, чтобы стать богатым?

— Разумеется, — ответил Джордж, выложил на прилавок трехдолларовую бумажку и взглянул на продавщицу.

Секунд двадцать они молча смотрели друг другу прямо в глаза, потом она усмехнулась и сказала:

— Пожалуй, я улыбаюсь. Да. Думаю, что во весь рот. — Она одной рукой взяла деньги Джорджа, а другой протянула ему билет. — Хотя ручаюсь, что могла вытянуть из тебя еще доллар.

— Ну, этого мы никогда уже не узнаем, не так ли, — с улыбкой возразил Джордж.

— Может, еще раз? Удвоим ставки и — либо все, либо ничего, а?

— На тех же условиях? — мягко спросил Джордж.

— Слушай парень, ты из меня сделаешь старуху. Ступай себе с Богом, пока я не передумала.

— Где здесь поблизости туалетные комнаты?

— Вниз по коридору и налево. Удачи.

Пока мы шли к туалетным комнатам, Джордж шепотом по-французски сказал мне, что, пока мы торговались в продавщицей, жандармы прошли мимо нас, заглянули в туалеты, вышли, вернулись в ротонду и ушли по главному коридору. Я оборвала его — тоже по-французски, — шепнув, что знаю все, но что все это место напичкано Глазами и Ушами, поэтому поговорим позже.

Я действительно видела, как два стражника в униформах — не те двое, которым я устроила колики в желудках, — следовали за нами, почти наступая нам на пятки, потом прошли мимо, проверили туалетные комнаты (резонно, поскольку любители в таких случаях частенько прячутся именно в общественных туалетах), опять продефилировали мимо нас и скрылись в глубине дворца. Джордж преспокойно торговался с продавщицей лотерейных билетов, а те, что искали нас, проходили мимо дважды. Неплохо. Вполне профессионально.

Но мне пришлось подождать с вынесением ему похвалы — мы стояли как раз рядом с личностью неопределенного пола, продающей входные билеты в туалетные комнаты. Я спросила ее (или его), где тут можно попудрить женщине нос. Она (я все-таки решила, что это она, так как при ближайшем рассмотрении под майкой у нее находились или фальшивые, или очень маленькие груди) резко огрызнулась:

— Ты что, чокнутая? Или нарываешься? Я ведь могу и легавого позвать. — Потом, вглядевшись в меня пристальнее, пробормотала: — Ты иностранка.

Мне пришлось сознаться, что это правда.

— Ладно. Только больше так не разговаривай, тут этого не любят. Мы здесь все демократы, поняла? Так что и сеттеры и терьеры пьют из одного крана! И давай, покупай билет или не загораживай проход.

Джордж купил два билета, и мы вошли внутрь.

Справа от входа располагался ряд открытых кабинок, над ними плавала светящаяся голографическая надпись: