Ядовитая кровь - Туров Тимур (бесплатные версии книг TXT) 📗
Все десять.
Может быть, они пытались сопротивляться. У старика в руке был нож. Но это не помогло.
Их не застрелили, не взорвали гранатой. Их даже не рубили, не было ровных разрезов или следов от топора. Их рвали в клочья. Будто в дом проник зверь, громадный зверь.
Кровь яркими красными брызгами покрывала все в доме, натекла лужами на пол, впитываясь в половики. В одной подсохшей луже отпечатался след.
Оттиск собачьей лапы, сантиметров двадцать длиной. Таких собак не бывает. Это кто-то специально, как... Как подпись свою оставил. Вырезали христианскую деревню, поставили отпечаток. Только не собаки, мусульмане собак не любят. Волк.
Только и для волка – великоват след.
Влад почувствовал, что задыхается, и вышел на улицу. В принципе, можно уходить. Даже нужно. Сообщить о том, что произошло.
Немца возле дома не было.
Влад чертыхнулся. Куда его понесло? Оглядевшись, он заметил, что пыль на выходе со двора еще висит в воздухе. Понесло немца, потомственного эсэсовца, за приключениями.
Мюллер стоял возле сарая в соседнем дворе. Двери сарая были распахнуты, и немец с улицы что-то фотографировал.
Лицо его было совершенно спокойным, а на подошедшего Гетьмана корреспондент оглянулся даже раздраженно, как человек, которому мешают заниматься важным и, самое главное, любимым делом.
– Нужно ехать, – сказал Влад, мельком заглянув в сарай.
– Зачем? – сквозь зубы спросил Мюллер. – Те, кто это сделал, ушли. Я могу работать.
– Деньги зарабатывать?
– Деньги, – кивнул Мюллер. – Но если вам больше нравится высокий стиль – я должен донести до человечества правду о том, что здесь происходит. Произошло.
Домов в деревне было всего десятка три. Мюллер обошел все. И Влад шел за ним.
– Тут все, – сказал корреспондент возле последнего дома. – Монастырь далеко?
– По тропе – метров восемьсот. Но я думаю...
– А вы не думайте. У вашей расы хорошо получается пить водку и устраивать революции. А думать предоставьте мне. – Мюллер посмотрел в глаза Владу, словно ожидая, что тот отведет взгляд.
Гетьман взгляда не отвел.
Только сейчас он заметил на предплечье немца татуировку – змея, обвившаяся вокруг семилучевой звезды.
– Пойдем, – сказал Гетьман. – И я пойду первым.
– Ради бога! – махнул рукой Мюллер. – Только ключи от машины не отдадите ли? Если вдруг что – меня, скорее всего, убивать не станут. У меня нет оружия. А вы – прекрасная мишень. И потом искать на вашем теле ключи...
– Ключи остались в машине. В замке. И если вы полагаете, герр Мюллер, что сможете разозлить меня – ошибаетесь. Я на работе. Потом, когда вернемся и я вас сдам на руки начальству, вот тогда мы и сможем поговорить. Приватно, так сказать. У нашей расы, помимо всего вышеперечисленного, хорошо получается еще и морды бить расам более цивилизованным.
Влад, не дожидаясь ответа, резко повернулся и быстрым шагом пошел по тропинке.
Монастыри обычно не устраивают так близко к населенным пунктам, но тут либо деревня прилепилась к монастырю, либо крутизна подъема компенсировала незначительность расстояния.
Тропинка уверенно карабкалась в гору, не тратя времени на повороты в поисках менее крутого подъема.
Когда комиссия ЮНЕСКО доплелась таки до монастыря и отдышалась, настоятель пояснил, что вход в монастырь нужно заслужить. Что идти сюда следует не из праздного любопытства и не развлечения ради.
Тогда Влад промолчал – кто он такой, чтобы вмешиваться в разговор важных и уважаемых людей? – но прикинул, что такая ровная тропинка, во-первых, обеспечивает прекрасный обзор наблюдателю, а, во-вторых, один-единственный ствол наверху перекрывает эту тропинку наглухо. Даже если это какой-нибудь кремневый раритет времен турецкого ига.
И сейчас Влад чувствовал себя мишенью. Ростом до неба, шириной от горизонта до горизонта – мишенью, в которую невозможно не попасть даже с закрытыми глазами.
Правда, прямого враждебного взгляда Влад сейчас не ощущал. Не было того пронзительного чувства беззащитности, которое охватило его полчаса назад, когда стоял он возле пропасти и прикидывал, сразу выстрелит неизвестный наблюдатель или чуть позже.
Сейчас раздражала необходимость следить за мелкими камешками, попадающими под ноги. Хорошо еще, подумал Влад, что нет дождя – по мокрой тропе идти было бы просто невозможно.
И еще раздражал... даже не раздражал – злил немец, уверенно карабкающийся сзади. Непонятно, какие статьи пишет немец, но злить людей, настраивать их против себя – это он умел профессионально.
Если бы не глухое раздражение, которое испытывал Гетьман к немцу еще со вчерашнего дня, то все сегодня было бы по-другому. Не поперся бы Влад в деревню, не стал бы лезть по этой тропе. Не стал бы, точно.
Еще, кстати, было не поздно остановиться, повернуть назад. Немец мог что угодно говорить о своих правах, но за его безопасность отвечал все-таки Влад. И мог потребовать. И заставить, в конце концов.
Олежек Столяров отлично справлялся с подобными задачами.
Ну, помяли бы немца немного, ну, выслушали бы от него ругательства и оскорбления.
Интересно, откуда он так знает язык? И почему скрывал, что его знает? И почему безбашенно прется в самое пекло?
Влад почувствовал, что его начинает знобить. Несмотря на то, что солнце пекло немилосердно, что вот уже метров триста брел он в гору – холод тонкими иголочками побежал по спине, плечам.
Неприятное чувство. И самое скверное – ничего хорошего оно не предвещало. Влад привык верить своим предчувствиям, они неоднократно его выручали еще в Харькове – и в детстве, и уже когда тянул лямку опера.
Влад чуть не вскрикнул, когда чей-то холодный взгляд хлестнул его по лицу. Словно лезвие. Словно кто-то полоснул ножом, вонзил в плоть, но потом вдруг опомнился и вел лезвие дальше медленно, не торопясь, от правого виска к левой щеке.
Но на тропе вверху никого не было. Только дрожащий воздух, белесые камни и пыль.
Но взгляд был – тяжелый, малоподвижный, недобрый.
«Люди так не могут смотреть», – подумал Влад, с ужасом ощущая, как руки слабеют, и по телу начинает расползаться липкая слабость.
На все двести метров, которые оставались до вершины, тропа была пуста. Но кто-то все равно смотрел. И этот «кто-то» был неподалеку – метрах в пятидесяти, не больше.
Влад остановился.
– Устали? – тут же осведомился идущий следом Мюллер. – Могу поддержать. Хотите – понесу автомат?
«Как холодно», – подумал Гетьман.
Теперь даже ветер обжигал холодом, даже солнечный свет лился сверху как ледяная вода, выстуживая кровь, сковывая мышцы и парализуя разум.
Сил осталось только на то, чтобы стоять и смотреть вверх, на тропу, откуда приближалось...
Приближалось. С каждой секундой оно было ближе – и все равно на тропе не было никого. Не было.
Бежать...
Мысль эта даже не пронеслась – медленно просочилась сквозь замерзший мозг. И превратилась в комочек льда, рядом с мыслью о том, что нужно стрелять, нужно хлестнуть длинной очередью по клубящемуся мареву, отгородиться от приближающегося ужаса сполохами выстрелов.
Бежать... Выстрелить... Бежать... Выстрелить...
Влад повторял эти слова бесшумно, одними губами, понимая, что это не поможет, что нужно не проговаривать про себя ставшие бессмысленными слова, а действовать. Бежать, отшвырнув в сторону немца, или стрелять. Делать хоть что-то...
– Дай свой автомат, – сказал немец сзади. – Передай его мне.
Ровный голос. Отстраненный и размеренный. Гетьман должен отдать оружие. Этому голосу нельзя не подчиниться.
Влад разжал пальцы левой руки, сжимавшей цевье.
– Хорошо, – сказал немец. – Теперь – опусти правую руку. Просто опусти.
Оружие стало тяжелым, Гетьман не мог уже удерживать его. Автомат тянул руку к земле. И Влад понимал, что лучше не сопротивляться. Это правильно – отдать «калашникова» немцу.
Пусть тащит его сам. Немец сильный. А когда будет нужно... Если будет нужно, то оружие можно у корреспондента забрать.
