Беглый огонь - Зорич Александр (библиотека книг TXT) 📗
Ну и вот при помощи «иллюзиона» вкупе с горелкой (на которой я кофе себе по утром варю) я без проблем перегрузил жадинку. Она лопнула и Трофима отпустила.
Так что Трофим – мой должник. Но я пока ни разу не злоупотребил этим. А теперь вот намеревался.
Пока мы шли, Трофим сопел, пыхтел, и было видно, что в душе у него идет настоящая борьба – сообщать некоему Комбату нечто важное или перебьется. В то же время это «нечто» тянуло его за язык…
Наконец – припомнил, видать, по чьей милости он все еще землю топчет – Трофим остановил меня, придержав за локоть, перед ангаром, на дверях которого желтела трафаретная надпись «Лаборатория А-3».
– Я вообще-то не рекомендую тебе сейчас идти на тот берег, Комбат. Сейчас – не надо.
– А что такое?
– Не могу тебе сказать. Мне и знать-то это не положено… Но там что-то аховое. Все наши военные сталкеры сорвались туда, за озеро, два часа назад.
«Ах какая неожиданность!» – удовлетворенно подумал я.
– Зачем сорвались?
– Ну а зачем военсталкеры срываются? Спасают кого-то, сам понимаешь.
– А не кажется тебе, товарищ ученый, что есть какая-то связь между той семеркой, которая вчера выгребла все мокроступы, и вашими военсталкерами?
– Какая связь? – Трофим нахмурился. Кажется, он действительно не просекал.
«Во дает! Хорош интеллектуал!»
– Ну, например, ваши военсталкеры получили сигнал тревоги от аларм-маячка, принадлежащего одному из тех типов, в ваших мокроступах. А?
– А ведь похоже… Ну так тем более, Комбат! Куда ты собрался сейчас? Если те громилы всемером не справились! Если были вынуждены позвать на помощь наших военсталкеров, значит, там кошмар и полный пэ!
«Полный пэ» – такое я из уст Трофима слышал впервые в жизни.
– Без истерик. Полный или неполный – надо идти смотреть. Заозерье, в конце концов, большое. Если те вчерашние ходоки были идиоты и сунулись, скажем, ко второй скважине… Или если у кого-то из них хватило ума выстрелить в Каменное Небо…
– Для самоуспокоения то, что ты говоришь, вполне годится. Но лично я тебя на тот берег идти всячески отговариваю.
– Это я вижу. И вообще – спасибо за заботу о моей бесценной шкурке! А теперь позволь же мне поговорить с кем-нибудь из сотрудников этого вашего Менглера.
Трофим рывком открыл дверь в «Лабораторию А-3», предварительно скользнув своей пластиковой карточкой по панели электронного замка.
Мы вошли.
Внутри оказалось на удивление светло и просторно. Я готовился обнаружить, что весь объем лаборатории заставлен железными шкафами с оборудованием. Но ничего подобного. Никаких шкафов – только два стальных стола. На одном стоял некий затейливый агрегат, похожий на портативный электронный микроскоп, на другом – прозрачная банка с желеобразной багровой жидкостью. Не могу назвать оттенок жидкости «кровавым», скорее она походила цветом на малиновое варенье.
Над банкой, на высоте порядка метра, висел болт. Железный болт. Таких устрашающих размеров, будто передо мной была заклепка от «Титаника».
Рядом с банкой стоял грошовый пластмассовый будильник в виде красной божьей коровки.
Чуть в стороне можно было видеть канистру с надписью «Гипохлорит натрия». Что такое гипохлорит натрия, я случайно знал, потому что у одного моего приятеля в Витебске есть дом с бассейном. Так вот этим гипохлоритом дезинфицируют воду в бассейнах, действующее вещество там – обычный хлор.
Возложив локти на стол и сцепив руки под подбородком, банку безмолвно созерцал человек чуть старше средних лет, полный, краснолицый, в очках с толстыми линзами.
– Профессор, можно к вам?
– Нельзя.
– Профессор, мы нуждаемся в вашей эрудиции исследователя и таланте крупного ученого.
Краснолицый чуть повернул голову в нашу сторону, но взгляд его по-прежнему был сфокусирован на малиновом варенье в банке. «Картина: чем занимался Карлсон до того, как начал интересоваться малышами», – пронеслось в голове.
– Убирайтесь к дьяволу.
Я поглядел на Трофима. Трофим поглядел на меня. Удивительно, но в глазах Трофима не читалось обиды. Напротив! Казалось, мой друг некробиотик нашел для себя в словах Добровольцева нечто обнадеживающее.
– Вопрос про «вертикальный бич», – сообщил Трофим.
Добровольцев вдруг резко развернулся на нас всем корпусом вместе со стулом, вмиг потеряв всякий интерес к малиновому варенью, будильнику, болту.
– И какой вопрос? – спросил он с живейшим интересом.
Я повторил то, что уже говорил Трофиму по поводу генерации артефактов.
– Ага, ага. – Ученый оживленно закивал. – Насколько мы можем судить, генерируются «вертячки», «волчьи слезы» и «мамины бусы». Ну еще полумифическая «звезда Полынь», но это… вы понимаете…
– Я понимаю. А скажите, уважаемый профессор, «вертикальный бич», он же, по идее, сопровождается правозакрученной турбулентностью?
– О, молодой человек! Вы, я вижу, неплохо подкованы! У кого в аспирантуре?
– Я сталкер.
– А, из этих… Удивительно!
– Из этих. Что вас удивляет?
– Я не хочу вас обидеть, но вы же понимаете… Должны понимать, что сталкеры частенько производят не самое благоприятное впечатление… Главное, мало кто из них может выговорить слова «правозакрученная турбулентность».
– Ну вот такой я особенный сталкер. Продукт, надо полагать, положительных мутаций. – Я улыбнулся, Добровольцев тоже улыбнулся, один только Трофим не улыбнулся – он подошел к банке с малиновым вареньем и, казалось, полностью утратил интерес к нашему разговору. – Так скажите, будьте любезны, что все-таки с турбулентностью? Ее «бич» дает?
– Дает, как удалось установить три месяца назад. Ток воздуха идет по часовой стрелке. Так что она действительно правозакрученная.
– Вот почему «волчьи слезы» распределяются на поверхности почвы по фигуре, напоминающей спираль, верно?
– Не спираль, а скорее серп.
– И какой он получается длины?
– А вы дотошный молодой человек! Где учились?
– Физфак. Минский университет. Не окончил.
– Это вы напрасно… Впрочем, какая разница!.. Позвольте, минуточку, я сейчас загляну в отчет Гуторина. – С этими словами ученый извлек из кармана халата свой ПДА. – Он по заданию Менглера этот вопрос исследовал на границе Дикой Территории…
Еще пять минут говорильни – и я узнал все, что требовалось мне и для поисков «звезды Полыни», и для поисков разбившегося вертолета.
Как узнал, откуда? Какая связь между «бичом» и вертолетом? Элементарно, Ватсон! Дедукция!
Когда я уже намеревался сказать светилу отечественной аномалистики «до свидания», жидкость в банке вдруг резко изменила цвет на фиолетовый. Раздался оглушительный щелчок, и болт, паривший над банкой… исчез!
– Где болт? – спросил я, с трудом возвращая челюсть на место.
В ответ мне зазвонил будильник – тот самый, в виде божьей коровки.
– В высшей степени странно, – проворчал Добровольцев. – Семь секунд… Снова семь секунд…
«Да при чем здесь семь секунд?! Они что, действительно научились телепортировать предметы???»
– Куда подевался болт?
Трофим усмехнулся и показал рукой куда-то вверх. Только теперь я заметил, что к потолку лаборатории привинчен квадратный щит-уловитель: многослойный твердый пенопласт, наклеенный на деревянную основу. Судя по выразительным Т-образным отметинам, Добровольцев уже отправил в него десятка два болтов.
– Что это у него за варево в банке? – спросил я у Трофима, когда мы снова оказались на улице.
– Эх, Володя… Тривиальный студень не узнал!
– Студень? Да вы тут совсем страх Божий потеряли? – пробормотал я в неподдельном изумлении.
– Как видишь, нет. Наоборот! Придумали-таки материал, который способен удерживать студень долго, стабильно. Между прочим, менглерит называется. Сам понимаешь, в честь кого.
– А почему цвет такой, малиновый? Студень же фиолетовый должен быть.
– Сами удивляемся. Но, похоже, из-за Каменного Неба…
– А почему болт левитирует? Почему его выстреливает, как из пушки?
