Беглый огонь - Зорич Александр (библиотека книг TXT) 📗
На одной из карточек отыскался ваш покорный слуга, лихой и придурковатый. На остальных был Тополь соло. Портрет: мужественное лицо с волевым подбородком, брови вразлет, цепкий взгляд профессионального героя, три четверти. Вот Тополь с «Грозой» – поясной портрет. Вот Тополь чистит нож, взгляд сбоку. Не хватало, пожалуй, только Тополя с нунчаками.
– Круто, да… Такое и на обложку журнала «Спецназ» не стыдно поставить, – сказал я. – Подари мне одну, а?
– Да бери любую!
Я выбрал себе ту, где Тополь был снят на фоне лагеря ученых, в котором работает некробиотик Трофим. Непринужденная поза древнегреческого Аполлона, только вместо лука и стрел – автомат.
– Хотелось бы Ньютону спасибо сказать… И за фотографии, и за то, что про «звезду Полынь» посоветовал, – задумчиво заметил Тополь.
– Да что же… Как-нибудь встретим его в Зоне – и скажем это самое спасибо.
– Или не встретим, – тихо обронил Тополь. – И не скажем.
Я понимающе кивнул. Лучше не строить планов, когда дело касается Зоны.
Потом мы с Тополем пили чай и кушали сочные люля-кебабы, изготовленные моей опытной рукой из отменной парной баранины.
– А знаешь, – вдруг спросил Тополь, – что такое философский камень? Ну, тот камень, который якобы в контейнере был, который мы Рыбину загнали?
– Конечно, нет!
– Философский камень – это камень, который способен превращать любой металл в золото. Его умели добывать средневековые алхимики. И я даже прочитал, что финансовое могущество некоторых аристократических родов Европы зиждется на незаконном использовании этого самого нехристианского камешка…
– Металлы? В золото? – с набитым ртом переспросил я. – Любые?
– Пишут, что любые…
– Типа, прикоснулся – и сталь превратилась в золото, так?
– Вроде так, – кивнул Тополь.
– Честно говоря, на враки похоже… – сказал я, вываливая себе на тарелку еще одну ароматную котлетку.
– Вот и я так подумал, – отозвался Тополь.
В ближайшие десять минут ни один из нас не проронил ни слова.
Уверен, в те мгновения мы оба думали об одном и том же. А именно о том, что если прочитанное Тополем о философском камне правда… то лучше бы нам было не отдавать КМПЗ Рыбину.
Потому что… потому что потому! Неужели надо пояснять почему?
Но потом я представил себе секретные лаборатории, где на нужды Родины производятся тонны, десятки тонн отменного золота девятьсот девяносто девятой пробы, на которые Родина закупает за границей самое новейшее и самое лучшее, становясь с каждой минутой все краше и комфортнее, и мне полегчало.
Кстати о секретных лабораториях. Случилось мне повидать и некробиотика Трофима – он примчался в бар «Лейка» на заляпанном грязью джипе и затребовал с меня флэшку. Ту самую, с записью датчиков иридиевой клетки, в которой сидел крысиный волк. А также рассказа о моих злоключениях внутри воронки после того, как я бросился в нее со «звездой Полынью».
Наверное, я сильно разочаровал его своим мемуарами в духе «не помню», «не знаю», «как-то не обратил внимания». С другой стороны, что я мог сделать, если он сам слезно просил меня говорить ему правду и только правду, мол, он ученый, ему фантазии не нужны? Вот если бы он разрешил мне врать, я бы наврал ему про русалок с пятым размером бюста, которых я встретил во время своих «вороночных» блужданий. А так…
Потом Трофим сам взял слово. И не отдавал его долгих полчаса.
Он рассказал мне о гравитационном континууме. О том, что, согласно новейшей теории воронки, – это своего рода ворота в систему сообщающихся грависосудов. И что «звезда Полынь» благодаря излучаемым энергиям способна образовывать нечто вроде локальной зоны стабильности…
Я не особенно слушал. Зачем мне? Ведь возвращаться на физфак мне поздновато, вопреки заверениям профессора Добровольцева!
Вообще после одержанных побед я сильно разленился. И даже набрал два килограмма.
Каждый день я уговаривал себя закрыть последнюю скобку в этой истории. А именно – забраться наконец в город Припять, найти ту самую лабораторию средств оперативной диагностики имени академика Качалина, что на проспекте Ленина восемьдесят шесть. И выяснить наконец – а документации там наверняка валяется вагон и маленькая тележка, – действительно ли там работала лаборантка Лидочка Ротова? И если работала, найти эту самую Лидочку вживе, ведь имеются у меня средства, а теперь и деньги.
Что это мне даст, спросите вы? А фиг его знает… Может, ничего и не даст. За исключением ощущения, что последняя скобка закрыта, точка поставлена, и в конце рукописи можно смело печатать: «Конец».
Декабрь 2008 – март 2009