Красный рассвет - Березин Федор Дмитриевич (читать хорошую книгу полностью txt) 📗
Ладно, это все возня на визуальном уровне, отображаемом в прессе.
Раскинутую в просторах – точнее, под просторами – сибирской тайги антенну запитали. Это было великанское, хоть и невидимое под вновь поднявшимся лесом, сооружение. Его диаметр составлял 98 километров, так что антенна только совсем чуть-чуть уступала американской, распластавшей свою дугу в пустынной области Калифорнии. Общая длина такого сооружения определяется просто – «два-пи-эр». Но в данном случае нас не интересует не только это, а также общий вес растраченных на ее создание алюминия, меди, бетона или количество угробленных во время землеройных работ экскаваторов и кранов «Като». Так, распылив интересы, мы доберемся до судеб конкретных дизелистов и жизненных перипетий лесорубов, корчующих пни в этих все еще диких местах. Но нас интересует функция. Функция, произведенная этим исполинским сооружением.
Напитавшись электрической энергией, оно излучило в окружающее пространство некоторую последовательность импульсов. Поскольку длина излучаемой волны в среднем превосходила параметры самой антенны, то эти сигналы огибали любые препятствия и преграды. Они уподоблялись всепроникающим частицам нейтрино, только не несли в себе материальной составляющей, за исключением поля. Ни одно живое существо планеты на них не среагировало, и они не сказались на здоровье ни в худшую, ни в лучшую сторону. Зато сигнал, мгновенно опоясавший Землю, вызвал оживление в одном из отделов американской технической разведки АНБ.
Так же запросто он прошел через водную толщу и возбудил длинноволновый приемник гарцующего на трехсотметровой глубине подводного крейсера «Индира Ганди».
«Итак, что мы имеем?» – спросил сам себя командир корабля Бортник, когда перед ним материализовалась дешифрованная компьютером телефонограмма.
– Понятное дело, – сказал он, прочитав совсем короткое послание, ибо из-за использования сверхдлинных волн даже передача маленьких сообщений требует длительности. – Значит, подвсплываем.
Затем он коснулся нескольких сенсорных клавиш. В былые времена он бы просто поднес ко рту микрофон и рявкнул: «Выбросить на поверхность радиобуй!»
Но то были другие годы, и отработанный командный голос требовался не слишком часто.
60
Паровоз воспоминаний
Так вот, тысячи девичьих глаз сражены навылет, но ведь ты же не султан? Только одну ты сможешь забрать с собой в полярные страны-города. Только одну ты сможешь заворожить окончательно и бесповоротно. Ибо хоть сам ты тоже гипнотизируешься этими тысячами, жизнь одна и к тому же уже отдана на плаху большущим атомным монстрам. Может быть, эти чудовищные стометровые сигары – выпрыгнувший из бездны веков отголосок поклонения фаллосу? Все возможно. Ибо очень часто даже сквозь их многоэтажные схемы прорываются девичьи контуры и ожидающие чего-то глаза.
А вообще-то ты живешь в мире, где заокеанские стерео получается наблюдать только случайно, в домашнем просмотре где-нибудь в гостях. Но ведь жалко тратить на эту плоскость, пусть даже развернутую в объем, вырубленные топором предписания увольнительной записки. Что потом расскажешь тоскующим в наряде? Смотрел кино? Ну даже и не расскажешь, что вспомнишь? Вот подержался за настоящую девичью плоть, пусть даже и через юбку, платье или что там еще под ним, – вот это «о-го-го». Ведь прямо через это платье и угадываемо-представимое кружево под ним бьет тебя наповал электрическая молния. Она замыкает цепи, производит что-то там на химическом уровне, и ты уже зомбирован, и глаза твои отслеживают в толпе только знакомый силуэт. Возможно, и она тоже поражена, генетическая программа введена в фокус. Как узнать? Ведь ты же еще и ослеплен.
И сумасшедшее мельтешение дней. Сдвинутые из восприятия учебные программы, голографические ракетные модели с тестированием слушателя, виртуальные торпедные атаки. Все это так мелко, даже ЗОМП (защита и оружие массового поражения). Ты поражен всюду – в сердце, в центральную нервную систему, в каждую клеточку кожи. Разве способен затмить этот огонь блеск навигационных звезд в училищном планетарии? Словно прихода ударной волны, открыв рот, ты ждешь объявления списка отпущенных в увольнение. Если фамилия не расслышана – сухость во рту и мерцающие соринки в глазах, как при поражении световым импульсом.
И фиксация единичных секунд, попытки поймать каждую падающую в песочных часах времени песчинку там, в увольнении или в самоволке – не столь важно. И если в прощальных «обнимашечках» платьице случайно (может, и нет, кто знает?) задралось повыше, то… Там, в груди, пожарная тревога высшей степени – просто пылающий реактор с возможностью детонации и заражения акватории. На «физо» (физической подготовке) руки без причины потеют так, что турниковая гладкость соскальзывает под пальцами – сплошные незачеты с повтором пересдач.
И какие-то мерзопакостные, прикидывающиеся дружескими советы: «Да не убивайся ты так. Посмотри, сколько их еще вокруг. Представь, что будет, когда нацепят золотой погон». Но разве тебе есть дело до того, что будет после? У тебя внутри настоящий атомный двигатель, и он нацелен на достижение.
Годы спустя это будет выглядеть полубезумием, или даже без приставки. Но тогда…
Ну что ж, ты почти наверняка будешь не одинок там, в северных городах-государствах. Ты притащишь с собой живое воплощение мечты. И главное, это воплощение будет уже окольцовано. Разумеется, если тебе сейчас снова повезет угодить в списки отпущенных в увольнение.
Придирчивый дежурный по училищу осматривает внешний вид. Он встречается с тобой своими уставшими глазами. Наверное, ему все ясно, ибо твой лазерный огонь бьет навылет. Нет смысла цепляться за невыровненную брючную стрелку: разве отсутствие подписанной бумажки остановит твой бросок? На хмуром лице капитана-лейтенанта расплывается ребяческая улыбка. Господи, эти милые дядьки с многозвездными погонами, оказывается, видят тебя насквозь.
Распахиваются ворота. И теплая метель курсантской юности берет тебя в оборот…
61
Морские песни
– Итак, что мы имеем? – сказал командир атомохода Бортник, вглядываясь в монитор. Там высветилась картинка, созданная симбиозом компьютеров и техников.
– Солидно, – прокомментировал он наблюдаемое. – Крейсер «Современный», эсминец «Гроза», три индийских фрегата. Ходят в восьмидесяти километрах, как будто не имеют отношения к делу.
– Совместные учения, – подсказал Прилипко.
– Да знаю я, Сергей Феоктистович. Готов биться об заклад, не далее чем в двухстах км авианосец «Вирата». Держит под контролем небо. Да еще где-то затаились наши подводные коллеги-соотечественники.
– Все может быть, Тимур Дмитриевич. Думаете, такой эскорт неспроста?
– Есть два варианта, Сергей Феоктистович. Первый, наиболее вероятный, нам передают нечто весьма серьезное. А второй… – Командир корабля замолк на полуслове.
– А второй? – все-таки не удержался от вопроса помощник.
– Нас продали с потрохами. – Это была шутка, но Бортник не улыбался.
– Судя по участникам, не слишком дешево, – подыграл Прилипко.
– Это обнадеживает, – наконец выдавил улыбочку командир лодки. – Наши соотечественники учатся торговать. Ладно, нет времени любоваться, всплываем поближе к транспорту.
Бортник не ошибся. Не в том плане, что их продали, а в том, что эскорт из боевой мощи отирался поблизости неспроста. С частного индийского транспорта на «Индиру Ганди» перегрузили весьма интересные предметы.
Это были четыре атомные ракето-торпеды. Плюс – один инженер сопровождения.
Но, судя по переданной тем же транспортом инструкции (закодированной и автоматически уничтожаемой при несовпадении отпечатков), даже этот груз был не самым главным.
