Красный рассвет - Березин Федор Дмитриевич (читать хорошую книгу полностью txt) 📗
Мина почти наверняка была магнитной, ибо весьма маловероятно, что кто-нибудь решился бы производить крепление заряда с помощью сверления прочнейшего внешнего корпуса из высококачественной нержавеющей стали. Здесь Румянцев ошибся – мина закреплялась посредством специальной клейкой ленты. Серьезное изобретение – скотч! Правда, эти детали прояснились позже. Сейчас было не до них.
Поскольку Румянцев обладал полной внезапностью, решение «как?» оставалось за ним. Однако, если подумать, диапазон решений был очень-очень невелик. Бой в воде имеет специфические черты. Здесь не рявкнешь на всю округу: «Руки вверх! Бросай оружие, гад!» Можно плеснуть в них светом фонаря. Но поди догадайся, что это значит? Могут просто пальнуть прямо на свечение. А могут, если достаточно отчаянны, сразу же инициировать мину. Да и было ли у Владимира Румянцева время на долгие взвешивания и размышления? Кто знает, вдруг в эту секунду они выставляют детонатор? И тогда, после всего, еще придется возиться с разминированием и подвергать риску весь корабль. Может, стоило подплыть ближе и, скрутив руки, произвести захват языков? Бросьте! Оставьте эти трюки для киношников. Рукопашная в воде – что может быть смешнее? И что может быть опаснее? Любое повреждение дыхательной трубки или маски и… А там, над головой, еще пятиэтажка черной воды. А тут, под носом, невидимый, нормально дышащий враг. Да и вообще, зачем на борту лодки пленные? Выяснять, кто послал? Какой задаток выдали и сколько пообещали? Разве на «Индире Ганди» размещен филиал ФСБ? Ясно, что кто-то из врагов. Но ведь для пирата, а тем более подводного, каждый встречный-поперечный представляет потенциальную угрозу. Так что…
Что делает с человеком пуля длиной с ладонь? А с пятнадцати метров? Если в секунду она нарезает пятьдесят?
В данном, конкретном случае неизвестно. Никто не делал вскрытие. И даже не пытался вылавливать. Что-то у этих чужаков оказалось неправильно с балансирами веса: они сразу начали погружение в глубину. Единственный свидетель – Румянцев – видел, как туманятся в сумраке их непогашенные фонари. Затем он включил свой собственный и осмотрелся.
Чужаки оставили багаж – незакрепленную до конца мину. Внутри у Румянцева похолодело. С хлебную буханку – вот каких размеров она была. И похожей формы. При современном развитии взрывного дела такой штуковины вполне хватало проделать в родной «Индире» дыру три на три, а то и более метров. Сейчас эта «буханка» баюкалась обтекающими лодку течениями на одной толстой крепежной ленте. Одним боком мина терлась о корпус. Румянцев извлек нож. Он был убежден, что и без этого трофея, и даже без фотодокументирования внутри «Индиры Ганди» ему поверят и так.
С лентой пришлось повозиться. Он едва не лишился ножа, так плотно она клеилась ко всему металлическому. Затем мина ушла вниз, вслед за забывшими ее минерами. А Румянцев внимательно осмотрел «окрестности». Кто знает, вдруг мина была не одна?
После был доклад Бортнику, ибо, пока он возился, бой наверху затух.
Среди своих потерь не имелось. Разыскивать в кавардаке транспорта адресованные атомоходу ящики было совсем не с руки. И уж тем паче грузить. Время поджимало. Все знают, как быстро летают противолодочные вертолеты и как они получают спутниковые целеуказания напрямую. Когда экипаж занял места, «Индира Ганди» отошла на минимально допустимую дистанцию.
Пуск торпеды прошел на «ура».
Хорошо, как-то при доработке один из новейших 650-миллиметровых аппаратов был заменен на старый – уменьшенный калибр. Торпеда 406 мм гораздо более экономична. А больше для транспортника и не требуется.
56
Пластик, железо и прочее
Контр-адмирал Лигатт распекал подчиненного. Распекаемым значился кэптен Марджори, командир самого старого авианосца группы «Честер Нимитц». Поскольку вся группа уже составляла единое целое, то для доставки провинившегося Марджори на глаза контр-адмиралу не пришлось гонять вертолет – хватило штатного электромобиля.
– Послушайте, кэптен, чем вы там занимались во время «стыковки»? – скрежетал сталью контр-адмирал. – Маникюрили ногти? Или, может, дремали?
– Мы занимались «стыковкой», сэр! – чеканил в ответ кэптен Марджори. Он был командиром корабля и тоже умел ставить голос на нужную октаву. – Виновные в происшествии будут наказаны.
– Вы что, назначили комиссию для разбирательства? – Контр-адмирал скривил какое-то подобие саркастической улыбки.
– Никак нет, сэр, – пожал плечами Марджори. – Ведь я же командовал процессом и тоже косвенно виновен.
– Косвенно?! – рявкнул Арчи Лигатт. Он явно перегибал палку, все-таки перед ним находился старший офицер.
– Разумеется, косвенно, сэр, – щурился Марджори. – Пока вина не доказана, я не виноват.
– Послушайте, кэптен, бросьте эти адвокатские штучки. Вы что, действительно хотите, чтобы я привлек к делу военную полицию?
– Решение за вами, контр-адмирал. – Марджори явно издевался. Он знал, что номинально за происшествие несет ответственность не только он, но и сам Лигатт: ведь он значился старшим всей проводимой операции.
– Издеваетесь, кэптен?
Марджори снова пожал плечами.
– Кто вам, черт возьми, дал кэптена?
– Звание мне присвоили те же учреждения, что и вам, сэр. – Марджори улыбался.
– Нет, я все понимаю, – сжимал в бессилии кулаки Арчи Лигатт. – Но у вас перед глазами имелась целая куча мониторов, мультиизображение, видеокамерная съемка, визуальная видимость, наконец. И вы…
– Так уж получилось, сэр. Но ведь никто не убит.
– А техника? Ущерб?
– Но ведь ерунда, адмирал. Согнули несколько стоек, раздавили три-четыре электронных глаза. Ни пожара, ничего похожего нет. Судовые ремонтники решат все эти мелочи.
– Господи помилуй, Марджори, – тер виски контр-адмирал. – Вам должно быть по крайней мере стыдно перед личным составом. За все времена «стыковок» это первое ЧП?
– Адмирал, мы ведь с вами в курсе, что это не так, – нагло подмигнул начальнику Марджори. – Аварии бывали, только их, как всегда, задвигали под сукно. Кто мешает сделать это сейчас?
– Значит, по-твоему, сукин сын, мы должны обманывать родное командование?! – вспылил контр-адмирал.
– Ну, во-первых, я не «сукин сын», сэр, – ничуть не изменившись в лице, произнес Марджори, – а во-вторых, мы его что – никогда не обманывали? Мы никогда не заминали некоторые ЧП.
– Да, разрази меня гром, кэптен! Но если даже мы маскировали какие-то казусы официально, мы все равно доводили о происшествиях вышестоящим. И даже если так, почему вы – старший офицер – сейчас не ощущаете своей личной вины? При чем здесь доказано – не доказано? Вы хотите прикрыться тем, что по официальной линии дело замнут, а следовательно, вам не за что будет повесить служебное несоответствие?
– Вы абсолютно правы, сэр, – оскалился Марджори. – И ведь так оно и будет, правда? Не дай бог сейчас, во время продолжения лоббирования программы создания еще нескольких «линеек», всплывет история с сегодняшним столкновением.
– Вас и меня, разумеется, съедят с потрохами, так? Или вообще растерзают весь проект «больших линеек».
– Был бы рад, контр-адмирал, ибо мне хочется управлять боевым кораблем, а не заякоренной стоянкой. Да и к тому же не всей, а только ее частицей.
– Вы так красиво поете, кэптен, – поддел его Лигатт, – что мне становится вас жалко. А вы по-серьезному способны сейчас руководить отдельным авианосцем?
– Раз назначен, то могу, – надменно процедил Марджори. – Разумеется, если большую часть года мы будем по-прежнему стоять склеенными в большое корыто, то тут любые навыки атрофируются.
«А ведь он, по сути, прав, – констатировал Арчи Лигатт. – Но, правда, не в отношении себя лично. Он-то как раз моряк нулевой».
– Знаете, за что мне обидно? – прокомментировал он вслух. – Мне обидно за ваше поколение, которое идет на смену нам – старым перечницам. Вы совершенно не переживаете за дело. Хорошо бы вас немножечко полупцевать.
