S-T-I-K-S Изолированный стаб (СИ) - Горшенев Герман (список книг .TXT) 📗
Я им имён, согласно правилам нашего сумасшедшего стаба, ещё не придумал. Некогда. Но пока это было и не надо, вот придём, тогда и придумаем, а пока они, как порядочные дворовые собаки, откликались на всё.
Последний этаж. Аккуратная квартира. Добропорядочная советская семья, где взрослые на работе, а дети в садике. Всё аккуратненько, всё чистенько, за исключением нескольких разбросанных тряпок, а остальное было в полном порядке. Я взял около шкафчика в прихожей большой советский квадратный фонарь. Там была 4,5-вольтовая, большая батарейка. Показал фонарь нео и сказал:
— Сейчас будем еду проверять, можно ли её есть?
По лицам моих влюблёнышей было видно, что ассоциативная группа «фонарь-еда» у них явно не прошла. Я открыл прибор, достал батарейку и лизнул контакты, затем довольно улыбнулся:
— Да, можно есть!
Вот это я их озадачил. Не понимают. Для этого слишком много надо знать. В Советском Союзе эти батарейки делались из трёх последовательно соединённых, и их было три. Они друг другу мешали, и именно эта батарейка всегда разряжалась быстрей других. Год, может быть, полтора, пока она совсем сядет, а в каждом, уважающем себя доме делали консервы. Советские люди крутили огурчики, помидорчики, салаты, варенье и компоты. К концу сезона их, как правило, съедали, очень можно было редко встретить банку, хранящуюся второй, а то и третий год. Всё очень просто. Батарейка была свежая, соответственно, всё, что мы здесь найдём, можно есть. На самом деле год-два — это не срок хранения для домашней укупорки советских людей. В Советском Союзе жители умели консервировать и набивали этим руку всю жизнь. Всё, что найдём, можно есть.
Самым сложным оказалась попытка объяснить, что батарейка может разрядиться через год хранения, а не использования. Мои высокотехнологичные недоросли не могли понять, как это можно сделать? Ещё они не понимали, зачем консервировать низкокалорийные огурцы и помидоры, если можно хранить что-то более сытное? Завалили меня вопросами, зачем это делать самим, если есть специальные заводы, и прочими глупостями.
Самое смешное, весь свой танк в палисадник превратили, а консервирование низкокалорийных продуктов рационалисты нео решительно не могли уложить в голову. Зачем? Можно было законсервировать продукты посерьёзней. Опять разница перевода. Надеюсь, это не помешает им набить брюхо, а то мы уже какой день без еды. На большинство вопросов я отвечал «Потому что» и «Так задумано».
Пока разговаривали, я занялся бытовой химией. В графине, в серванте с лакированной крышкой, служившей одновременно столом, стоял графин со спиртным, думаю, водка. Я уже успел туда бросить десяток споранов и разболтать. Плеснул грамм по тридцать в хрустальные стопочки из соседнего стеклянного шкафа. Я не стал заморачиваться, живчик — это сейчас самое главное. Просто в графине разболтал спораны поконцентрированнее и надел на горлышко графина свёрнутую в несколько раз наволочку, снятую с подушки. Так и наливал. Остатки слил в фарфоровый чайник, который взял там же. Попозже подумаю, что с этим делать.
— Ну давай, детвора, подходи, я вам водочки плесну.
Теперь попить воды. В Советском Союзе воду добывали из крана. Стеклянной бутылки с газировкой или чего подобного не нашлось. Однако нам сегодня откровенно везло. Хозяева были люди аккуратные, и бачок унитаза не тёк. За это время вода успела испариться примерно на две третьих. Если пить аккуратно, не подняв муть, и не тронуть клапан, вполне себе ничего, только бачок был под потолком. Этот вопрос решила Амазонка, отрезав виброножом несколько трубочек из спинки пружинной кровати.
Расставив табуретки вокруг толчка и став на них, причудливо изогнув трубки и боясь смыть драгоценную жидкость, мы очень осторожно напились вдоволь, впервые за несколько дней.
А вот еды, которую можно поесть без тепловой обработки, в квартире не нашлось, очевидно, в этом доме наши аккуратные хозяева держали всё в холодильнике, который я запретил открывать категорически.
Уже было почти ничего не видно, а световые приборы включать мы не решились. Тихой мышкой слазили на пролёт ниже, расставили там пустые стеклянные вазы и подвесили пару кастрюльных крышек на скрученной в несколько раз нитке. Забаррикадировали изнутри дверь, предварительно ливанув в петли постного масла и распределив ночную вахту, легли спать.
Как только взошло солнце, мы проснулись от урчания. Это было урчание собственных пустых желудков. С живчиком и питьём вопрос был более-менее решён. Однако еды в этой квартире не оказалось. Всякие печенюшки, хлеб и прочее, что обычно было на кухне, было экологически чистым, из наших давних шестидесятых, поэтому всё покрылось плесенью, прогнило, а испечь свежий каравайчик на костерке посреди пекла я как-то не решался. Всякие долгоиграющие шоколадки и прочее в советских домах обычно долго не задерживались, пожалуй, они съедались даже быстрее, чем колбаса.
Утром с первыми лучами солнца довольно долго смотрели в глазок и прислушивались к тому, что творится в подъезде. Тихонько выбрались из своего укрытия. Бесшумно открыв входную дверь, Амазонка скользнула со своими виброножами к оставшимся квартирам в подъезде и лихо срезала язычки замков. Очевидно, дома перенесло днём, когда дети в садике, а родители на работе.
Первый же улов, в первой же квартире, оказался более чем нескромный. Мясных консервов не было, но зато были рыбные, даже попалась одна банка с мясом кита. Это не рыба, конечно, и, кстати, вообще мне не понравилось, а вот мои троглодиты были в восторге. Я ел более классические, привычные мне консервы. Были несколько банок салатов из зелёных помидор, густо сдобренных душистым подсолнечным маслом, компоты, целая барная карта из варенья и, разумеется, солёные огурцы и помидоры. После такой добычи смысла искать что-то ещё не было, а во вторую и третью квартиру мы заглянули чисто из любопытства.
Отыскал настоящую военную флягу. Живчик разбавлять не стал, а сделал ещё порцию, чтобы фляга была залита концентрированным живчиком под горлышко. Неизвестно, когда нам ещё удастся заняться бытовой химией, а воду, думаю, отыскать легче. Набрали несколько банок консервов и вдоволь ещё раз напились разных компотов, а затем перебрались в соседний подъезд.
Выходить на крышу, разумеется, не стали, а отломали тем же самым виброножом несколько досок, прорубив проход сквозь стену чердака, и прошли под шиферной крышей. Перебрались до следующего стояка в подъезд и так же вылезли через стену. Легко срезали навесной замок от честных людей, закрывающий деревянную дверь на навесных петлях.
Здесь картина была совершенно другая. Как мы и предполагали издали, пролёты были обвалены очень приличными взрывами. Часть дверей выломана, под завалами — трупы тварей. Всё, что осталось не завалено крупными кусками бетона или блоками кирпичей, где можно отрыть, было отрыто и аккуратно подъедено.
Одна из дверей оказалась забаррикадирована изнутри. Вырезав кусок деревяшки, заглянули внутрь. Груда мусора. Её можно легко разобрать и растащить, но как это сделать, не нашумев? Даже обваленные проходы, если нас обнаружат, не будут нам надолго защитой.
Очевидно, остальные двери посрывало взрывами, потому что обычных следов борьбы видно почти не видно. Большинство квартир, как и раньше, оказалось пусты и закрыты хозяевами. В момент переноса они были на работе, дети в детских садах и только там, где оставались старики, видны следы крови. Нам достался неплохой дом.
Стараясь минимально шуметь, мы ежесекундно вжимались в стены, прислушиваясь к каждому шороху. Я на всякий случай уточнил:
— Ну что, Лиха Красавица, как дверь открыть, чтобы мусором не нашуметь?
— Резать надо, таскать надо, ложить аккуратно-о-о.
Это было для меня новостью! Откровением! Шучу. Когда нео говорили, почему-то меня подмывало добавить «однако» после каждой фразы.
— Мне это понятно. Как это сделать тихо? Сможете? А если там заражённый за дверью?
Уверенный кивок. Ага, ни тени сомнения. Они уже скреббера поймали. Как в анекдоте про охотника, который медведя за лапу схватил и орёт:
