Дети августа - Доронин Алексей Алексеевич (читать хорошую книгу .TXT) 📗
Они местных боссов ненавидят до зубовного скрежета. И те им оружья не дадут, потому что боятся больше, чем пришельцев.
Но даже полноправных людей в Ёбурге больше, чем бойцов у Марата. Даже если откинуть женщин, детей и стариков. А значит, контратака их в клочки порвет.
«Генерал и Марат надеются, что те будут сидеть на жопе ровно».
Так и случилось. Остаток вечера и полночи прошли относительно спокойно за вялыми перестрелками. А под утро Комар засемафорил рукой из окна, показывая, что кто-то едет с тыла и быстро приближается. Вся группа тут же развернулась в другую сторону. И почти в тот же момент по ним со стороны дороги начали стрелять. Все прижались к земле, и в свой бинокль Окурок разглядел идущие на полной скорости по шоссе пикапы.
Они строчили из пулеметов по окнам и по жухлой «зеленке» прямо на ходу, не сбавляя скорости. Передняя машина — грузовик с бульдозерным отвалом — столкнул с дороги ржавую перевернутую «Оку».
Надо было отдавать пулеметчикам команду стрелять ему по кабине.
Но чутье заставило Окурка повременить. И действительно. Через секунду он разглядел флаг с оскаленной пастью, мелькнувший в свете прожектора. Колонна шла в бой при полной иллюминации и плотной кучей.
Пальба продолжалась. Никто не погиб только потому, что стреляли очень высоко, по окнам вторых этажей.
— Вы, на машинах! Уроды, не стреляйте! Тут свои! — заорал он в телефон, одновременно жестом останавливая Леху-старшего и Семена. — Свои!! С Волги!
Но у союзников таких телефонов, похоже, не было. И только чудом бойцы успели нырнуть в траншею — вырытую еще до войны коммунарными службами.
Стрельба прекратилась. Машины остановились в каких-то тридцати метрах от укрытой группы. Окурок чуть приподнял голову. Дверца второй головной — инкассаторского броневика со сварной башней из стальных листов — хлопнула, и оттуда выпрыгнуло несколько человек, один из которых был в высоких зашнурованных ботинках и кожаной куртке, поверх которой была надета армейская разгрузка.
— Вы, дебилы, какого хера?! – заорал, срывая голос Димон. — Мы калачевцы! Вы нас чуть не положили!
Окурок вышел им навстречу, подняв руку.
— А вы тут, мля, как оказались? — увидев его, Рыжий зло сплюнул и хотел сказать что-то еще, но в этот момент большая черная рация, которую он держал в руке, заматерилась голосом Генерала, и атаман «бешеных» узнал много о себе и о своей матери.
Колонна вытянулась длинной змеей по шоссе. Из остальных грузовиков как горох посыпалась пехота «бешеных» в своих бурых телячьих куртках, разбавленная худыми кривоногими мужиками в сером, стриженными под ноль. Автоматы были наставлены на Окурка.
Наверно, перепутали дорогу и подъехали к городу по северной трассе, а не там, где было сказано. А радио забыли включить. Для таких обезьян это слишком сложный прибор.
Рыжий с хмурым лицом засунул рацию в свою разгрузку и качнулся всем корпусом в сторону Окурка, ставшего свидетелем его позора.
— А тебя, «сосед», это не касается, — бросил он. — Радуйся, что мы вас колесами не раскатали.
Он повернулся к своим, застывшим нестройной толпой между огромными «дредноутами», стволы пулеметов которых были нацелены на другой берег реки.
— Всё, пацаны. Харэ сиси мять! Впендюрим им! Когда порвем этих лохов, город ваш на целый день. Я сказал!
В ответ над толпой пронесся многоголосый крик «ура». Двое или трое «бешеных» пальнули в воздух, остальные просто потрясали кулаками или «калашами» над головой. Мордовцы — а эти бритые невысокие мужики явно были ими — держали себя сдержаннее, но и у них в глазах была радость, а ноздри раздувались в предвкушении большой драки.
— А вы, салаги деревенские, стойте здесь дальше, — командир «Цербера» сплюнул, явно провоцируя. — Нам больше достанется.
Но Окурок уже не смотрел на него. Он глядел на противоположный берег, где разгорались какие-то огни.
Он уже занес ногу, чтоб идти к своим бойцам, которые так и не покинули укрытий (и правильно сделали — он приказа еще не давал), когда на том берегу заговорили сразу несколько пулеметов. Да так заговорили, что заставили трещавшие автоматы замолчать.
— Что за херня?.. — непонимающе уставился на него Рыжий.
А случилось вот что. Судя по воплям в рации, отряд «Череп» наконец-то раздразнил гусей и получил ответку. Через пару минут уже было ясно, что он несет серьезные потери от огня крупнокалиберного оружия и отступает к холмам под ударами ополчения Нового Ёбурга. У тех даже какой-то броневик нашелся, и вместе с пехотой, подобравшейся под прикрытием темноты поближе, они брали бойцов СЧП в клещи, прижимая к реке. Видимо, такой прыти от них Генерал и Марат не ждали.
Через пять минут один из ган-траков запылал, подбитый чем-то типа «Мухи». Из этих «тубусов» был исправен один из четырех, но все же они иногда стреляли. Люди внутри горели заживо, не переставая кричать, пока рация не отключилась. Одновременно вспыхнули и несколько домов в бедняцкой части города. Горели вместе с теми бойцами, кто успел туда забежать.
— Всем! Всем! Сигнал красный. Повторяю… красный! — прогромыхал в мобильнике голос Генерала.
«Общая атака».
Тут же раздался голос Нигматуллина, чуть искаженный помехами. Его тон не выдавал его состояние — старый татарский вояка был не из тех, кого за уши к забору гвоздями прибьешь — но можно было понять, что приходится ему несладко. Он по очереди отдавал команды отделениям: «Первый, куда вы высунулись?.. Выравнивайтесь! Третий, е…ите их, черти! Подбейте этого козла!»
— Вперед! На ту сторону! — крикнул Рыжий, выстрелив в воздух из своего пистолета. — За каждую башку плачу жратвой.
Окурок уже слышал о том, что в некоторых отрядах такое практикуют, но думал, что это шутка. Выходит, нет.
— Не надо ехать по этому мосту, — предостерегающе помотал головой Окурок. — Там в трех километрах есть другой, капитальный.
— Это почему? — Рыжий садился в инкассаторский броневик, на котором еще виднелась эмблема в виде крылатого сфинкса. – Там же наши ту сторону держат? Ты офонарел? Это отличный мост. Он танк выдержит. Так и скажи, что зассал.
Бойцы из «Цербера» угодливо захохотали шутке своего командира.
— Он слишком узкий, — Дмитрий решил последний раз ответить ему спокойно. — Наших там уже нет, они вдоль берега отходят, сейчас там ничейная земля, где всё простреливается. А вас всех сожгут, если накроют на нем.
Для себя решил, что если этот гандон оскорбит его еще раз, то он пристрелит его на месте как собаку.
Выяснять отношения было некогда. И пусть бы подыхал вместе со своими уродами. Но для общего дела этого допустить было нельзя. А чутье, интуиция просто кричала криком, что ехать нельзя.
— Да пошел ты… — Рыжий хищно оскалился и запрыгнул в кабину. — Мы пошли за победой! А вы давайте последними.
Под прикрытием бронеавтомобилей спешенные бойцы «Цербера» двинулись через мост на другой берег Белой. Хорошо хоть ума хватило притушить огни.
Они преодолели его почти весь, и Окурок подумал было, что ошибся, показав себя паникером, когда внезапно громыхнуло так, что заложило уши.
Взметнулся столб воды, полетели в воздух обломки бревен и горящие части машин, через секунду все это посыпалось дождем, с плеском падая в реку. В отблесках пламени от горящего бензина Окурок разглядел там, где ехали первые две машины, вместо пролета моста только черную вспененную воду, в которой плавали какие-то части, а может, тела людей. Даже в воде что-то еще продолжало гореть, пока не потухло.
Фугас! Радиоуправляемый. В Орде умельцы тоже делали такие буквально из говна — из пульта для детского вертолетика и старого снаряда. Там, где надо было устроить сюрприз на пути едущих по дороге врагов — ничего лучше не было.
Остальные машины, беспомощно замерли. И теперь задом пытались выехать обратно, рискуя подавить свою же пехоту. И если их пулеметы били почти вслепую, то с берега по ним вели огонь прицельно. Кто-то с воем прыгал в воду. Кто-то пытался отстреливаться. Но уже было ясно, что атака захлебнулась. И отступление стало беспорядочным.
