Белый мусор (СИ) - Лагно Максим Александрович (серия книг .TXT) 📗

— Надо быть осмотрительнее. Не тащить в доверенные лица кого попало. Даже если это твои генотип с фенотипом.

Клод и Жан-Люк чокнулись и выпили.

— Уф, что бы сказал отец, если бы узнал, что семейный бизнес чуть не пропал из-за истерики женской копии его сына? — покачал головой Клод.

— Дедушка уж точно не понял бы ничего… — захихикал директор.

— Зачем нужно было устраивать мясорубку в Белом Кителе? — помотал головой Клод и налил себе ещё рюмку.

— А чего ты ожидал от психованного синтезана?

— Д’Егор утверждает, что влияние мог оказать блонамин, лекарство, что она принимает. У него сложный состав, половину веществ наш доктор вообще впервые видит.

— Ерунда, — быстро ответил Жан-Люк. — Зачем корпорации пичкать синтезированное существо таблетками безумия? В ней своей дури хватает.

И только мне со стороны было видно, что Жан-Люк торжествовал. Что он глумился над доверчивостью Клода. Неужели командан настолько упал духом, что верит в доброту Жан-Люка?

Захотела срочно что-то предпринять, доказать Клоду, что он заблуждался… Но… Эскадрон Клода больше не моё дело. И никогда им не был.

— Ладно, пошёл к ней, — сказал Клод и вышел.

Я не спрятала пульт от бес-пилота, а сам аппарат так и оставила болтаться напротив окна кабинета директора. Какая уже разница?

Пока Клод шагал по коридорам, я раскрыла вещмешок и набила одеждой. Сделала это быстро, как по тревоге. Не зная чем занять те долгие три минуты, разделяющие мою комнату и кабинет Жан-Люка, села на стул.

Клод распахнул дверь и вошёл.

Я медленно поднялась. Заходящее солнце не попадало в комнату, будто уже исключило меня из личного состава.

Мне немного хотелось плакать, но держалась, знала, что Клод будет благодарен. Он смущался, когда Руди начинала плакать. Он совершенно терялся, когда плакала тётя Наташа, ругаясь на подлеца Жан-Люка, который уже который год обещает ей лицензию. Клод боялся женских слёз больше смерти.

Он обратил внимание на раскрытый вещмешок.

— Арест снят. Утром в девять, к Жан-Люку за расчётом. После десяти тебя не должно быть на территории форта.

— Можно кое о чём спросить?

Клод нахмурился, но согласился.

— Та семья… что погибла из-за неаккуратного проведения операции…

Клод нахмурился ещё сильнее. Было заметно, что упоминание об этом его раздражает:

— Погибли жена и дочь. Муж и взрослый сын были далеко от места проведения операции.

— Я знаю. Как бы глупо не звучало, но я хочу чтоб моё жалованье перечислили им.

Клод с силой провёл ладонью по лицу, словно хотел сорвать с себя маску:

— Кому нужны твои вшивые десять эльфранков? Кроме того, я уже выплатил им со своих денег. Сто тысяч, всё, что досталось от отца и дедушки.

— Мерси, — еле слышно сказала я.

— Теперь Эскадрон Клод не имеет ни сантима собственных средств.

Клод развернулся и вышел, прикрыв дверь за собой. Тут же вернулся и выпалил:

— Я воспринимал тебя как другую версию меня. Скажи, был ли прав или нет?

— Конечно, нет, — ответила я без промедления. — Я тоже воспринимала себя как иную версию тебя.

— Вероятно от этого все беды?

— Да. Из-за моих попыток не быть чьей-то версией.

Клод кивнул, словно ободрял новобранца не бояться и нажать кнопку активатора на гранате, и вышел окончательно.

Слышала, как он приказал охраннику оставить пост. Я порывисто встала, сделала несколько шагов к двери. Остановилась. Что я ему скажу, если он и так обо всё догадался?

Глава 40. Кружевные трусики

Опустилась обратно на стул и продолжила смотреть в окно.

На плацу занимались строевой подготовкой кадеты Военной Академии. За оградой стояли два агента по недвижимости, фотографировали территорию и, видимо, мечтали, сколько бонусов получат, если склонят Клода или Жан-Люка продать хотя бы часть земли. К ним подошёл дозорный и, понукая автоматом, прогнал прочь.

В дверь постучался и вошёл Гоша. Что-то в его облике было такое, что я точно определила цель визита.

Гоша поставил на стол бутылку алкоситро «Мельник Жерар».

— У меня нет бокалов, — сказала я.

— Захватил походные, — ответил Гоша и достал набор складных стаканчиков. Хлопнул пробкой от бутылки и разлил пенящийся напиток. Молча выпили, наблюдая, как кадеты нелепо поднимали ноги и неровно выстраивались в шеренгу.

Гоша налил себе ещё. Залпом выпил и подошёл ко мне.

Я сидела перед ним на стуле и боялась поднять глаза. Гоша погладил меня по подбородку, запустил пальцы в волосы. Второй рукой расстегнул замок-молнию на моей гимнастёрке. Опустился передо мной на колени и стал целовать.

Делал он это не так страстно, как Антуан. Я осознала разницу между любящим и посторонним мужчиной. Это было не то, чтоб неприятно, но как-то необязательно. Я будто читала философские мысли Гоши: «Я мужчина, ты женщина, проведём время, как положено».

Гошина прелюдия была недолгой. Он положил очки на подоконник. С недоумением посмотрел на забытый пульт от бес-пилота:

— Не знал, что ты пилотированием бесов увлекаешься.

Быстро раздел меня, перетащил на кровать и скорее объявил, нежели спросил:

— Слышал, ты девственница. Я не хотел бы вмешиваться… Вдруг для тебя это важно.

Я неопределённо мотнула головой:

— По ходу разберёмся.

Военную чёткость Гошиного подхода оттеняли команды на плацу:

— Равняйсь! Смир-р-р-рна! — орал на студентов офицер. — Вольно. Заправиться. Головные уборы… сня-а-ать! Головные уборы… на-адеть! Эскадрон, в колонну по три… ста-а-ановись!

Гоша управился быстро, будто понимал деликатность ситуации. Обтёр себя краем простыни. Застёгивая штаны, пояснил:

— Неизвестно ещё, когда свидимся. Сама понимаешь, не могу упустить случай. Ты красивая.

Гоша взял очки с подоконника. Немного помялся, глядя на меня, лежащую на кровати. Подыскивал слова для ухода.

Я села на кровати:

— Может ещё выпьем? Сам говоришь, неизвестно, когда свидимся.

Гоша услужливо наполнил стаканчики:

— Ну, по последнему. Мне нужно на подготовительные курсы к Сенчину. Буду на заочный в ГУМ, Государственный Университет Моску, поступать. На факультет философии.

— Зачем тебе это?

— Для саморазвития. Не век же солдатом куковать. И вообще — философия рассказывает о жизни всё то, что скрывает смерть.

— Ерунда какая-то. Сам придумал?

— Ладно, мне пора.

Гоша раздражённо вышел. Я кое-как оделась, причесалась, невольно подчиняясь командам за окном:

— Равнение нале-во!

Вышла из своей комнаты. Убедилась, что охрану действительно сняли. Быстрым шагом миновала несколько пустых коридоров и остановилась возле комнаты с табличкой «Аджюдан». Постучала. Дождалась, когда Антуан ответил и вошла.

Он тоже сидел возле окна. Пил водку с гренадином и смотрел на марширующих новобранцев. Остатки заходящего солнца окрасили комнату в красный свет, будто включились сигнальные лампы в салоне бронепежо, когда въезжаешь в Неудобь.

Он молча предложил мне стакан.

— Мы должны поговорить, — сказала я.

Слегка пьяный Антуан поморщился, будто его попросили о неудобном одолжении:

— Мы, типа, всё решили.

— Ничего мы не решили.

— Не кричи.

— Не могу не кричать. Мне плохо.

— Жизель, я тебе всё сказал. Я не могу принять тебя. Не могу отделить тебя от Клода. Это… Это противно.

Хотела снова вскричать, но стерпела. Тихо сказала:

— Я ухожу.

Антуан кивнул и протянул бокал, чтоб чокнуться:

— Удачи.

Я подняла стакан и швырнула в стену.

Обратно по гулким коридорам добежала до дверей своей комнаты, где встретила Захара. Как настоящий гарсон, он растопырил пальцы и держал на кончиках поднос с двумя бутылками шампанского и бокалами. Другой рукой стучал в дверь:

— Я подумал, когда ещё свидимся? Вот и зашёл…

Ногой я выбила из рук поднос, а кулаком двинула Захара в подбородок: