Псы войны. Гексалогия (СИ) - Пауллер Олег (читать книги регистрация .TXT) 📗
- Давай нам свинину!
Не успели наёмники удобно расположиться у столика, как к ним подошёл лысоватый мужчина небольшого роста, одетый в поношенный костюм для сафари. Его выцветшие голубые глаза вызывающе блестели из-за стальной оправы очков, а непомерно большой, обожженный до красноты нос задорно морщился.
- Позвольте представиться, Борлик, Вильк Борлик, охотник и коммерсант, - вежливо сказал он и поставил на стол пару "Кроненбурга". - Вы позволите присесть.
- Присаживайся, мы не против. Не так ли, Курт? - Жан подмигнул Земмлеру. Немец кивнул, уткнувшись в меню.
- Выпьем!
- Выпьем!
- Я слышал Вы заказали свинину! Сегодня у здесь очень разнообразное меню.
- А что так?
- Ну, во-первых, у меня вчера была удачная охота. Я притащил нашему хозяину трёх индеек и муравьеда...
- Так вы охотник?
- Да, - Борлик выпятил грудь, а потом ехидно улыбнулся и продолжил, -.а, во-вторых, сегодня под колёсами машин погибли несколько свиней
К тому времени, как были опустошены пятнадцать банок "Примуса" -- за счет Жана, -- наёмники уже знали, что их новый знакомец родом он был откуда-то с Карпат, что перебрался он сюда ещё в тридцать пятом году. Будучи еще юнцом Вильк начитался книжек Буссенара, Жюля Верна и Конрада. Борлик жаловался на то, что они обманули его. Местное солнце опалило его редкие волосы и выдубило кожу.
- Наверное, Буссенар писал специально с той целью, чтобы его читатели не узнали правду об Африке, - распалялся Борлик. - Ведь читателям что было нужно? Им подавай честных и преданных слуг из числа туземцев, которым неведомы понятия "обман" и "предательство", которые вечно будут обмахивать тебя пальмовым опахалом при свете луны на пляжном пикнике. Им подавай смуглых служанок, у которых груди размером с кокосовые орехи и которые будут вечно покачиваться перед твоими глазами. Почитатели Майн Рида и Буссенара не хотели и слышать о мошке и инфекциях, о жаре, которая душит тебя почище любой веревки. Они до сих пор не верят в то, что у здешних женщин груди похожи на бурдюки, из которых вылили предварительно всю воду. Подвыпивший Курт подвинул еще одну банку с пивом к этому говорливому и нудному старикану и спросил:
- Тогда что вам мешает вернуться обратно на родину?
- Куда? В Закопане? Здесь Кимба только грабит, ну может немного побьёт, но всё же чувствуешь себя белым человеком, да и заработать можно. А там меня ожидает и то, и другое, да ещё ограбят и мозги все пропарят, что всё так и надо!
- Какие страшные твои Закопаны,- ехидно улыбнулся Земмлер.
- Они не страшные, они красивые. Это в Польше сейчас страшно. Вообще для Европы я уже непоправимо отощал, слишком постарел и вообще сломался. В Западной Африке я подметил только две хорошие вещи. Во-первых, жизнь дешевая. А во-вторых, не надо платить деньги за курорт у моря. Но если бы этот старый козел Буссенар был бы еще жив, я бы все отдал за то, чтобы только придушить его. Не люблю писак... - Борлик кивнул в сторону сухощавого мужчины с выгоревшими льняными волосами, который, пристроившись в углу, что-то черкал, кажется, стенографическими знаками, в свой блокнот для рисовальной бумаги.
- Это Алекс. Приехал в Кларенс на Праздник Независимости. Работает из Уарри сразу на несколько парижских газет. Кроме того, сотрудничает под другим именем с целой сетью американских изданий, не говоря уж об Ассошиэйтед Пресс и Би-Би-Си. Бедняге приходится каждый материал переписывать четыре раза, и каждый раз по-новому. Небось писательская чесотка замучила.
Алекс воспринял тираду Борлик как должное. Было видно, что они давно знакомы:
- Ты опять за старое, папаша Вильк, - добродушно заворчал он. - Не волнуйся, не замучила. - Журналист бросил ручку, встал, потянулся и почесал свою грудь, обросшую спутанными, рыжими, как у викинга, волосами, которые топорщились из-под распахнутого ворота рубахи. У него был взгляд человека, который вполне был способен выпить стакан пива, купленного другим, а потом описать его в четырех разных материалах как бокал с двойным виски.
- Вы к нам надолго, господа? - обратился он к наёмникам. - Меньше слушайте этого старого пердуна, Виля. Скажу по секрету, он - браконьер. Снабжает хозяина нашего шалмана Гомеза свежей дичью. А ещё он обдурит любого туземного торговца, всучив ему нейлон вместо шёлка, а тушёнку вместо консервированной ветчины.
- Не любишь ты меня, Алекс, - произнёс Борлик, картинно протянув к нему руки. Журналист не понял шутки, и возмущённо уставился на торговца.
Тот как ни в чём не бывало продолжал. - Ты что не знаешь, чем я промышляю? Я прослышал, что сегодня должен прийти пароход из России...
- Не придёт, - перебил его захмелевший Земмлер. - Порт закрыт...
- Откуда Вы это знаете, - ухватился за его слова журналист.
- Знаю, и знаю. - продолжал брюзжать Курт. - Я много чего знаю!
- Мы тут по коммерческой части, - попытался перебить коллегу Жан-Батист. - Сегодня в обед приехали на машине. Привезли мужское бельё и обувь.
- Из Уарри? - не унимался Алекс.
- Его самого, - промямлил Курт.
- Вы что, начитались О'Генри? Кто здесь носит бельё или обувь? - едко заметил Борлик. - Даже солдаты здесь зачастую ходят босиком. Вот старожилы рассказывали, что в 1924 году местные солдаты-аскари съели за один присест тысячу пар сапог.
- Да вы что? Не может быть! - картинно воскликнул Жан-Батист, пытаясь сменить тему разговора.
- А где вы останавливались в Уарри? - продолжал допытываться Алекс.
- Господа, ваше жаркое, - Гомез поставил на стол два прожаренных куска говядины, заправленных овощами и рисом. Не обращая внимания на собеседников, Курт и Жан набросились на еду. Это дало им возможность не отвечать на неудобный вопрос Алекса.
- Позвольте поинтересоваться, вы надолго в наши края? - после некоторой паузы повторил вопрос Гомез.
- Пока не знаю, вряд ли, - начал было Курт и осёкся, когда Жан его незаметно ткнул в бок. В баре повисло молчание. С отсутствующим видом папаша Вильк, взяв в руки банку пива, подошёл к музыкальному автомату и, бросив монетку, стал выбирать мелодию. Алекс выжидательно молчал, а Гомез сделал вид, что протирает бокал.
После того как мелодия отыграла, Борлик стал вертеть рычаг настройки своего транзисторного приемника. Стул, на котором он сидел, каким-то чудом еще сохранил четыре ножки-обрубка, но шатался так, что, сидя на нем, нельзя было даже вытянуть ноги, так как в любую минуту можно было благополучно растянуться на полу. Сначала слышалось только шипение и какие-то неразборчивые восклицания, наконец, удалось поймать мрачную военную музыку. В приемнике послышался вдруг какой-то душераздирающий вопль, музыка пропала, и дальше слышалось лишь ровное гуденье. Борлик попытался вновь поймать частоту, но с первого раза ничего не получилось. Желая разрядить обстановку, Гомез обнадёжил старика:
- Радио твое накрылось, но мальчик миссис Вонг тебе его живо починит. Кроме него, никто не сможет. - Несмотря на увещевания директора отеля, папаша Вильк продолжал крутить ручку настройки. Алекс пояснил:
- Ронни Вонг -- единственный настоящий радиомастер в Кларенсе. Кстати, в этом кроется одна из тех причин, по которым Вонги пользуются здесь таким влиянием. Бакайя ни бельмеса не соображают в технике, так что сын миссис Вонг является единственным местным наладчиком всякой аппаратуры. У него нет конкурентов.
Гомез кивнул, соглашаясь с журналиста:
- Он просто втыкает новые батарейки в транзисторы, заливает масло в пересохшие моторы и заклеивает проколы в колесах велосипедов. А иначе туземцы уже давно выкинули бы все на помойку.
- Понятно!
- Во второй раз мистер Вонг уже поступает хитрее, - продолжил свой рассказ Гомез. - Он говорит, что аппарат уже окончательно сломался. Туземец идет покупать новый велик или швейную машину, а Рон быстренько чинит сломанную вещь и перепродает ее другому.
