Псы войны. Гексалогия (СИ) - Пауллер Олег (читать книги регистрация .TXT) 📗
В правление внука Мурата страну опустошили две межплеменные войны. В результате последней династия прекратилась, а протекторат перешёл под опеку Лиги Наций. Страна была настолько бедна, что ни одна из великих держав на неё не позарилась. Во время Великого Кризиса территория протектората была окончательно объединена с колонией, а его границы обрезаны наподобие спичечного коробка. Второстепенное европейское королевство ухватилось за бесполезную территорию в надежде разбогатеть, и отель возвратил свое прежнее название "Роял". В предвоенное десятилетие он был местом встреч колонистов. Одни из них ещё в двадцатые годы заложили на побережье плантации кофе, какао и кокосовых пальм, другие занимались разведением хлопка и безжалостной вырубкой тропических лесов, которые покрывали западные склоны Хрустальных Гор, третьи торговали... Эти господа регулярно получали так называемые "розовые билеты" от своих жен, которые отпрашивались у супругов на вечер для того, чтобы провести его в "Рояле" с каким-нибудь красивым туземным мальчиком. Говорят, что в нём во время своих путешествий останавливались Ивлин Во и Грэм Грин. Время шло. Один за другим они были сражены жарким, влажным климатом и мошкой. Книги необходимо было окуривать каждые полгода, а бедняжки-жены с наполненными слезами глазами уже давно бросили все попытки устроить уютные виллы на своих плантациях. Поэтому семьи колонистов были вынуждены постепенно перебираться поближе к берегу. Кто в Кейптаун или Браззавиль, кто в Брюссель или Париж, и, наконец, в "Резидент-отель" в Лондоне. Там они продолжали влачить свое существование, играть в бридж и вспоминать старый добрый "Роял".
В 1945 году наследники армянина продали отель какому-то экстравагантному американцу. Он его полностью снёс и на этом месте перстроил здание, перекрестив в "Рузвельт Хилтон". В 1963 году он вновь сменил название - "Эксцельсиор". С 1965 году администрацию отеля стал стращать привлечением к судебной ответственности король Макензуа Второй, владелец отеля в Уарри, который имел то же название. Это было одной из причин, по которой владелец переуступил гостиницу Гомезу. Тот сменил название отеля, в который уж раз за свою историю, на "Экселенц". Отель оставался излюбленным местом для колониальных чиновников даже после строительства бетонной коробки, получившей название "Бристоль". В ней по сей день было двадцать восемь номеров - деревянных стойл, раскрашенными в розовый, зеленый, голубой и серый цвет, и две душевые. Это заведение оказалось столь неудачно расположенным, что его владелец, немец по национальности, быстро его продал семье Вонг и стало местом проживания местных торговцев. Когда колония получила независимость, Гомез сменил название своего заведения на "Индепенденс". Но это ему не помогло. Вскоре хозяев обеих гостиниц информировали о том, что отель будет национализирован, и ему будут платить в местной валюте. Француз, впрочем, как и его конкурент-китаец, согласились занять должность управляющего, надеясь, вопреки всему, что когда-нибудь все снова изменится к лучшему. Гомез рассчитывал, что ему и хоть что-то останется от его единственного имущества на этой планете, чтобы обеспечить ему старость. В качестве директора он занимался приемом гостей и обслуживал бар, где с ним познакомился Шеннон.
Два европейца с морским загаром поднялись по ступенькам крыльца на широкую, с деревянным полом веранду, которая обегала вокруг всего отеля. Внутри, в медном полумраке вестибюля, можно было разглядеть плетеные стулья, расставленные вокруг низеньких темно-красных полированных столиков, причем над каждым из них висела лампа под украшенным бисером абажуром. За ними располагался зал, который имел отдельный выход на веранду. Очевидно, что он использовался для того, чтобы выбрасывать вон слишком загулявших или нежелательных клиентов. В глубине располагалась барная стойка, светлое пятно, находящееся на стене за ним, говорило о том, что оттуда недавно сняли картину или портрет. Справа от него наверх взбегала деревянная лесенка, а за ней располагалась открытая дверь, которая вела в столовую отеля. Как в европейских туалетах, пол и стены столовой были выложены белым кафелем, а маленькие столики были накрыты клеенками. В глубине зала стоял бильярдный стол. Когда-то он был центром местного общества, но с отъездом знатоков пребывал в забвении. В начале семидесятых уже мало кто помнил правила карума, а набор шаров не позволял играть привычную пирамиду. Когда Жан и Курт вошли в бар, он был почти пуст, поломанные стулья без спинок окружали покосившиеся столики. За стойкой бара, прямо под голой лампочкой, виднелась засиженное мухами и вконец потрескавшееся зеркало. На стойке было несколько стаканов из толстого стекла, но бутылок нигде не было видно. Под потолком болтался вентилятор, напоминавший пропеллер самолёта. Он судорожно, конвульсивно подергивался, пытаясь разогнать спёртый воздух. Несмотря на его потуги, в помещении было душно. Винная карта также не вызывала энтузиазма: помбе, мерисса, пара сортов пива африканского розлива, пальмовое вино, кубинский ром, арак различной крепости и подозрительного вида виски. В меню, помимо местных блюд, значились: антрекот, фрикасе, бефстроганов и филе тунца. Со слов Шеннона приятели знали, что меню в "Индепенденсе было обязательным. По утрам: корнфлекс или порридж-овсянка, яйца вареные или жареные, с сосиской или с ветчиной. Ещё можно заказать жареную селедку. И, конечно, тосты, джем, плохой кофе. Масло местного производства - солёным. Обеды здесь были такие же безвкусные - порошковый суп "магги", жёсткая говядина или козье мясо с приправой из консервированных овощей, непонятно из чего сделанное желе и водянистое мороженое. И только по большому блату можно было рассчитывать на дичь или оленину, а иногда и свинью.
- Проходите, мсье, к сожалению, вы попали к нам не в лучшие времена. На прошлой неделе здесь хорошо повеселились президентские гвардейцы и пока не расплатились за это,- такое пояснение запущенности внешней обстановки бара последовало от худощавого и лысого человека, который стоял, опираясь локтями о стойку бара. Его голубая рубашка и джинсы находились в таком состоянии, как будто он не снимал их с себя несколько недель. - Позвольте представиться, Жюль Гомез, бармен и, по совместительству, директор.
Бывшему владельцу, а ныне директору отеля "Индепенденс" было пятьдесят лет. Это был типичный "пиед нуар". В душе он с большим предубеждением относился к неграм. Независимо от их политической ориентации он их всех делил на две категории: мелких жуликов и грабителей с большой дороги. Три месяца назад, он приставил к Шеннону своего соглядатая, мальчика лет десяти по имени Бонифаций. Только позже Кот понял настоящую причину - Гомез оказывал подобную услугу всем своим гостям, хотели они того
- или нет. Если иностранного туриста почему-либо арестуют и отвезут в участок, мальчишка через кусты рванет к Гомезу и все расскажет. Он, в свою очередь, доведет информацию до швейцарского или немецкого посольства, чтобы кто-нибудь начал переговоры об освобождении, пока арестанта не забили до полусмерти.
Внезапное появление Жана и Курта в единственном отеле Кларенса вызвало настороженный интерес как у владельцев, так и завсегдатаев бара, не решавшихся покинуть отель.
- Что вы пожелаете? - Гомез был сама любезность.
- Пива и что-нибудь пожрать, - в лоб заявил Курт на своём французском. - Я голоден как волк.
- Прошу, мсье, присаживайтесь. Выбор у нас не богат, но вы будете довольны. У нас есть свежий "Примус".
- Я предпочитаю "Кроненбург", - заявил Лангаротти.
- Увы, он у нас кончился... - вежливо сказал Гомез.
- Хорошо! Давай "Примус"!
- И пару антрекотов, - Жан уловил доносившийся с кухни слабый аромат жареного мяса.
- Сию минуту, мсье! Могу предложить Вам жареную свинину и дичь.
