Безликое Воинство (СИ) - Белоконь Андрей Валентинович (версия книг TXT) 📗
Как же плохо без доктора. Помогая Заботливому Арзе в малаянском лагере на острове-птице, я опасался, что когда-нибудь мне придётся самому оказывать раненым помощь — и моим товарищам, и себе, и вот эти опасения стали явью. В конце концов мне удалось вытащить ногу, расшатав камни, а ещё мне пришлось вытаскивать из левого предплечья огромные занозы. Похоже, я даже не все их оттуда вытащил… На правое ухо — на то, которое пострадало ещё от взрыва гранаты при первой высадке на остров-птицу — я вообще оглох. Не знаю точно, но оттуда вначале вытекала кровь, а теперь сочится какая-то розовая прозрачная жидкость, и я щёлкал пальцами у самого этого уха и щелчков им не слышал. Голова моя с тех пор гудит и меня несколько раз стошнило, но это не то состояние, которое вызывали ещё недавно перепады давления… Хотя похожее. Да теперь всё равно, по сравнению с остальными бедами это всё пустяки. Я жалею лишь, что не смог оказать своим товарищам такую же помощь, какую мог бы оказать сам Заботливый Арза. Теперь всё, что есть в каюте погибшего доктора, стало бесполезным хламом. И ещё достойна удивления ирония Богов: как я переживал, что могу пострадать от пулевых или осколочных ранений, или от химического поражения, или же, на худой конец, от ожогов радиацией или от лучевой болезни. А в итоге противник побил нас оружием, действие которого напоминает удар тяжёлым резиновым шаром.
Отдаю посмертные почести моим погибшим товарищам: доктору Арзе-Лашу, известному как Заботливый Арза, матросам «Киклопа-4» Муштаку-Хару, Нанде-Киру, Кинчи-Киру, гражданским техникам Свену и Вархису-Хару. Товарищи мои, смотрите в глаза Богам без смущения и пусть в следующем круге жизни вам воздастся за вашу стойкость и храбрость!
Если бы наша стычка с демонами происходила где-то на берегу, у нас были бы шансы на победу. В лесу шансы резко падают — из-за ограниченной видимости и обилия там толстых и прочных древесных стволов. Кинчи буквально расплющило о такой ствол, я с трудом опознал его тело. Нанде в этом хаосе оторвало руку, а затем его вместе с доктором добили подоспевшие демоны. Добили демоны и Муштака, оторвав ему голову. Перед гибелью Муштак успел подобрать винтовку, но стрелять вряд ли бы смог — его правая рука была сломана, а пальцы торчали в разные стороны. Я не мог спасти ещё живых, но тяжело раненых Путру и Туликая, я лишь постарался облегчить им последние страдания. Офицер-моторист довольно долго ещё находился в сознании, хотя вся правая часть его туловища была раздавлена в лепёшку и из этой лепёшки торчали окровавленные обломки костей. Как и Свена, его отбросило на большое дерево. Ставшие красными и мутными глаза Слышащего Движение были полны боли. К тому времени я отыскал труп доктора и забрал из его рюкзака те медикаменты, назначение которых знал. Мне удалось сделать мотористу укол в бедро — тем самым обезболивающим, что обычно давал нам Заботливый Арза. Я не нашёл это лекарство в порошке, но обнаружил уцелевшие ампулы, на коробке с которыми было написано такое же название. С огромным трудом Путра-Хар смог прошептать мне несколько слов. Он сказал, что ошибался насчёт капитанов. Он очень сожалел. Я успокоил его, как мог. Туликая я позже нашёл в стадии от места боя, ниже по склону — он скатился туда по своей воле, и, похоже, даже пытался ползти назад — к тому месту на пляже, где недавно стоял наш ракетоносец. Мастера Точности чем-то ударило в живот — скорее всего, очередным обломком древесного ствола. Когда я его обнаружил, силы штурмана уже иссякли и он лежал, скрючившись, обняв руками какой-то куст. Казалось, он не сильно пострадал. Хотя ноги его совсем не слушались, из внешних повреждений я обнаружил лишь большой синяк вверху живота, и ещё наш штурман с трудом дышал и был бледен. Я влил ему в рот немного отвара серая из его фляги, и вскоре штурман открыл глаза. Туликай-Ан тоже из Фаора, во всяком случае, там теперь его семья. Придя в себя, он достал из-за пазухи большой морской бинокль и, сняв с шеи ремень, на котором этот бинокль висел, протянул прибор мне. Я ещё подумал, что придись удар на пару дактилей выше, бинокль бы наверняка разбился. Туликай попросил передать такой прощальный подарок его семье. Бинокль нашего штурмана плохо подходит сухопутному разведчику, он громоздкий и у него слишком большая кратность. Однако случай воспользоваться им подвернулся мне очень скоро… Ещё Туликай просил меня, если уцелею и попаду домой, чтобы рассказал его близким всё в подробностях о последней нашей битве и об обстоятельствах его гибели. Я же признался нашему штурману, что с первого дня плавания веду подробный дневник, поэтому все славные дела экипажа «Киклопа-4» останутся как в нём, так и, пока я жив, в моей памяти. Туликай-Ан прожил ещё примерно четверть часа, но сознание его помутилось. Он спросил, живы ли капитаны Скванак и Озавак. Я ответил ему, что Скванак-Ан, Решающий за Всех, выполнил свой долг и предстал перед Богами, а про Дважды Рождённого я и сам ничего не знаю. Штурман неожиданно встрепенулся и заявил, что должен добраться с моей помощью до «Киклопа», потому что судно следует перегнать… — куда именно, Туликай уже не мог припомнить. Но наш побитый ракетоносец уже тогда еле виднелся среди волн. Я был смущён и пытался объяснить ему… но он вскоре тоже умер, похоже, от внутреннего кровотечения. Путра-Хар, Слышащий Движение, офицер-моторист ракетоносца «Киклоп-4», и Туликай-Ан, Мастер Точности, штурман того же судна; я, Адиша-Ус, офицер связи и разведки, лично проводивший вас в последний путь, свидетельствую: вы с честью сражались и умерли славной смертью.
Пусть простят меня все, кто захочет в этом упрекнуть: я не стал хоронить своих соратников, а лишь разложил их тела так, чтобы это выглядело пристойно. Я просто не смог бы выкопать даже неглубокую общую могилу — последние силы готовы были меня оставить. Я сомневался, что смогу дойти до лагеря «Курая», даже если по дороге мне не попадётся никто из «безликого воинства». И, главное, страх вновь овладел мной. Жуткий образ демона, напрягшего смертоносный орган и глазеющего на меня из воронок в щупальцах, засел в моём сознании и терзал его, как зубастый ксариас молодого фрагида. Даже не смерти я боялся, а новой встречи с таким существом. А мне ведь предстояло ещё разведать путь в лагерь.
К тому моменту, как я остался в одиночестве, раненый и почти без боеприпасов, я примерно так представлял себе сложившуюся обстановку. Наше судно сильно повреждено, ветром его относит к северу и, вероятнее всего, оно вскоре затонет. «Курай» взорван и потоплен, хотя большая часть его экипажа спаслась, добравшись до северо-западного берега и соорудив там укреплённый лагерь. «Безликое воинство» заполонило юг и юго-восток острова, на западе его должен был изрядно потрепать, если не уничтожить полностью, обстрел с «Курая», а восточный десант, похоже, весь погиб при взрыве термоядерной боеголовки. По отрогу, на котором я оказался, а также по северному побережью, шастают демоны и их боевые машины. Отряд под командованием Озавака примкнул к выжившим с «Курая», и судьба этих моих товарищей мне неизвестна. Не знал я ничего и о судьбе карапа, а с ним троих моряков с «Прыжка Компры». В любом случае, в первую очередь мне следовало добраться до лагеря. Хотя остров большой — с северо-запада на юго-восток он протянулся почти на 20 миль, а в поперечном направлении примерно на 10 — от меня до его западной оконечности тогда было всего миль шесть по прямой, и часа через три я бы вышел в район, где могли оказаться наши… или демоны. В общем, я рассудил, что для начала следует, вновь воспользовавшись прощальным подарком штурмана, провести визуально-оптическую разведку. Так как демоны удалились к западу, я решил немного подняться, пройдя вдоль отрога к вершине, найти там подходящее дерево и с него осмотреться. Следы обстрелов, поломанный лес, дымы, звуки выстрелов и взрывов — что-то должно было рассказать мне об обстановке на острове.
Я перевязал свои раны, сделал пару больших глотков из фляги, помолился и отправился на восток по северному склону отрога, где тропический лес зарос кустарником и худо-бедно было где укрыться. Поначалу мне попадались «обезьяньи» тела, прилетевшие камни и обломки деревьев, но вскоре следы нашего боя пропали — меня встретила дикая нетронутая природа острова. Щебетали птицы, жужжали насекомые, пару раз под ногами я замечал ящериц и лягушек. Я был удивлён, потому что ожидал увидеть повсюду следы демонов, которых там должна была пройти немалая толпа. Путь оказался не из лёгких. Неровная каменистая почва, густые заросли, выступающие из них скалы, жара и влажность заставили меня попотеть. Я вновь и вновь прикладывался к своей фляге и выпил почти весь отвар серая, но пройдя примерно полмили я так устал, что уже было отказался от затеи с залезанием на дерево. Но тут впереди я заметил одинокую скалу, по форме напоминающую трамплин: её верхушка выступала над деревьями, а одна сторона выглядела пологой и подходящей, чтобы без особого труда забраться на самый верх. Так Боги дарят помощь тем, кто почти отчаялся. Я собрался с силами и направился к этой скале. Там я убедился, что подъём на неё и правда удобен, и без колебаний вскарабкался наверх. Оттуда я чуть было не упал! Силы меня вдруг оставили, голова закружилась и на мгновение я лишился чувств. Но я всё же удержался, отдышался, трясущимися от слабости руками достал показавшийся мне слишком тяжёлым бинокль и заставил себя осмотреться. Вид со скалы действительно был просто отличный. Я разглядел даже продолжавшуюся междоусобную стычку демонов к югу от меня. На западе, где располагался лагерь «Курая», всё было спокойно. По всей длине отрога тоже не наблюдалось никакого движения, зато хорошо было видно место нашего последнего сражения — там образовалась безлесная полоса и местами виднелся свежий вывал грунта. Почему-то мне захотелось взглянуть и на вершину горы, хотя смотреть там было не на что — термоядерный взрыв разровнял её вершину и выжег лес вокруг. Там должна была остаться радиоактивная пустыня. Но неожиданно я обнаружил, что богиня бьётся там с демонами! Помню, я то прикладывал бинокль к глазам, то всматривался туда без этого прибора — я кусал до крови губы, даже укусил себя за большой палец, и всё не верил, что такое возможно, я думал, что от сотрясения и потрясения у меня начались галлюцинации. Но среди оплавленной радиоактивной щебёнки и обугленных пней действительно шёл бой, и только высшее существо могло его вести там и так. Я вдруг почувствовал себя потерявшемся в лесу ребёнком, который увидел вдали свою маму. Забыв про усталость, я поспешно спустился вниз и бросился в ту сторону — я хотел молить воительницу Эньо о защите и спасении… Отчаяние нередко становится причиной глупых и роковых поступков. Но Хардуг вновь наставил меня. Не тревожь Богов просьбами изменить предначертанное, дабы не узреть собственную глупость — предупреждает нас Книга Истины. Мне удалось тогда вовремя это вспомнить и опомниться.
