Душехранитель - Гомонов Сергей "Бродяга Нат" (читать хорошую книгу .txt) 📗
— А вы что, иностранец?
— Да нет. Боюсь, что это вы — иностранцы.
В его темных глазах заплясали чертики. Люда подозрительно оглядела его и вернулась к своей собеседнице, не сводя глаз с Саши.
Незнакомец присел на корточки и о чем-то заговорил с мальчишками. Саша смеялся и с явной симпатией отвечал мужчине. Люда успокоилась: сын Гроссманов никогда не ошибался в людях. Она убеждалась в этом уже не раз. И если уж Саня выбрал этого человека, то, несмотря на необычность, тот, скорее всего, неплох.
Племянник Дюша вскоре убежал от них резвиться на каруселях, а Саша и Дюшин дядя уселись в песке и принялись, болтая, что-то лепить. Саша то и дело бегал с пластмассовым ведерком к фонтану, а незнакомец, оставаясь один, щурил глаза и в лучах вечернего солнца поглядывал на Людмилу. Она смущенно улыбалась и отворачивалась. Неужели?.. Но она такая некрасивая… На нее никогда не заглядывались мужчины, а этот проявляет интерес. Люда краснела и отвечала бабульке невпопад. Впрочем, та была слишком занята монологом о своей жизни, чтобы заметить ее невнимание.
— Это маманька твоя? — спросил Сашу дядя Дима (они уже успели познакомиться и найти общий язык).
— Не-а… — ответил мальчик, аккуратно собирая ладошками песок и формируя из мокрой кучки нечто похожее на конус. — Это тетя Люда. Мама работает…
— Видели мы, как «работает» твоя мама… — пробормотал в сторону Дмитрий и помог Саше нарастить постройку. — Ты неплохой созидатель… архитектор…
— А что это?
— Тот, кто строит дома.
— Мы что — строим дом? — с сомнением в голосе осведомился мальчик, изучая то, что они создали совместными усилиями.
— А как же!
— Я думал — замок…
— Вот так всегда: постройку бросаем на полпути… А все почему? От недопонимания целей…
— Я хочу построить замок.
Саша зажмурил один глаз от светящих в лицо солнечных лучей и задорно поглядел на Дмитрия. Тот, скорее невольно, чем сознательно, протянул руку и взъерошил золотисто-русые волосы мальчишки. Он думал о своем и не слышал ребячьей болтовни.
— Что говоришь? — переспросил Дмитрий, возвращаясь к реальности.
— Я хочу построить замок. А ты?
— А я — башню. Башню старого дракона.
— Мне нравятся драконы. Они красивые, — Саша деловито полил песок остававшейся в ведерке водой. — А как сделать башню дракона?
— Чем выше, тем лучше.
— Выше тебя?
— Выше неба.
— Ну ничего себе! — восхитился мальчик, однако прагматик взял в нем верх над романтиком: — Нам песка не хватит…
— Не хватит, — признал Дмитрий. — Вот так суровая реальность разбила наши с тобой хрустальные мечты, племянничек… Что ж, зато потом это кое-кому пригодилось…
Саша засмеялся. И все-таки башня получилась на славу: почти с него ростом, витая, утончающаяся кверху… Половина гуляющих в парке собралась возле их творения.
— А теперь — смотри! — шепнул Дмитрий, заставляя Сашу отвернуться вместе с ним от посторонних людей и ловким жестом фокусника доставая изо рта маленькую черную фигурку. — Узнаешь?
Саша подставил ладошку:
— Дракончик?
— Посадим его… вот сюда! — и мужчина водрузил статуэтку на вершину песчаной башенки. — Хоть так у нас что-то получилось…
— Такой красивый! — восхитился ребенок.
— И потому я дарю его тебе.
— Спасибо.
Саша сел в песок и, завороженный, уставился на башню. Людмила не выдержала — подошла к ним, раздвигая собравшихся у песочницы людей.
— Как вам наша Вавилонская башня, тетя Люда? — воскликнул Дмитрий.
— Это та, где жил Тутанхамон? — уточнила она, мягко говоря, слабо знакомая с древней историей.
Дмитрий расхохотался:
— Угу! Вместе с Нефертитей!
Кто-то из родителей засмеялся, и Людмила насупилась:
— Сашкин, нам пора домой. Мы очень долго гуляем, а ты голодный.
— Я не голодный. Дядя, а ты завтра придешь?
— Ну еще бы! Цапай! — Дмитрий вложил в ручку мальчика обсидиановую фигурку и стал озираться в поисках своего племянника.
А вечером, когда Саша, по всем правилам, должен был уже спать, Рената услышала в его комнате голоса. Это заставило ее обомлеть, ибо что-то очень знакомое доносилось из спальни сына.
Женщина тихонько подкралась к двери и прислушалась.
— Задержи ее, Фирэ! — нарочито хриплым, подражающим мужскому, голосом кричал Саша.
Затем раздалось какое-то цоканье. Рената осторожно заглянула в щелочку и увидела: Саша играл, сидя на пушистом коврике возле пирамидки, сложенной из разноцветных кубиков конструктора. В одной руке он держал маленькую пластмассовую куколку, в другой — что-то черное. Куколка взбиралась с Сашиной помощью на пирамидку, черное нечто преследовало ее.
— Остановись! — завопил мальчик, подразумевая, что это слова того непонятного черного в его правой руке. — Танрэй! Никто не причинит тебе зла, разве ты не понимаешь этого?! Ал вернется, и в следующий раз он будет другим! Настоящим!.. Клянусь тебе! Я сделаю все!
Куколка оказалась на вершине.
— Нет! Не надо! — Саша задыхался. — Подожди!
— Лучше так... — звонко добавил он (за куколку).
— Стой! Сестренка! Я не стану неволить тебя! Клянусь памятью Оритана, клянусь нашим общим «куарт»! Ты не увидишь меня больше! Не делай этого!
— Пусть лучше будет так...
Саша вскрикнул, выронил из рук обе игрушки и, зажав голову руками, скорчился на полу в мучительных рыданиях.
— Мама! Мама… — стонал он.
Рената уже вбежала к нему, подхватывая Сашу на руки и плача.
— Не уходи! Не бросай меня опять! Мама! — он вцепился в ее шею с такой силой, что Ренате стало больно.
Цепочка защемила кожу, но женщина лишь прикусила губу и закрыла глаза. И высилась, уходя в небо, перед ее внутренним взором громада Великой Пирамиды…
«Это, сестренка, встреча немого и слепого… Ты помнишь, чье пред тобою послание? Маленький слабый мальчик, потерявшийся в огромной и грозной Вселенной… Среди звезд он ищет миры своих родителей и кричит, кричит, кричит им немым криком, а они не слышат его, потому что разучились слушать. Назови мне имя его, сестренка!»
«Коорэ».
«Коорэ! Коорэ!!! Ты сотворила его имя! Да будет «куарт» наш един!»
«Да не иссякнет солнце в сердце нашем, Сетен»…
«Я не прощаюсь. Мы очень скоро свидимся!»
Рената прижала губы к раскаленной щеке засыпающего сына и медленно осела на пол, разглядывая оброненную ребенком фигурку из отполированного вулканического стекла. Это была маленькая статуэтка черного дракона.
ВНЕ РЕАЛЬНОСТИ. НИКОГДА. РОСТАУ
«Да, Паском, да, Учитель, вы видите всех нас. Мы пред вами как на ладони. Вы скорбите по нам. И тогда, глядя в последний раз на берега Оритана, вы так же скорбели и прощались с нашей великой страной. Ведь, в отличие от других, вы знали, что ее ждет…
Но вы недоговорили. Вы часто недоговариваете в речах своих, Паском. Знаю, отчего, знаю, что все это оправданно. Мы все учились молчать, прежде чем снова обрели дар речи…
Вы сказали Алу обо мне и о моей роли во всем этом. Сказали о Разрушителе. Сказали о Нате. Я догадывался, что так оно и есть. Но ведь было что-то еще, верно? Разве мой… пока — наш… так разве наш тринадцатый ученик — не Коорэ?! Почему отреклась атмереро? Как могу я действовать, не зная всего? Как смогу я охранить Коорэ от него самого, если он, к тому же, не является тринадцатым Попутчиком?
Я понимаю: Разрушитель, довлеющий надо мною…
Танрэй просила ключ у атмереро, но та сделала все, что зависело от нее. У атмереро больше нет ключей.
Теперь даже не ключ — нет-нет, не ключ, а всего лишь маленькую подсказку — прошу я. У вас, Паском. У вас.
Постойте! Еще раз! «Ведь и мой тринадцатый не единожды убивал меня, своего учителя, убивал и самого себя»… Я слышал эту фразу, но что значит она в ваших устах? Она касается меня, вашего последнего ученика. Знаю. Однако в чем же подсказка? Как отнести это к Коорэ или моему истинному ученику, прихода которого я должен дождаться, а в противном случае ребус не будет разгадан и объединение не произойдет?
