Душехранитель - Гомонов Сергей "Бродяга Нат" (читать хорошую книгу .txt) 📗
— Берусь предположить, что вы сожалеете о запрете на эвтаназию, атме Аксенов, — голубые глаза мужчины по-прежнему смотрели на собеседника с иронией.
— Да уж… — пробормотал Дмитрий. — Ханжеские законы… как все в нашем сра…м мире…
— Оу! Т-ш-ш-ш! Глупости вы говорите, уж простите меня! Законы не бывают ханжескими. Ханжами могут быть только те, кто толкует эти законы в своих интересах. А сестренке вашей теперь другое нужно. Но все же кое-что нужно. И именно здесь, а не по ту сторону. Когда неподвижно тело, невидимый глазу дух безудержно и неутомимо плетет ткань будущего Пути. Да вот, взгляните сами!
Мужчина снова вернулся к постели умирающей:
— Скажите-ка, атме Курбатова, снится ли вам в последние дни один и тот же сон?
— Да… — Ирина мечтательно улыбнулась: ей очень полегчало. — Да, снится… Такой хороший сон! Но не могу… до конца досмотреть… — она сглотнула вязкую слюну, и хрящи на ее горле заходили ходуном. — Боль мешает…
— Оу! Узнаю работу Разрушителя и здесь! Вам нужно досмотреть этот сон. Этот сон — послание от души, и обращено это послание телу. Послание самой себе. Запомните его. Досмотрите до конца. Боль больше не придет. Спите.
Он снова провел рукой над телом больной. Ирина закрыла глаза и задышала — ровно, спокойно, как здоровая.
— Все эти четыре дня она будет спать. И уйдет во сне, — сказал странный посетитель. — Но меня больше всего интересуете вы, атме Аксенов.
Дмитрий с трудом оторвался от созерцания умиротворенной сестры.
— Что? — рассеянно спросил он.
Но вместо незнакомца он увидел женщину поразительной красы — высокую стройную брюнетку с огненно-черными глазами.
— Я подарков не делаю, — проговорила она. — И это не было благотворительностью. Взамен одного тела на эти дни я потребую другое! Угадай, обезьяна, кто это будет?
Она подступила совсем близко, а затем молниеносно, как выпад кусающей змеи, толкнула Дмитрия в кресло. Он отлетел и больно стукнулся затылком о стену.
Красавица села верхом на его ноги, приблизила губы к его рту и прошептала:
— Твое тело мне нравится, — она сняла с него перекосившиеся от удара очки, и ее образ расплылся перед близоруким взором Дмитрия.
Он ощутил прилив необъяснимой неги. Женщина засмеялась. Ее горячая ладонь медленно заскользила по его груди, животу, пальцы ловко расстегнули кнопки и «молнию» на брюках, сжали окаменевшую плоть.
— Биэллао! — одобрительно промолвила незнакомка. — Биэллао!
Столь же неуловимо, скользнув змеей, она заставила его проникнуть в себя, извиваясь, закачалась на нем пламенем свечи. Дмитрий не думал ни о чем. Сейчас он готов был умереть — от восторга, от наслаждения. И ледяной страх, который сопутствовал этим ощущениям, лишь добавлял сладости происходящему.
— Я давно мечтала об этом! О, как давно! — простонала она. — Давай же, обезьяна! Давай! Еще! Еще! Не вздумай останавливаться!
А позади них на своем смертном одре спала угасавшая женщина…
И в последнюю секунду незнакомка впилась губами в губы Дмитрия. Он глухо застонал, и в ответ на вырвавшуюся из него горячую струю получил невидимую, но осязаемую ледяную волну, адскую боль, смешанную с неземным удовольствием, смертный ужас. И мироздание схлопнулось в песчинку. И сознание померкло, растворилось в черном океане бесконечности…
…Сквозь веки сочился розовый свет.
Дмитрий раскрыл глаза. Мир больше не плыл перед ним, хотя очки валялись на полу под креслом.
В комнате они со спящей Ириной были вдвоем. Кресло перекосилось, а сам Дмитрий сидел на полу. Ни незнакомца, ни незнакомки…
«Нам пора, атме Аксенов! Награда будет неплохой. Я стану вмешиваться лишь тогда, когда сочту нужным. Вперед!»
Аксенов поднялся, вернул кресло в прежнее состояние и, застегнувшись, пошел ко входной двери…
Рената брела по парку — тому самому парку, о котором ей рассказывал Саша. Теперь она точно знала, что это тот самый парк. И еще… он очень напоминал другой, которого больше не было.
Она ходила по аллее, касалась тонкими пальцами смолистых шишечек на лапах пушистых канадских елей. Голубоватые иглы покрывал белесый налет, а если сорвать такую иголку и потереть, то под этим слоем оказывается нежная зелень, и на коже остается запах хвои…
Кустики самшита цепляли ее платье.
Казалось ей, теперь вспомнилось все. Все. Но не хватало самого главного. «Заря, свет которой…» Господи, но что же там дальше?! Почему так трудно вспомнить себя?!
Рената огляделась. Быть «солнечным зайчиком», чувствовать себя так, словно Восхождение уже случилось, и не жаждать грядущего… Ал, это так просто сказать… Но, как добавил Учитель — «однако же…». И недоговорил. Он не договорил, Ал! «Заря, свет которой…» Мой любимый, ключ для меня кроется здесь, только здесь. Я знаю это, но не в состоянии что-то сделать…
Она встала, как вкопанная. Но разве он не поможет? Разве отвернется — теперь, когда остался всего лишь шаг? Он ведь знает продолжение этого стиха! Он держит в руке своей ключ — неужели он не отдаст его ей?! Он всегда защищал, прикрывал, заботился…
«И снова ты отступаешь, сестренка!»
Что там говорила Марго? Компания «Финист»? О! Они много говорили, полагая, что вдобавок к тому, что Рената немая, она еще и глухая. Ал, ты прав! Тысячу раз прав: когда тебя считают ущербным, это дает невероятную свободу! То, к чему я стремилась всегда!
«О, мой солнечный зайчик!.. Ладно, я промолчу!»
Рената перебежала дорогу, бросилась в сторону своего бывшего дома, откуда в одно тревожное утро три года назад им пришлось спешно бежать вместе с Андреем. Она помнила их прощание. Он тщетно искал в ней свою Попутчицу. Да, это ее вина, усугубленная там, на скале в Тизэ… У него могла появиться Попутчица еще тогда, и Танрэй совершила вторую роковую ошибку, стремясь вырваться из клетки. Из того, что она считала клеткой, но что по сути таковой не являлось. Тогда у Танрэй был выход, предложенный сердцем, а она отказалась от дара и предпочла смерть… Не одну смерть. Две.
Еще два квартала. Город тонул в июльском зное. Когда же будет гроза? Это невыносимо! В Ростове нечем дышать!
Заполошная, раскрасневшаяся, Рената остановила какого-то прохожего и попыталась задать вопрос, но язык, как всегда, отказывался повиноваться. Толстенький лысоватый мужчина вопросительно глядел на нее, дивясь красоте обратившейся к нему женщины. Рената давно не показывалась людям, а тут забылась, одержимая своей целью. Она попыталась сформулировать вопрос языком жестов. Прохожий не понял. Махнув рукой и оставив собеседника стоящим с приоткрытым ртом на тротуаре, женщина помчалась дальше.
Душа, сын души…
Жизнь, дочь сердца…
Так должно было случиться, но Танрэй избрала свой путь… Все верно: таков был выбор тела и разума. И они были наказаны за нарушение вселенской истины…
Все складывалось, кроме последнего.
Он поможет! Он всегда был рядом!
Рената невольно остановилась. Простая, стандартная вывеска: «ООО «Финист». И сокол, раскинувший свои крылья над этой надписью… Трещинка на облицовке фасада здания… Дыхание зашлось, и Рената прикрыла глаза. Она нашла его.
— Вы к кому? — поинтересовалась услужливая секретарша.
Смазливая девочка эта секретарша. Миленькая.
Рената не стала повторять ошибку, пробуя изъясняться на языке глухонемых, и написала в отрывном блокнотике: «К Ромальцеву В.А.».
— Он вас ждет?
Рената кивнула: «Да».
«Надеюсь, да».
Дрожащей рукой Рената коснулась позолоченной ручки двери.
В этот момент дверь открылась, и из кабинета вышел пожилой мужчина.
— А вы это к кому?
— Это к Владислав Андреичу! — объяснила предупредительная секретарша.
— Ну надо ж какие фемины к нашему Владику наведываются! — оценил незнакомец, скользя взглядом по фигуре посетительницы.
