Безликое Воинство (СИ) - Белоконь Андрей Валентинович (версия книг TXT) 📗
В летописях Симбхалы я читала про Эору, что здесь буйство цветущих красок, что с величественных, сверкающих белоснежными вершинами гор, расположенных в основном по экватору, стекают полноводные реки, континенты заповедной планеты покрыты дремучими лесами из огромных деревьев, а в этих лесах живут невероятные звери, и ещё здесь есть отвесные скалы и глубокие каньоны, по воздуху летают благородные драконы и диковинные птицы, а в морях плавают огромные чудовища. Описания эти сопровождались красочными иллюстрациями, выписанными с такими подробностями, что я не сомневалась — художник создавал эту красоту по собственным свежим впечатлениям или хотя бы по описаниям и эскизам того, кто всё это видел собственными глазами. Но хотя я недолго пробыла в этом укрытом снегом и льдом лесном царстве, да и для буйства красок, конечно, не сезон, однако теперь я не уверена, что те, кто про всё это писал и, тем более, рисовал, и правда посещали заповедную планету эориан. Природа этого уголка Эоры показалась мне причудливой, но я бы не сказала, что её следует описывать пышными эпитетами — здешняя природа по-своему скромна и спокойна, её красота неброская, кажется хрупкой и ранимой. Айка Масс обещала нам отдых в лесу, но это не лес в том смысле, к которому мы привыкли. В детстве мне довелось погулять по лесам двух континентов и даже разных высотных поясов — в тех местах, где приходилось служить моему отцу, Избегающему Удара. Я помню, как впервые попала в настоящие тропические джунгли. После тенистых рощ из раскидистых дубов, клёнов и лип, а тем более после чистых, устланных коврами из мха хвойных лесов, джунгли показались мне старой компостной ямой, заросшей огромными сорняками. Но в любом случае лес на Гее — это большой земельный участок, поросший деревьями. А на Эоре даже под снежным покровом заметно, что лес совсем другой. Деревья эорианского леса образуют множество размерных планов, при этом, в отличие от наших лесов, диапазон этих размеров непривычно велик. Здесь есть деревья размером с атмосферную башню или со среднюю гору, их стволами, ветвями и корнями пронизано огромное пространство, в развилках их нижних ветвей можно было бы с удобством разместиться большой компанией, обустроить полноценное жилище или даже построить небольшую деревушку, а кроны их, кажется, упираются в самые облака. Мы потратили не меньше четверти часа, чтобы обойти комель одного из таких гигантов: он пустил корни на самом дне каньона, а его вершина взметнулась надо всей округой. Но вместе с гигантами, рядом с ними и даже на них, уютно примостилась растительность помельче, вплоть до такой, которая различима лишь, когда покрывает собой достаточно большую площадь где-нибудь на камне или древесной коре. Почти всё в этом лесу — каждое растение, каждая веточка, если не утонули в снегу, то каким-то чудом удерживают на себе снежные одеяния. И большое, и малое в нём — начиная от гигантов, обнявших корнями целые горы (или даже самих как горы), и вплоть до одетых в белые шапочки крохотных кутинок травы или мха (или чего-то похожего), примостившихся на древесном корне — выглядит безупречно и заставляет взгляд невольно замирать в восхищении. Этот лес одновременно и величественен, и нежен, и незыблем, и хрупок, он как единый совершенный организм, который укрылся пушистым белым одеялом и уснул до поры. Повсюду мой глаз встречал местные растительные сообщества настолько живописные, что я невольно испытывала боль и стыд, когда, случайно задев за ветку, стряхивала с неё белые одежды, оставляя эту ветку голой и, тем более, когда была вынуждена ступать ногами по снежному покрывалу, поверхность которого непорочно чиста и кажется самим совершенством. Безупречная гармония зимы царствует в этом лесу, и словно в уважение к её торжественной красоте, на дне каньона безветренно и там удивительная акустика: слух улавливает все оттенки журчания протекающей через каньон реки, щебета невидимых птиц или каких-то ещё существ, сокрытых среди снежного лесного гардероба, и звучание этой природной симфонии в узком пространстве каньона, смягчённое вездесущим снегом, покрывающим там всё и вся, создаёт благостное ощущение, будто ты попала на торжественную службу в храм, созданный самой природой. Истинно, этот замёрзший Элизиум оказался не менее прекрасен, чем цветущий. Не смотря на зловещий сезон, красота этого леса захватывает дух и возносит его в божественные сферы!
Итак, описанным выше головокружительным способом мы спустились на дно широкого каньона, где оказался густой, засыпанный снегом лес, по которому петляет неторопливая речка. Речка невелика, она покрыта льдом, но не сплошь: вдоль её русла нередки узкие стремнины с бравурно журчащими перекатами, а за перекатами можно встретить свободные ото льда широкие заводи, в некоторых местах река и вовсе исчезает под огромными корнями и выступами скал. Тропинка, проходящая вдоль русла, ловко обходит все природные препятствия и имеет вид, как если бы её прокопал в снежных наносах прилежный монах. Она довольно узка, поэтому идти нам приходилось друг за другом. Берега реки отчасти болотистые, и тогда тропинка проходит по льду, но эорианская обувь, кажется, вообще не способна по чему-либо скользить. Сначала Галш с Айкой шли первыми, а я была замыкающей, но затем Айка всех нас пропустила вперёд и пошла последней, иногда заговаривая со мной, чтобы я обратила внимание на те или иные местные красоты. Трудно представить себе что-то более живописное, чем сотворённое снежной зимой природное обрамление этого скромного водоёма! Я старалась не сходить с тропинки, как и долговязый Салинкар, а вот антиподы нередко отклонялись в стороны, погружаясь по колено, а то выше, в снежные сугробы, даже заходили в воду, и при этом они не испытывали никаких неудобств.
— Так было бы гораздо интереснее — идти прямиком по дикой местности, по первозданной целине, — сказала мне Айка, очевидно, заметив моё смущение. — Но гостей принято водить по дорожкам.
Если наступить ногой на достаточно толстый снежный ковёр, он захрустит, но не так, как песок на пляже, а звонче и громче, звук этот похож на скрип плохо выделанной кожи. Я уже пробовала сама так забавляться, однако тогда, в каньоне, снегом хрустели в основном наши эорианские антиподы. Помимо потревоженного ими снега, вокруг можно было заметить и немало следов исконных лесных обитателей. Поскольку я не следопыт, тем более, не зимний следопыт, эти свидетельства скрытой лесной суеты мне ни о чём не говорили, но учитывая, что недавний снегопад засыпал все старые следы, живности в этом царстве холода, простёршегося по дну каньона вдоль реки, в том числе живности довольно крупной, обитает, очевидно, немало. Нередко нам встречались, как того и следовало ожидать, мелкие летающие существа, видом схожие с нашими птицами и вавалами. Также в достатке было разнообразных природных звуков: журчание реки порой перекрывал чей-то звонкий щебет, писк или стрёкот — эти звуки разносились по морозному воздуху каньона, придавая местности характерный лесной колорит. Но шумовое окружение в каньоне отличается от лесного гомона, какой можно услышать на Гее. Снежный покров, похоже, гасит звуки, и всю прогулку меня не оставляло ощущение, будто в моих ушах мягкие затычки, которые то появляются, то исчезают… Где-то впереди, а также наверху, в ветвях деревьев и на стволах, я замечала каких-то птичек или зверьков, но подробно разглядеть себя они не давали: едва мелькнув, сразу же исчезали, спеша по своим делам. Эти юркие создания тревожили лежащий наверху снег, и тогда он сыпался вниз — дождём из отдельных снежинок, а также комьями. Если по дороге вниз маленький белый обвал пересекал пробивавшиеся сверху лучи местного светила, на снежинках на мгновение вспыхивала радуга, а когда комья с высоты врезались в глубокий снег, можно было расслышать странный, вроде бы знакомый, но в то же время ни на что не похожий глухой звук: тап-тап… тап-тап-тап… Один раз на тропинку выскочило существо покрупнее, которое поначалу показалось мне похожим на небольшого элафа (с рожками!), но когда оно повернулось боком, то я увидела двуногое создание с длинной шеей и вроде даже клювом, во всяком случае, оно напоминало скорее херона или подобную ему болотную птицу. Лишь глянув на нас, странное существо в два-три скачка скрылось за деревьями. Теперь я обратилась к «ментальному помощнику», чтобы найти об этом существе какие-нибудь подробности. Оказалось, что в местных лесах обитает несколько разновидностей подобных двуногих элафов, как рогатых, так и безрогих, причём некоторые из них довольно велики, однако весь их род — чистые вегетарианцы. В эпоху селенитов, в пустынях, простиравшихся на исчезнувших ныне континентах, жили огромные нелетающие птицы — стротокамелосы. Они были вдвое выше и втрое тяжелее взрослого человека, и отчаянные смельчаки могли даже ездить на них верхом. Двуногие существа с Эоры, пожалуй, напоминают этих вымерших гигантов, хотя, конечно, они будут помельче стротокамелосов.