Линейцы - Белянин Андрей Олегович (онлайн книга без txt, fb2) 📗
Татьяна опустилась на одно колено и выразительно постучала костяшками пальцев по краю, спекшемуся в единую зеркальную массу:
– Не знаем, кто таковое сотворил. Однако ж версты на две, а то и три энта линия тянется. И вдоль уреза завсегда происходит что-то. Бесов здесь видели, дэвов одноглазых, барсов с синими глазами, чёрных волков в черкесках. Раньше от думали, мол, поблазнилось, ан нет… Да вот хоть та же Мать болезней не зря тут шастает!
– Местный фольклор? – поморщился Василий, а господин Кочесоков согласно покивал.
Он, как житель Владикавказа, естественно, имел какое-никакое представление о древних местных мифах, верованиях и сказках. Поэтому после секундного размышления быстро просветил:
– Мать болезней считается одной из самых опасных ведьм на всём Кавказе, в Чечне, Дагестане, Армении и Закавказье. Появляется в образе уродливой старухи с мешком за плечами. Именно в этом мешке она, согласно поверьям, и носит все болезни. Если попросит еды, значит, жди в ауле голода. Если шкуру барана или кусок ткани – будет мор скота. Но хуже всего, когда Мать болезней погладит по голове или скажет ласковое слово о ребёнке.
– Это ты на серьёзных щах?! «Старик Мулдашев нас заметил и на астрал благословил…»
– Зря ты так, офицерик, – вступилась Татьяна, вставая и отряхивая колени. – Походи на Линию-от денёк-другой, тут и сам всё увидишь. Ну, айда, что ли?
– Куда? – хором спросили студенты.
– Секрет покажу.
– Какое чудесное и многозначительное слово… – пока Василий облизывал губы, словно бы пробуя его на вкус, скорый на ногу кавказец быстренько увязался за девушкой, которая хоть и не была блондинкой, но, казалось, явно акцентированное мужское внимание в упор не замечала, хоть ты тресни! Тут требовался иной подход.
Возможно, именно поэтому Барлога, неожиданно для самого себя, не стал их догонять, а наоборот вернулся на пару шагов назад и посмотрел вниз, примериваясь для прыжка. В принципе глубина разреза была не столь велика, метра полтора-два на глаз, так почему бы и не посмотреть, что там творится? Василий не раздумывая опёрся правой рукой о гладкий холодный край и, придерживая саблю, спрыгнул вниз. Приземлился удачно, чуть завалившись набок, но вроде ничего такого уж страшного не произошло…
Молодой человек спустился вниз, прыгая с камушка на камушек. Горная река дарила прохладу, вода казалась чище хрусталя, благо в те времена никаких химических заводов, отравляющих природу, в здешних краях не было. Василий зачерпнул воду рукой, на вкус она казалась сладковатой, и от холода ломило зубы. Шумела река, над головой сверкало солнце, изумрудные тени деревьев падали на весёлое разноцветье, где-то далеко слышались раскаты грома, в небе кружились ласточки, пели незнакомые птицы и…
– Не понял? – подпоручик поймал себя на мысли, что вот как раз пения птиц-то и не слышно. Просто доверчивый разум парня из средней полосы дорисовал идеалистическую картинку кавказских курортов, по классическим лекалам завлекающих реклам турагентств.
Но всё-таки что-то зацепилось в его памяти хотя бы на уровне школьной программы: птицы перестают петь, если чувствуют опасность. Но на первый взгляд, ничего такого видно не было. По крайней мере, пока Василий не повернул голову влево.
– Что за… как тебя обозвать-то, челдобрек неведомый?
Метрах в ста, в зарослях кустарника, угадывался всадник. Мохнатая чёрная папаха, надвинутая по самые брови, чёрная борода и усы, чёрная бурка, закрывающая почти всё тело и один глаз. Нет, не как у пирата, а просто один, словно у гомеровского циклопа. Миг, и он тронул коня. Вороной жеребец с нереально огромными, круглыми очами, ритмично пульсирующими синим цветом, словно новогодняя гирлянда, шагнул вдоль реки, и у Барлоги перехватило дыхание: конь имел лишь три ноги! Две передних и одну заднюю. И это не была травма или ампутация: жутковатый скакун был рождён таким. Рождён или кем-то создан…
– Кабздец… – негромко объявил бывший студент, бросаясь наутёк. Всадник с диким, режущим уши визгом бросился следом.
Учитывая фору, храбрый Вася успел выбежать к стене первым. Однако запрыгнуть обратно наверх не удавалось, ноги скользили по стеклянному разрезу линии, если бы над головой не грохнул выстрел и ему не протянули руку…
– Держись!
Трёхногий конь, аккуратно прыгая по камням, словно страдая водобоязнью, перенёс своего всадника на другой берег. Господин Барлога на взлёте поймал крепкую ладонь казачки, а там уже был подхвачен за воротник Зауром и общими усилиями втянут на свою сторону.
Одноглазый джигит не успел на какие-то доли секунды, стальная шашка на излёте срезала пару миллиметров с левого каблука офицерских сапог нашего недогадливого героя. Острота клинка была такой, что старшекурсник даже не почувствовал его касания…
– Спасибо, тронут, умилён, – виновато улыбаясь, покаялся второкурсник. – Что-то сдурковал я, да? Полез в одиночку на разведку. Но вы этого абрека видели? Какой у него конь? Три ноги! А ты ему глаз выбила! Единственный! В смысле, типу этому, мутному в чёрном, но он… он даже не тормознулся…
– Деду-от доложить надо, – оборвала его Татьяна, закидывая разряженное ружьё за спину. – Пошли уже.
Дорога была недолгой, но по пути владикавказец вкратце высказал калужанину всё, что он думает о его выходке. Хватило длинного ряда композиций из четырёх или пяти слов, в которых цензурными (в смысле литературными и печатными) были лишь предлоги и союзы. Покрасневший до ушей виновник всей суматохи и не предполагал, что его приятель знает такие идиоматические выражения. Даже Бескровная на минуточку прислушалась, уважительно изогнув чёрную бровь.
«Секрет» оказался всего лишь небольшой пещерой в горном склоне, удачно скрытой густой зелёной порослью молодых деревьев. Чтобы попасть туда, приходилось опускаться на колени и корячиться на четвереньках, но зато и любой, самый хитрый враг не смог бы влезть незамеченным. Секрет был и базой, и местом схрона, и крепостью одновременно.
Невозмутимый дед Ерошка ждал их внутри, сидя на небольшом камушке. Горел маленький костёр без дыма и толстые восковые свечи. На ребят дед и взгляда не поднял, сразу обратившись к внучке:
– Чёй стреляла-то?
– Чёрный абрек.
– Так они на нашу сторону не ходят.
– Он на свою и выскочил, вон, офицерика чуть шашкой не срубил. От тока из-за речки завозжался.
– Да, текучую воду они дюже не любят! – Кивком головы старик указал девушке на расстеленную в углу бурку. – Отдыхай, чего уж! Ружьишко сам почищу.
Татьяна явно хотела что-то ещё добавить, но, пожав плечами, передумала. Денёк сегодня действительно выдался суетливый, не без веселия и интриги. Оба молодых студиозуса, находящихся ныне в шкуре «попаданцев» (популярное, но жутко пошлое и богомерзкое словечко!), сначала помялись у входа, а после тихого короткого совещания осторожно присели на корточки у огня.
Первым слово взял Барлога. Да получалось, что он везде лез первым.
– Дорогой дед Ерошка! – прокашлялся историк-второкурсник, дипломатично начиная разговор с завуалированных комплиментов. – Мы предпочли бы обращаться к вам по имени-отчеству, что, несомненно, гораздо более предпочтительно в отношении столь заслуженной личности, но, уважая установленные конкретно вами границы меж банальной фамильярностью и полной невоспитанностью, решили дать вам внутрисемейное, свойское, тёплое и уютное имя Ерошк…
– По башке дать?
– За что?!
– А-от на всякий случай! Вдруг ты тут перед стариком-то необразованным изгаляешься? – Пластун пошевелил палочкой угли, стараясь, чтоб пламя не поднималось высоко и не давало дыма. – Мудрёно говоришь, хлопчик. Нехай-от за тебя кунак твой всё скажет. Эй, татарин, чё дружку-то твоему от меня нать?
– Нормально говорить или через «вах, э-э, мамой кылянусь!»?
– Как учили.
– Понятно, я попробую, – кротко вздохнул Заурбек, на мгновенье задумался и выдал эмоциональным каскадом с яростным жестикулированием: – Пачтеннейшый, тут вапрос возник, э-э! Как тибе в лицо такой слова сказать, стесняюсь даже… Мой кунак, русский афицер, каторый весь Вася, ба-альшой человек, да? Так он знать очень хочет, а ни может! Щито там на Линии такой-сякой было, э-э? Пачему земля резаный, пачему у конь три наги, пачему абрек пулю в глаз паймал, а сам савсем живой, да?!
