Линейцы - Белянин Андрей Олегович (онлайн книга без txt, fb2) 📗
И это был не вопрос безопасности владыки, а скорее дань традициям. Любой приход «небесных богов» всенепременно должен быть окутан тайной. Ануннаки не понимали этого, но земные жрецы настаивали, что лишь так можно управлять стадами людей. Чёрный Эну ждал одного – момента принесения жертв, но с его прошлого визита сюда здесь что-то изменилось. Это царапало – не фатально, не болезненно, но тем не менее почему-то вдруг…
Появилась Линия. То есть она была и раньше, но тогда служила лишь некой разделительной чертой, красной линией, за которую нельзя преступать аборигенам. Наказание за это было одно – смерть. Мужчине, женщине, старику, ребёнку – без разницы. Но сейчас кто-то испытывал этот запрет на прочность…
…Если кто считает, будто бы четырёхчасовая прогулка верхом по камням и бездорожью для человека, ни разу не сидевшего в седле – это просто праздник души и тела, то не верьте лжецам.
Вначале гордый собой Василий Барлога спустя короткое время раз сто обматерил всё на этом свете, и раз двести – всё, что его ожидало на том! Кусали мухи, палило солнце, ныла поясница, жутко устали ноги, почему-то чесался левый мизинец в сапоге, эполеты давили на плечи, голова совершенно взмокла под фуражкой, висящая на портупее сабля стучала то о голень, то о колено, хотелось пить, есть, спать, слезть и умереть где-нибудь в прохладной тиши под кустиком ракиты.
Заур вполне разделял страдания старшего товарища, но, кроме всего прочего, его мучили всякие мысли. Нет, собственно, мысль-то была одна, просто разветвлялась на сотни рукавов, как устье Волги под Астраханью. Исток был где-то под Тверью и, начинаясь с тонкого ручейка: «Как мы сюда попали?», далее переходя в полноводную: «Как нам отсюда выбраться?», следом разливался почти в море паники: «А никак!!!»
Господин Кочесоков, как все уже поняли, в некоторых моментах был куда старше, умнее и ответственнее безалаберного друга Васи. И если тот, при всех сложностях, не скрывая, всё равно каким-то образом наслаждался свалившимся на их головы приключением, то мозг Заурбека буквально кипел в бесплодных попытках поиска решения и не находил его.
В тех книгах, которые читал молодой человек, или фильмах, которые он видел, у героев всегда был выбор – они знали, как именно попали в новый мир, им давали разнообразные подсказки, тем или иным способом подталкивая к выходу. Ну, хорошо, допустим, не сами герои это знали, а знали читатели и зрители, принимая задумку автора или сценариста.
Однако в данном случае не было ни единого намёка – тот, кто послал их сюда, не давал ответов и даже не ставил вопросов. Он вообще никак не проявлял своего интереса в этой истории. Пожалуй, вот это изрядно раздражало. Но было ли таким уж важным?
– Шабаш, хлопцы, покуда добрались, – громко объявил старый казак, оборачиваясь и почему-то прикладывая палец к губам.
– Псиба, – еле шевеля губами, поблагодарил офицер со второго исторического курса, мешком падая прямо в траву носом вниз.
Буланый нежнейшим образом дунул ему горячим паром в ухо, видимо, из желания как-то приободрить своего всадника. Кочесоков если и заметил странный жест деда Ерошки, то внимания всё равно не обратил, с коня слез сам, даже подмигнул вороному, после чего при попытке сделать шаг, точно так же растянулся рядом с товарищем – нос к носу, пятки врозь, коленками назад. Куда за это время исчезла Татьяна, не видел никто…
– Подымайся, твою ж мать, ваше-от благородие! – Бесцеремонно поднимая мешок с костями, именуемый Василием Барлогой, его вежливо поставили на ноги. – Та давай-ка вот на камушке посидим, отдухманимся [19], ветерочку глотнём, а?
– Дедуль, я ни-ка-кой…
– А я те и подмогну, – бодрый старичок вытащил из седельной сумки кожаную флягу, снял с молодого человека офицерскую фуражку, наполнил её до краёв и нахлобучил парню на голову. Пока Вася блаженно обтекал, настала очередь Заура:
– Ползи сюда, татарин, шевели-от гачами [20], – и уже поддерживая за грудки двух, качающихся героев, донёс до их подсознания. – Жалковать о вас не стану, хоть-от провалитесь оба. Однако ж приказ-то есть приказ, а начальство уважать надо. Ляксей Петрович человек шибко серьёзный, на ветер словами не бросается. Уж какие вы линейцы, про то ещё поглядим. А сейчас замерли…
Московские студиозусы ничего не поняли, но старый казак вдруг как мог прикрыл их спиной. Потом раздался шаркающий звук шагов, и на узенькой тропинке между валунов показалась странная старуха. Она была низкого роста, но необычайно широка в бёдрах, горбата; одета как нищенка, в самое грязное и жуткое тряпьё. Крючконосое лицо в обрамлении седых сальных косм казалось запечённым в костре яблоком, а глаза сияли яркими вспышками синего света. Именно света, а не цвета – словно под сросшимися на переносице бровями включили электрические лампочки.
Старуха ни на мгновенье не замедлила шаг, продолжая идти, куда шла, совершенно не обращая внимания на молодых людей и старика, замерших, словно своеобразная версия Лаокоона с сыновьями. От неё буквально исходила волна странного тошнотворного запаха, которого, казалось, избегали даже мухи. Однако сама старуха никому ничего не сказала, ничего не спросила, а, прошаркав мимо, так же неспешно исчезла в густом смешанном лесу.
Когда шаги окончательно стихли, дед Ерошка тихо присвистнул через нос:
– Охолонись, братцы, дыши всей грудью. Танюха?
– Туточки, – из густой травы поднялась красавица-казачка, в руках у которой было тонкое черкесское ружьё с взведённым курком. – Утекла беззубая ведьма?
– Нишкни мне тут! Знаешь, какой у ей слух?! – на всякий случай перекрестился старый пластун. – Свезло нам, хранит Господь, добрались, здесь и обустроимся. Покажешь хлопцам Линию?
– Коли надо, покажу. С чего ж нет?
Оба наших героя сию же минуту воспрянули духом, приняв расслабленные позы скучающих красавцев-мачо-жигало где-нибудь на отдыхе в жаркой Ницце. Девушка поправила папаху, мотнула головой, приглашая следовать за собой, и пошла в кусты, покачивая бёдрами, словно «Испаньола», вышедшая из порта Бристоля. Два студента одновременно вывалили языки и наперегонки рванули следом. Идти пришлось относительно недалеко.
– Татьяна, Танюша, Танечка-а! Не имя, а огонь, огнище, а?! Уж позвольте мне так называть вас, как старшему по званию…
– Вах, зачэм кукарекаишь такой красивий дэвушка пряма в розовый ушко, э? Ей камплимэнта нада гаварыть, а не про субординацию, да?!
– Слушай, как тебя там… кунак! А ты не слишком часто открываешь свой кунацкий рот? Вот сложи туда все свои предложения, прожуй хорошенько, зафиксируй челюсти сжатыми и так ходи. А говорить будешь, когда спросят!
– Ти мне кто – папа, мама, дэдушка? Язык распускаит, руки распускаит, сапсэм распущенный стал! Как это у вас па-русски? Дебила кусок, э?!
Бескровная обернулась ровно в ту секунду, когда один схватился за кинжал, а другой за саблю. И почему-то одного спокойного взгляда её карих глаз хватило, чтоб ребята почувствовали, что ведут себя как дети в садике «Ромашково».
– Сюда смотрите. – Казачка раздвинула руками заросли орешника. – Вот она, Линия.
Бывшие студенты сунулись за ней и едва не полетели вниз с коварного обрыва. Вася с Зауром невольно опустились на колени, не веря своим глазам – горная порода была словно срезана раскалённым гигантским ножом, располосовавшим землю вдоль каменистой речки.
– Гладкое, как стекло! – Ошарашенный Барлога обернулся к другу: – Слушай, как вообще такое возможно?
– В девятнадцатом веке? – сипло откликнулся Заурбек. – Я даже не уверен, что у нас в двадцать первом техника на такое способна. Ну, разве в Голливуде, компьютерная графика, по-другому никак…
Разрез шёл абсолютно прямо, наверное, метров двести, дальше уже изгибался под прямым углом и наконец поворачивал в сторону так, словно некто, планировавший эти земляные работы, первоначально вычертил их на карте, а после с педантичной дотошностью перенес на реальную местность. Ломаная линия начиналась от дальнего склона безымянной серой горы, пролегала вдоль широкой, но неглубокой речки и терялась в горном ущелье.
