Попаданец XIX века. Дилогия (СИ) - Леккор Михаил (читаем книги онлайн TXT, FB2) 📗
Надеюсь, секретарша, имевшая среди не только учеников, но и рядовых учителей «суровая Лиза» за неподкупность и надменность, не выгонит его?
Впрочем, на находившуюся там секретаршу он посмотрел с интересом, как мужчина. Чиновник же только поморщился. Такой вот причудливый букет из позитивных и негативных эмоций.
Хотя секретарша не очень‑то испугалась. Который год уже сидит, навиделась. Как ее, кажется, Лизонька?
‑ Елизавета, голубушка, передайте директору Василию Герасимовичу, что ученик «Школы языка» прошлых выпусков просит принять его.
Секретарша несколько поджала губы. Неизвестно как письму, но воспитанием его точно не научили. Как бы невзначай подсказала:
‑ Василий Герасимович сейчас занят. Однако, если вы покажете свою фамилию и имеющийся чин, я бы сумела уговорить выделить вам буквально пять минуточек.
Ах да, что же это он! При чем ударение секретарь сделала именно на чине. Сам ведь виноват, пришел в штатском платье, не в вицмундире. Да и имя его ей сдалось. Тем более, может еще и помнят. Торопливо сказал:
‑ Андрей Георгиевич Макурин.
‑ Ага, ‑ лицо было таким же равнодушно‑вежливым. Мало ли здесь заканчивалось учеником и даже с отличием. Но вот продолжение было для секретарши поразительным:
‑ Действительный статский советник, столоначальник его Е.И.В. канцелярии.
Боже святый и этот великий человек ждет!
Перо сделало неожиданный антраша и поставила большую чернильную кляксу. Впрочем, Бог с ним!
Елизавета резво соскочила со своего места:
‑ Ваше превосходительство, для нас является большая честь видеть вас! Пожалуйте, посидите пока, я только доложусь.
И уже не слушая оробевшего, в общем‑то, попаданца, самолично посадила его, да не на жесткий стул, а на мягкое полукресло для почетных гостей. В кратковременную бытность свою учеником этой школы он несколько раз по разным поводам был в приемной и, чего уж говорить, любовался на это полукресло. Такое уж оно было воздушное и прекрасное!
И вот теперь садился сам. Хо‑хо! Не раздавить бы ненароком. Он хотя и был поджарым, без лишней жиринки, но все равно за три пуда весил.
Расположился аккуратно, огляделся. Секретарша Елизавета, их суровая Лиза, конечно же, скоро исчезла в кабинете директора. Ну это, наверняка, надолго. Чтобы Василий Герасимович что‑то быстро делал! Его даже педагоги вынуждены часами ждать. Судьба такая!
Тем не менее, его ждала приятная неожиданность. Он только поудобнее присел в полукресле, намереваясь здесь быть, как минимум, час – другой, как дверь кабинета стремительно раскрылась и на пороге показался легкий, вежливый, предусмотрительный, то есть никогда ранее такой не видимый титулярный советник Кудрявцев (как он сам себя назвал). То ли должности директора частной школы показалось ему маловато для высокого гостя, то ли он сознательно принижал себя – что такое титулярный советник по сравнению с действительным статским советником, но тем не менее.
Макурин был несколько поставлен в тупик быстрым появлением директора. Не привык еще попаданец своему высокому званию. В провинции как бы само собой разумеется было, что местные чиновники любого ранга почтительно относились к столичному коллеге. А в Зимнем дворце большинство собеседников и сами были высокого чина. Или, как скажем члены императорской семьи, которые класса не имели вообще, но положение имели высочайшее. Потому бывший попаданец и не видел особой разницы, как, впрочем, и его знакомые. Тот же император Николай, который, кстати, и награждал, разве чувствовал повышение в классе? Или, скажем бывшая невеста, а ныне законная жена Анастасия Татищева?
А вот в столичном обществе, особенно далеком от Зимнего дворца, быстрая карьера бывшего ученика очень была замечена и зафиксирована. Ибо далеко не каждый чиновник за год от безклассного новика поднимался до действительного статского советника. Да что там говорить, иные за всю жизнь и до титулярного советника не поднимались. Так и барахтались всю жизнь под ногами, изображая чиновничий планктон.
Андрей Георгиевич в этой серой массе изрядно выделялся, что четко обозначилось местными администраторами. И Макурин это сразу прочувствовал, а потом и понял.
Андрей Георгиевич, какими судьбами! ‑ радушно раскинул руки директор Василий Герасимович, показывая, что его помнят, что он тут свой.
Пришлось обняться. Что он здесь не фурсетка какая, мужских рук боятся? Потом сам не понял, как оказался за столом за чаем с вареньем и душистым ромом.
Между делом обговорили нужное Макурину дело. Вообще‑то школе оно было весьма невыгодно, поскольку людей на казенные должности она должны была учить бесплатно. Это прекрасно понимали и со стороны местной школьной администрации и со стороны высокой государственной. Не зря Макурин в свое время отучился как бы на свои средства, хотя в конечном итоге казна косвенно заплатила в формевсемилейстивейшей помощи пострадавшим. Кушать‑то всем хочется.
Его превосходительство тоже все это чувствуя, хотел поговорить и о компенсации государства школе за «бесплатном обучении» будущих. Но директор школы легким движением прервал его. Финансовый вопрос казеных обучаемых давно уже был решен, и от высокопоставленного служащего требовалось только сказать «ДА» в целом.
Ему даже показали его прежнюю учительницу Анну Гавриловну с несколькими словами похвалы. Не более, раз он выбрал, скорее директор показал, что его превосходительство не ошибся и этот педагог действительно недурен, хотя и женского пола.
А потом пришлось возвращаться обратно в Зимний дворец. То есть не сразу, вначале он все же посмотрел свой будущий трактир, но еще до наступления сумерек Андрей Георгиевич переступил порог своего нового жилища. И сразу понял, быть беде! Ибо жена его была не просто в плохом настроении, она была в гневе. Что пыталась донести до него путем хлестких пощечин.
Ее высокопоставленный муж, хотя внешне вроде бы и не возражал, но при этом так двигался и так поворачивался, что ее руки ни разу не дотянулись до лица.
‑ Не смей уворачиваться от меня! ‑ наконец не выдержала Настя, ‑ ты виноват и должен быть наказан!
‑ Ах это было наказание! ‑ как бы только что сообразил ее недалекий муж, ‑ а я думал, что ты пытаешься меня приласкать в порыве страсти!
‑ Я тебе дам в порыве страсти! ‑ в бешенстве воскликнула она, пытаясь освободить руки для очередной пощечины.
Как бы не так! Обе руки находились лежали на столе в объятиях «ласкового» мужа и отпускать их он не собирался. Мичурина еще на белом свете не было, и никто не говорил, что нам не надо ждать милости от природы. Но Настя все же попыталась отбиться от этих милостей.
Ха! В недалеком ХХ веке женщины постепенно смогут добиться равенства от мужчин в политическом плане, но никогда в биологическом. Здесь мужчины были и будут всегда выше, что и Андрей сумел доказать.
Пять минут молчаливой борьбы, прерываемой лишь восклицаниями невольными вздохами, ничего Насте не принесли. Ее руки по‑прежнему были в объятиях «милого», «ласкового» мужа.
Зато Андрей Георгиевич вдруг неожиданным движением перебросил жену к себе на колени.
‑ Ах, как это некрасиво! ‑ воскликнула Настя, но с коленей мужа вырываться не спешила.
‑ Моя дорогая, моя прекрасная жена! ‑ воскликнул он и нежно поцеловал ей руку. А потом как ни в чем не бывало предложил:
‑ Может быть, ты все же расскажешь мне о событиях сегодняшнего дня в Зимнем дворце и, если я увижу в чем‑то свою вину, то позволю дать пару пощечин?
Глава 19
Настя оказалась в этот вечер показалась попаданцу излишне нервной и подвижной. Одно из двух: либо она была встревожена своим положением в высшем свете, ведь свободная прелестная девица Татищева вдруг превратилась в занятую семейную женщину Макурину. А отсюда львиная доля мужчин (и, надо сказать, женщин, хотя и по‑другому поводу) сменят свое отношения в негативном отношении. Либо императрица Александра Федоровна изрядно нами недовольна и постаралась это довезти до своей фрейлины. А той сбавить напряжение было лишь на муже. Куда теперь деваться!
