Контра (СИ) - Гавряев Виталий Витальевич (бесплатные онлайн книги читаем полные версии txt) 📗
— Александр Юрьевич, мне нужно с вами поговорить? Желательно сделать это наедине, как вы иногда говорите, без свидетелей.
— А что такое? Это так важно?
— Да. То, что я желаю сказать, не только важно, но и не терпит промедления.
— А без меня это никак не решить?
Видимо, желая осмыслить полученную в Павловске информацию, Александр был готов оставить на самотёк все дела, как относящиеся к усадьбе, так и к гайдукам. Но встретившись взглядом с Петром, заметил и оценил степень его обеспокоенности. Поэтому только обречённо пожал плечами и негромко проговорил:
— Хорошо Пётр. Я жду тебя через двадцать минут в нашем штабе. Распорядись, чтоб туда принесли кофе и немного моих любимых бутербродов с бужениной. А коли есть в том необходимость, зови всех, кого сочтёшь нужным.
Признаться, в назначенный срок уложился как граф, так и Пётр. Единственная незначительная деталь, гайдук управился с поручением намного раньше, поэтому ждал Александра в малом кабинете, наблюдая за процессом неспешной подготовки к предстоящему разговору. Молоденькая, рыжая с множеством конопушек на миленьком личике девка, из новой обслуги, кажется, её звали Марией, только что закончила сервировку стола. Она, поставив на него кофейник, пару небольших кружечек, большое блюдо с немецкой закуской, прикрытый белой салфеткой и горшочек молока, дневной дойки — отошла на пару шагов, и придирчиво оценила дело своих рук. Старший десятник даже залюбовался, наблюдая за её плавными движениями, и молодой, стройной фигуркой, изящность которой невозможно было скрыть под складками плотной материи платья. Поэтому когда она, окончив осмотр, доложилась что всё готово, Увельский с неохотой позволил ей удалиться. А через пару минут, ровно в назначенное время, появился граф, чистый, благоухающий одеколоном и переодетый в отглаженный домашний костюм. Удивившись, что беседовать со своим десятником он будет с глазу на глаз, Александр запер дверь, и, подойдя к столу, устало уселся на своё место.
— Ты чего сидишь в уголке, как не родной. — обратился граф к гайдуку. — Давай Петя, не стесняйся, угощайся. Порадуем наши желудки, чем бог послал. А то, мне, не смотря на голод, в твоём присутствии, в одно рыло жрать неудобно.
— Так я сыт, Александр Юрьевич, недавно сотрапезничал со своими друзьями.
— Ничего страшного. Ты хоть немного пригуби, за компанию, так сказать.
Так что на этот "лёгкий перекус" ушло некоторое время. Граф ел неспешно, но с явным удовольствием, чего нельзя было сказать о Петре. Он вообще терялся и не понимал, что может быть хорошего в этом чёрно-коричневом, горьком напитке, даже если его разбавить молоком. Поэтому гайдук удовлетворился одним бутербродом, неспешно откусывая от него небольшие кусочки и подолгу их пережёвывая. А вот барский напиток даже не пригубил, довольствовался тем что изредка брал чашку в руки, и некоторое время подержав, возвращал её на стол.
— Ну ты братец малосыточка. Прямо Дюймовочка, пол зёрнышка на обед и сыт, до состояния объедения.
— Как кто? — встрепенувшись поинтересовался Пётр.
— Петя, не бери в голову. Есть такая, правда не русская сказка, о маленьком ребёнке и злоключениях, через которые ему пришлось пройти.
О том, что этот ребёнок девочка, Саша решил умолчать. Мало ли чего, вдруг человек обидится. Пётр не стал уточнять, поэтому беседа почти мгновенно перешла в деловую плоскость.
— Александр Юрьевич, вы помните, что мы вам докладывали о том, что за усадьбой ведётся постоянное наблюдение?
— Конечно же помню. Вы даже выяснили кто они такие, эти "таинственные" соглядатаи. Мне из-за этого пришлось ускорить оформление пакета документов на мою артель.
— Так вот, оказывается это не вся правда.
— Как это? — Саша даже не успел понять, как у него удивлённо изогнулась бровь. — Ты ещё чего-то узнал о наших филёрах?
— Не знаю, кто такие эти хрилёры, но эти басурмане, замышляют против нас недоброе.
— Поясни.
— Дело в том, что позавчера у нас пропал патруль, из молодых гайдуков. Они должны были посетить пару наших деревенек — на отшибе. Ну, показать старостам что мы бдим и этим мужикам лучше не расслабляться и не хитрить. Вот только они вовремя не вернулись. Да и во второй деревеньке не показались. Вот. Так я, не желая подымать ненужной паники, решил во всём разобраться сам. Вдруг они нашли себе подруг и застряли у них, дело то молодое. Разузнаю всё, по-своему накажу, всего-то делов. А вон оно как вышло. Оказывается их, словили пришлые тати и долго пытали, после чего утопили в одном из болот, ещё живыми.
— Та-а-ак, а с этого места рассказывай подробнее. Какие такие тати? И как о них узнал, и что эти уроды, наших людей топили живьём?
Легко сказать рассказывай. У Петра, увидевшего, как изменился взгляд барина, точнее он "похолодел" настолько, что казалось попав под него, всё должно было покрываться мертвенным инеем. У десятника, не только побежали по коже мурашки, дыхание спёрло. Таким он своего барина ещё никогда не видел.
— Так это, знамо дело, поймали мы этих…, - сбивчиво, из-за давившего на него сильного нервного напряжения, отчитывался старший десятник, — стало быть татей. Они значится, с нашими хрилёрами встречались. Стало быть, так. И опосля, куда-то исчезли, опосля снова к полицаям вернулись, и о чём-то с ними долго беседовали. Даже неподалёку ночёвку устроили и опосля долго гостивать соизволили. А когда мы узнали о случившейся пропаже наших бойцов, перестряли тех, ну когда они постарались вернуться в город. Уж больно у них рожи бандитские, чуял я, что их нельзя отпускать. Вот. А опосля, когда немного "поспрошали" ентих гостей о том, что это такое они у нас забыли. А они стало быть в смертоубийстве и сознались. Даже показали место, где наших мальчишек утопили.
— Прямо так сами взяли и признались?
— Да не смотрите вы на меня так, Александр Юрьевич, ей богу не вру, так оно и было́. Они сами нам всё обсказали, всё сами.
— Ой ли.
— Ну, это? Ладно, было дело. Да, я приказал, чтоб гостям отрезали на каждой руке по пальцу и перевязали, чтоб раньше времени не сдохли. Затем пообещал, что коль будут и далее молчать, отчекрыжим все, что болтается меж ног — за ненадобностью.
— И они тебе поверили?
— Попробовали бы не поверить. Особо когда мои орлы с них всю одёжу в лоскуты порезали, своими острыми ножами — не сильно заботясь о целостности их шкурок. Вот. Опосля того, они были готовы верить во всё, что я им говорю. Тем более, для острастки, мы на одном тате показали, как это будет происходить. Так он ещё жив был, а его сотоварищи уже наперегонки нам исповедовались. Плакали и взахлёб обо всём рассказывали. Даже поведали нам то, о чём мы их не спрашивали.
Сашка чувствовал, как от этого рассказа, по его телу растекается нехороший холодок, вызывая мелкую дрожь. Осознание того, что это добром не окончится, било как набат, что нужно срочно "выпустить пар", чтоб не "снесло крышу". Поэтому Саша, не удивляясь своему изменившемуся до неузнаваемости, осипшему голосу, поинтересовался:
— И где эти "певчие пташки" сидят?
— Какие такие птахи? — не поняв вопрос, поинтересовался гайдук.
— Ну, те тати, которых твои люди изловили в моих владениях. Давай, веди меня к ним, я так хочу с ними пообщаться.
— Так это. Извинения просим, но их больше нет. Мы их утопили, там же, где и они наших мальцов сгубили.
— Зря вы так поступили. Ох зря-я-я-а. Вдруг вы, из их рассказа что-то не запомнили, или не правильно поняли, так можно было ещё разок, или даже два поспрошать.
— Не. Не забудем. Со мною были те, кто благодаря вашему повелению обучены грамоте. Так мы все признания ентих покойничков, в тот же день написали. Вот.
С этими словами, Увельский с несвойственной ему поспешностью встал из-за стола, и направился к скамье, на которой он, не так давно, ожидал графа, так как на ней лежала пухлая картонная папка с завязками. И уже через минуту перед Сашей лежали листы бумаги, исписанные неровными строками пляшущих кривых, полу печатных букв. Погружаться в чтение этих протоколов полевого допроса сразу же не хотелось, да и по причине бушующих в душе эмоций, заняться этим было не реально. По этой причине, отодвинув бумагу в сторону, Александр прикрыл глаза и постарался справиться с нахлынувшей на него волной плохо контролируемой ярости. Нельзя сказать, что это у него полностью получилось. Но, по крайней мере, уже не хотелось вскочить, начать метаться по комнате и бить всё, что только попадётся под руку. Как долго Сашка занимался этой вынужденной медитацией, он и сам не мог ответить. Только притихший Пётр, тихо сидел и ждал, когда его работодатель, откроет глаза и что-либо скажет. Он терпеливо ждал, и дождался.
