Даймон - Валентинов Андрей (читать хорошую книгу полностью TXT) 📗
Весь день прошел спокойно, если не считать несколько довольно вялых атак цеце, от которых мы вместе спасали нашего Куджура. Воздух посвежел, на горизонте появились тяжелые тучи. Мбомо предположил, что ночью будет сильная гроза.
Маленькая Викири не просто подружилась с лентяем Чипри, но пытается, по примеру Мбомо, разговаривать с ним, шепча нечто неведомее прямо в лохматое ухо. Пес слушает очень внимательно. Я был готов посмеяться над этой детской игрой, но девочка, внимательно поглядела на меня, а затем указала рукой на лежавшую в стороне сухую ветку, оставшуюся от костра. Затем, наклонившись к уху пса, прошептала несколько слов. Через пару секунд ветка лежала у моих ног. Чипри стоял рядом, но глядел не на меня, а на девочку, явно ожидая дальнейших распоряжений.Итак, время прошло почти что идиллически. Визит Даймона ничуть этой идиллии не разрушил. Гость из страны духов был краток. Он сообщил, что перечитал всю возможную литературу (!) и посоветовался со "знающими людьми" (самой собой, знающими духами). Вывод, к которому он пришел таков. В его мире об истории Африки середины "моего" XIX века знают очень мало. Вполне вероятно, что некое государство Миомбо-Керит действительно существовало на север от Замбези. Его правители имели возможность получать через арабских торговцев мушкеты и порох и даже научиться изготавливать кое-то у себя. Но уже к восьмидесятым годам (то есть, лет через тридцать) от Миомбо-Керит не осталось даже воспоминаний. Такое государственное образование Даймон назвал "исторической химерой".
Смущает его одно обстоятельство. В "его" мире европейцы узнали о звере Керит-чимисет только в конце XIX века. Я предположил, что это – еще одна "химера".
Вечером гонец принес известие. Мятежное селение захвачено и полностью сожжено.
Дорожка 17. "Jouksuhaodoissa". Исполняет Sota-Ajan Lauluja. (3`12).
Финская песня времен Второй мировой войны. Необычайно красивая.
Была толпа – нет толпы, была биг-морда (ему Здесь Жить, блин!) – нет морды. И Геббельса-Лапчинского с микрофоном нет, и всех прочих голосильщиков, проплаченых зазывал. Идут люди по улице, солнышку утреннему радуются, на яркое весеннее небо поглядывают. Тихо, спокойно, хорошо, словно и вправду демократию отменили.
Лепота!
Алеша не выдержал, остановился – лепотой нежданной полюбоваться. Как раз напротив входа в метро. Руки из карманов вынул. Перчатки дома остались, но сегодня они не понадобятся. Перемирие вокруг – ненадолго, на день всего. Выборы завтра, сегодня электорату поразмышлять требуется. Потому – биг-морды долой, и ораторов с улиц тоже долой, и наводящую тошноту рекламу с телеэкранов…
Поглядел отставной демократ Алексей Лебедев на пустую биг-морду, головой покачал. С родных экранов все вычистили. С отечественных. Только все, кто возможность имеет, братским телевидением сыты, соседским. Соседи – держава великая, законы и у них свои, так что голосильщики вкупе с предвыборной рекламой туда переместились. У соседей свой интерес, свой расклад. Они, конечно, больше танками привыкли, но и выборы подойдут, пока механики в боксах с всетопливным двигателями возятся. Братский народ, ничего не скажешь. Друзей выбирают…
Сунул Алеша руки обратно в карманы. Без особой нужды – тепло. Просто по привычке. Одно время думал от подобных традиций избавляться. Руки в карманах – некрасиво. Ну и пусть! Зато стиль, как и очки, и куртка старая. Иногда приятно на самого себя со стороны взглянуть. Вроде бы не бог весть что, очкарик потертый с двадцаткой в кармане. Но это форма, а содержание…
Товарищ Север дернул губами, мыслишки неуместные отбросив. Самолюбование, да еще в извращенной форме! Стиль… А вот для конспирации подобный вид в самый раз, можно сказать, в самое яблочко. Никто не подумает, лишний раз взглядом не скользнет.
Обстановку у метро оценили. Теперь куда? Теперь – вперед. Погода весенняя, словно на заказ, отчего бы не пройтись, городом без осточертевшей демократии полюбоваться. Вдруг и не придется больше? Мало ли чего завтра-послезавтра случится? "Кричи, не кричи, говори быстрей. Стена – кирпича, приговор – расстрел…"
Стена, кирпичи, дырки равнобедренным треугольником, крошка не щеке…
Песню Алеша на кассете нашел. Ева подсунула – послушай, мол, здорово, почти как "Wenn die Soldaten". После такой рекомендации слушать не станешь, но Алексей решился, включил старый кассетник. И – надо же!
Как всегда у поэтов – не слишком понятно, но смысл разобрать очень даже можно. И еще как! Особенно если все разом вспомнить. Но лучше не вспоминать, просто по городу идти, в небо весеннее смотреть, пока следующая пуля возле головы крошку не выбила.
Лоток. На лотке – всякая всячина, полезная мелочь. Вот и блокнот – такой, что когда-то присматривал. Сейчас он еще нужнее, дела в голове уже не помещаются. Но мысль о подобной бухгалтерии товарищ Север давно отбросил. Нет, лучше память тренировать. Вечером – контакт с Джеминой-подпольщицей, днем две встречи, самая важная – с "жучком" из квартирного агентства. Приличную квартирку "жучок" подыскал! Не в центре, однокомнатная, но метро рядом. И этаж второй, если что, из окна и выпрыгнуть можно. Конечно, такое на самый крайний случай, но мало ли что случается?
Эх, зажал товарищ Юго-Восток тайник, не поделился! Много, видать, там ценного складировано. Ничего, обойдемся! Иван Иванович, страшный человек, еще пачку "зеленых" подкинул, значит, можно не только о походе в клуб "Черчилль" думать, не только квартиру подбирать. Деньги хорошо, а деньги с людьми еще лучше. Тайник – ладно, а вот группа АГ-1 очень бы пригодилась. "Эскадрон смерти" сам по себе скачет, просто так ему приказ не отдашь. И не всякий приказ…
Прямо, направо? Алеша остановился, недоуменно моргнул. Зачем направо, он же по Сумской, по главной улице идет, воздухом весенним дышит. Для чего сворачивать?
Костомаровская…
Не удержался – поглядел. Улица, как улица, дома-"сталинки", льда со снегом почти нет, зато грязи полно. Не убирают, поди.
Аптеки не видать – далеко, почти за три квартала. Смотреть и там нечего. Ремонт делать не стали, заколотили почерневшие окна, дверь наглухо забили. Была аптека – склепом стала.
Лисиченко Ольга Ивановна. Оля…
Сцепил зубы Алеша, вперед шагнул, направо не глядя. Да, да, да! Помнит, не забыл, еще не один раз вспоминать придется. Только не думай, Оля, что меня остановишь! Не последняя ты, и не единственная. Дружок твой – мент, которого ты в неурочное время обслуживала, не вспоминается, ни именем, ни лицом. И прочие не будут. После победы Фонд памяти жертв демократии учредим – имени Ольги Лисиченко. Хватит с тебя?
Вновь поправил Алешу суровый товарищ Север. Рано загадывать, сперва победить нужно. Выборы завтрашние – цирк, прав Иван Иванович. Проигравшие, клоуны манежные, завопят, пересчета голосов потребуют, выпихнут народец на площади. А где люди, там всякое случается. Бомба взорвется, пистолет не вовремя выстрелит… Профессор не зря предупреждает!
