За гранью (СИ) - Механцев Борис (бесплатные онлайн книги читаем полные TXT) 📗
Можно было утешать себя тем, что могло быть много хуже: в Ревеле мятеж среди матросов вспыхнул на день раньше, а в Кронштадте — и вовсе вечером двадцать восьмого февраля. Можно было утешать себя тем, что на многих кораблях до кровопролития дело не дошло. Можно было, наконец, утешиться еще и тем, что к утру на кораблях удалось восстановить порядок. Можно — но только не ему.
Адмирал Непенин всегда считал Флот единым целым. Конечно, у матросов своя доля, а у офицеров — своя, но дело-то у них общее, одно на всех. И, когда до Гельсингфорса донеслись слухи о происходящей в столице смуте, он во всех своих поступках руководствовался в первую очередь боеспособностью Флота, того же и ожидая от своих подчиненных. Он верил в своих матросов, рядом с которыми сам не раз рисковал своей жизнью. И вдруг оказалось, что боевое братство, скрепленное совместно пролитой кровью, в одночасье превратилось в ничто. Ладно, то, что произошло на многих кораблях, можно было считать недоразумением, там все ограничилось только арестом офицеров, порой — чисто символическим. Но ведь на других судах произошла настоящая резня. Даже сейчас, когда порядок постепенно начал устанавливаться, он еще не знал точного числа убитых офицеров. Командовать в такой обстановке было решительно невозможно. Но и забыть о том, что идет война, и враг рвется к Риге и Санкт-Петербургу, тоже было невозможно. Раз за разом хмурым утром четвертого марта одна тысяча девятьсот семнадцатого года от Рождества Христова командующий Балтийским Флотом вице-адмирал Андриан Иванович Непенин задавал себе вопрос: "Что делать дальше?" — и не находил ответа.
— Давайте без титулов, Альберт Германович. Не до них нам с Вами сейчас…
— Как скажете, Андриан Иванович.
— Что Вы дальше намерены делать, Альберт Германович?
— Служить, — просто ответил каперанг.
— Я знаю Вас как монархиста, но Императора теперь в России нет. Кому Вы теперь служить собираетесь?
— России, Андриан Иванович. Государь отрекся, что же… Не мне его судить… Но жизнь на этом не кончается. Идет война и я нужен своей стране, нужен как офицер. Я клялся защищать Россию и буду это делать так, как смогу. Как позволят мне обстоятельства… А Император… Чего только на Руси не было… Семибоярщина, кондиции, поляки в московском Кремле… Переживем как-нибудь.
Лорингер умолк, молчал и Непенин. Командующий испытывал странные чувства: в тот момент, когда у него почва ушла из-под ног, каперанг оставался на твердой земле. Там, где у вице-адмирала были сплошные вопросы, собеседник видел ясные и четкие ответы.
— Скажите, Альберт Германович, если бы Флотом командовали Вы, что бы сделали не так как я?
— Только одно, Андриан Иванович. Я бы не стал в той телеграмме давать советов Государю. В остальном же — я не знаю, что можно было бы сделать лучше.
— Я проиграл это сражение, — глухо проговорил Непенин, прикрыв лицо рукой. — Флот больше не подчиняется мне.
— Нет, Андриан Иванович, — твердо возразил Лорингер. — Вы его почти выиграли. Флот остается силой, способной к битве. Даже сейчас. Главное, чтобы Вашим преемником оказался человек, способный эту силу использовать. — Днем должны приехать представители Временного правительства и Петросовета, они и должны назначить нового командующего. Я рекомендовал каперанга Щастного.
— Да, у Алексея Михайловича может получиться, — согласился Альберт. Из старших офицеров молодого поколения (Непенин и фон Лорингер были одногодками — семьдесят первого года рождения, а Щастному — чуть больше тридцати пяти) Щастный, безусловно, был самым талантливым и грамотным. И у матросов пользовался авторитетом. С таким командиром — можно воевать.
— Вероятно, мне дадут корабль. Пойдете ко мне помощником?
— Почту за честь, — искренность, с которой фон Лорингер произнес эту фразу сомнению не подлежала.
— Я рад, Альберт Германович, — так же искренне ответил Непенин. — Но сначала надо сделать крайне важное дело.
Командующий достал из ящика письменного стола небольшой конверт и передал его через стол.
— Здесь — кальки минных полей. Подлинники. Вы должны их как можно быстрее доставить в Санкт-Петербург. Я не знаю, что происходит в Адмиралтействе, на месте ли адмирал Русин. Если нет — то отдайте их командующему военным округом генералу Корнилову. Если ни Русина, ни Корнилова не сможете найти — отправляйтесь в Таврический дворец и вручите их Гучкову. Но только лично им, никаких помощников и адъютантов. Не мне Вам рассказывать, Альберт Германович, сколько готовы заплатить за эти документы немцы. Уверен, сегодня будет предпринята попытка завладеть ими. Другого такого шанса у германской разведки просто не будет. Вас не должны заподозрить, в противном случае Вы очень рискуете.
— Мне приходилось рисковать жизнью…
— Ваш долг теперь не рисковать жизнью, а доставить этот документ по назначению. Что бы ни случилось.
Каперанг поднялся из кресла и взял пакет.
— Служу Императору и Отчеству.
Командующий кивнул. Новая власть отменила старорежимные обращения, но не могла запретить офицерам иметь свои убеждения.
— Разрешите идти.
— Останьтесь, Альберт Германович. Сейчас у меня будет совещание, Ваша обязанность, как офицера штаба на нем присутствовать.
— Слушаюсь.
Встав из-за стола, вице-адмирал прошел через каюту и открыл дверь. В приемной уже собрались флагманы и капитаны.
— Проходите, господа.
Они проходили, рассаживались. Вид был встревоженный, слишком мало времени прошло после страшных событий прошлой ночи. Да и будущее терялось в гельсингфорском тумане — никто бы не решился дать гарантию, что не начнутся новые офицерские погромы. Альберт вглядывался в лица входящих, ища своих друзей. Слава Богу, Георгий жив… И Лев Галлер…
Старк присел в кресло справа от фон Лорингера.
— Прав ты был вчера, — наклонившись, прошептал он на ухо другу. — Останься я дома — не сидеть мне здесь. Сейчас узнал — тех, кто в крепости остался ночевать — почти всех перебили.
— Семья как?
— Все целы, слава Богу…
Он еще хотел что-то добавить, но не успел: заговорил Непенин. От былой усталости не осталось и следа, адмирал снова был полон сил и энергии — начинался новый раунд борьбы и Андриан Иванович безоглядно бросился в бой.
— Господа офицеры, происходящее в Петрограде и Кронштадте, о чем Вы информированы, может и не стать для России катастрофой, если мы будем действовать спокойно и правильно. То, что происходящее инспирировано нашим противником, для меня совершенно ясно, отсюда следует следующее:
Первое. Определить, что представляет сейчас истинный секрет, а что — нет. Господа офицеры, прошу получить папки с документами, представляющими именно то, что понадобится Флоту после окончания этих беспорядков. Я думаю, все прекрасно осознают значимость таковых. То же, что лежит в сейфах сейчас, вполне может достаться и врагу — благо мы секретили много бесполезных сведений.
Второе. Я не уверен, что мы все будем живы и здоровы через несколько недель — пусть события сегодняшней ночи, а так же кронштадский и ревельский инциденты напомнят вам об этом. Ваша цель сейчас — любой ценой не отдать эти документы в руки противника. Без них мы будем боеспособны, но в руках командования Кригсмарине это — ключ к Петрограду.
Третье. Господа офицеры, цена сохранения этих материалов от противника крайне, повторяю — крайне высока. Если кто-либо из Вас считает, что честь дороже этого — он ошибается. Эти бумаги дороже даже офицерской чести. Даже буквы присяги. Делайте все, чтобы сохранить их.
Четвертое. Полчаса назад получена телеграмма из Санкт-Петербурга — в сложившихся условиях военный министр считает целесообразной смену всего состава нашего штаба. Поэтому подумайте о новых местах службы. Отставки запрещаю, пусть лучше каперанг командует паршивым минзагом — он справится с ним лучше, чем "мокрый прапорщик". Соглашайтесь на любые вакансии. Единственное что… Альберт Германович, поскольку Вы обратились ко мне с рапортом еще третьего дня — можете покинуть Гельсингфорс. Вас хотят видеть начальником школы юнг в Кронштадте, предполагаю, служба как раз по Вам. Никаких претензий к Вам нет, — Андриан Иванович посмотрел в глаза каперанга Лорингера, — но считайте это моей прощальной рекомендацией.
